Космодром достанется подставной фирме, расходы будут оплачивать совместно обе стороны, если же репортеры на Гере или на Земле что-то пронюхают о стройке, Земля окажется ни при чем: это-де вейские чиновники, из неистребимой склонности гадить своему народу, решили потихоньку переделать гражданский космодром в военную базу.
— Дешево же Шаваш ценит свою родину, — пробормотал Бемиш.
— Еще дешевле, чем вы думаете. Ибо выяснилось, что если мы открыто начнем строить военную базу, то у народа Вей и государя могут возникнуть к нам разные претензии. Скажут, например, что мы негласно оккупируем страну. Или что мы делаем Вею заложником в большой игре: ведь в случае войны с Герой Вея первой подвергнется атаке, как ближайшая к Гере военная база Федерации. А в случае, если космодром будет строить Вея, таких вопросов, естественно, не возникнет.
— И вы, — процедил Бемиш сквозь зубы, — решили сэкономить?
— Дело не в том, чтоб экономить. Как вы проницательно заметили, государство, в отличие от частных компаний, не очень-то экономит. Но вы прекрасно знаете, что, пока у Президента меньшинство в Собрании, нам ни за что не позволят ассигнования на еще одну военную базу, — это раз. Все миротворцы-любители, бесплатные и оплаченные Герой, возденут к небу руки с плакатами и выйдут на улицу, чтобы попасть в вечерние теленовости, — это два. Половина смысла базы — в ее секретности, — это три.
Бемиш молчал. Почему-то все происходящее казалось ему особенно омерзительным. Да, все вокруг торговали государевым именем, но, в конце концов, взятки на Bee давали частные лица и компании. Но чтобы взятку — да еще такую огромную — давало само правительство Федерации Девятнадцати? И почему, — потому что парламент не одобрил бы всего проекта?
— Из этих денег, — сказал Джайлс, — половина уже уплачена, и достаточное количество секретных документов находится в руках Шаваша. Если Шаваш не получит другой половины, то он, чтобы извлечь хоть какую-то прибыль, найдет способ продать эти документы Гере. Шавашу это не повредит, здесь такие дела считаются за доблесть, — а каков будет скандал в Федерации?
Бемиш вполне представлял. Аршинные заголовки:
«Взятки вместо хлеба!», «Немножечко войны», «Нами правит разведка».
— Шаваш, — сказал Бемиш, — не получит по заслугам, потому что он — чиновник империи, а вы получите все, что вам причитается, потому что вы — чиновники демократии. Если строительство базы необходимо, то это можно объяснить народу. Если этого народу объяснить нельзя, — значит, вы лжете, будто оно необходимо. А если Президент считает, что есть вещи, о которых говорить народу нельзя, а делать нужно, то ему надо срочно менять профессию. Почему вы не подняли вопрос о военной базе открыто?
— Потому что все вокруг рассуждают, как вы, — пожал плечами Джайлс, — потому что каждый видит не дальше личной выгоды, а как только правительство предпринимает что-то ради выгоды общей, он тут же начинает бояться, как бы не повысили налоги! Потому что из-за таких идиотов, как вы, Гера, неизмеримо отставая от нас в экономической мощи, уже превосходит нас в мощи военной.
— Убирайтесь.
— Не раньше, чем мы столкуемся, — проговорил разлегшийся в кресле шпион.
В следующую секунду Бемиш одной рукой выдернул его из кресла, а другой основательно, от души влепил под челюсть. Удар был достаточно силен, так что агент Федерации кувыркнулся через кресло на пол, но тут же перекатился через голову, мягко вскочил в стойку и зашипел:
— Ах ты герская промокашка!
Засим Джайлс попытался достать Бемиша правой рукой в висок. Этого не стоило делать. Рука незадачливого шпиона была тут же перехвачена и вывернута, и Джайлс, жалобно вспискнув, обрушился на колени задом к Бемишу.
