– Парень должен знать, – настойчиво повторил бородатый, – что здесь есть своего рода дети, они предупреждают нас об опасности. И они живут во Дворе, в центре Эвтерпа.
Шатенка перекрестилась и, опустив голову, беззвучно зашевелила губами.
– И во всей стране ни единого инструмента, пригодного для игры.
– Для игры? – переспросил Майкл.
Сидящие за столом переглянулись.
– Музыка, – пояснил Брекер.
– Музыка? – озадаченно повторил Майкл.
– Послушай, парень, – обратился к нему бородатый, вставая. – Ты хочешь сказать, что ни на чем не играешь?
– Я? Нет.
– Ты не знаешь музыку?
– Я люблю слушать, – ответил Майкл. Его встревожило поведение гостей, которые продолжали обмениваться недоуменными взглядами. Брекер явно был смущен.
– Выходит, сюда тебя привела не музыка?
– Думаю, нет.
Женщина с каштановыми волосами застонала и отодвинулась от стола. Кое‑кто последовал ее примеру.
– Так как же ты сюда попал? – спросила она, уже не глядя на Майкла.
– Он ведь не дитя, правда? – всхлипнула толстуха, сидевшая в конце стола. Сосед успокаивающе взял ее за руку.
– Конечно, нет, – заверил он. – Мы ведь знаем, как выглядят дети. У него нормальное лицо.
– Но как все‑таки ты сюда попал?
Майкл сбивчиво рассказал о Валтири, записке, доме Кларкхэма и калитке. По непонятной ему самому причине – быть может, из‑за усталости, – он не упомянул о женщине в платье с оборками. Когда закончил, все дружно закивали.
– Это очень необычно, – заметил человек с окладистой бородой. – Я ничего подобного не слышал.
– Уж конечно, Ламия могла бы рассказать нам побольше. – Майкл не заметил, кто именно это произнес.
– Я знаю, – раздался низкий хрипловатый голос.
Все сразу примолкли. Брекер легонько толкнул Майкла и показал на гостя, сидевшего напротив и справа от них.
– Жилец люкса, – прошептал Брекер.
Жилец люкса был старше остальных, каждый из которых выглядел лет на сорок – сорок пять. Его волосы были редкими и седыми, на бледном лице застыли уныние и безразличие. Взгляд голубовато‑серых глаз скользил по изумленным лицам.
– Он всегда как воды в рот набрал, – шепнул Брекер.
– Юноша, – заговорил пожилой человек, – мое имя Фредерик Волфер. Оно тебе знакомо?
Майкл отрицательно покачал головой. Жилец люкса носил старомодный черный смокинг. Ткань выцвела, на рукавах – безобразные заплаты.
– Разве Арно Валтири не упоминал обо мне?
– Нет.
– Это он послал меня сюда. – У Волфера слегка заплетался язык. Он поднял трясущуюся руку: – Валтири отправил пожилого человека в страну, где терпеть не могут стариков. К счастью, мир не без добрых людей.
Среди сидящих за столом прошел ропот.
– Я пережил и бедствия войны, и попытку Кларкхэма создать империю, и заточение в Землях Пакта. И все это потому… – Он умолк и воззрился в потолок, словно рассчитывая найти там подходящие слова. – … Потому что однажды летним вечером, Бог знает сколько лет назад, я пошел в театр и услышал музыкальное произведение… концерт Валтири. Уж я‑то не забуду этого имени никогда! Его музыка унесла многих, но в живых остался я один. Один! Юноша, ты должен знать, что с нами произошло.
Уж я‑то не забуду этого имени никогда! Его