Рука незадачливого шпиона была тут же перехвачена и вывернута, и Джайлс, жалобно вспискнув, обрушился на колени задом к Бемишу. Шевельнуться он не мог — сломал бы руку.
— Ну и паршивая у вас подготовочка, — откомментировал Бемиш, — если любой финансист может вам рожу начистить!
— Я тебе так рожу начищу, я тебя за парковку «Ранко» на пять лет упрячу… А-а…
И в эту-то минуту на террасе показался Киссур, — раскричавшись, Бемиш и Джайлс даже не слышали шороха въехавшей в ворота машины. Бемиш выпустил запястье разведчика. Джайлс что-то прошипел сквозь зубы, подобрал со стола папку, зашелкнул ее в черный чемоданчик и сказал:
— Сожалею, я должен идти. Завтра в полдень, как договорились, господин Бемиш.
— Я не помешал? — осведомился Киссур, с любопытством оглядывая участников только что имевшей место дискуссии.
— Нет-нет, — сказал Джайлс, — я, увы, спешу. Не буду занимать вашего, господин Киссур, времени.
Поправил разорванный Бемишем воротничок и ретировался. Через минуту со двора донесся свист взлетающего флайера.
Бемиш, кусая губы, теребил витой столб террасы.
— Где-то я видел эту рожу, — сказал Киссур. — Ах, ну да, он же тоже был у государя! Это тот поганец, который дал Шавашу взятку, чтобы никто, помимо его компании, не получил подряд на космодром. «Ай-Си». Да, компания «Ай-Си». А чего он теперь-то хотел?
Бемиш помолчал.
— Дал понять, что контракт все равно будет сорван. Знаешь, рабочие повадятся бастовать, чиновники будут на стороне рабочих…
— Можешь не рассказывать, — сказал Киссур, — знаю, как это происходит. Сам был первым министром. Что же ты будешь делать?
И в этот миг в голове Бемиша явилась мысль, доходчивая и простая, как реклама прохладительного напитка: «Уеду. Брошу все и уеду. Если кто-то должен делать мерзости, то, по крайней мере, пусть их буду делать не я. Пусть это будет прощальный день».
— Давай-ка покатаемся, — сказал Бемиш. Они скакали довольно долго по желтым дорогам посреди голубых полей, а потом, привязав коней, дрались на кулачках и купались в пруду, круглом и зеленом, как донышко бутылки.
Бемиш ехал обратно усталый и притихший, оглядывая дорогу, обсаженную пальмами, и ярмарку, раскинувшуюся у беленой стены близстоличного городка. День был жаркий, облака выкипели совсем, солнце пузырилось, как яичный желток на сковородке. Киссур поглядывал на друга искоса. Чем-то землянина очень расстроили. Дали понять, что сорвут контракт. Что ж. Предприятие — не поединок. Это на поединок можно идти, не заботясь, победишь или погибнешь. Строить, понимая, что не получишь прибыли, нельзя. Он уедет. А жаль. Киссур вдруг понял, что привязался к этому человеку. Он лгал гораздо меньше местных чиновников, и была в нем какая-то честность, несмотря на занятие его, не способствующее благородству.
— А за какую такую парковку этот Джайлс обещал тебя посадить? — вдруг спросил Киссур.
— Это не здесь. На Земле, — механически ответил Бемиш.
— С ума сойти! — изумился Киссур, — это ж где ты запарковал свою тачку, чтобы сесть на пять лет? На крышу Сейма Федерации, что ли, въехал?
Бемиш хотел разъяснить, что парковал он вовсе не тачку, но тут Киссур продолжил:
— Ну у вас и закончики стали! Своих граждан штрафуют за плевок на улицах, а Гере позволяют больше, чем мы бандитам! Хотя мы бандитам позволяем, признаться, очень много.
— При чем здесь Гера? — рассердился Бемиш.
— Да при том, что пока вы кормите бездомных и принимаете законы о защите вымирающего вида зеленых попугайчиков, они финансируют военные программы и через пять лет они вас завоюют! Это же ежу понятно, а уж мне-то тем более.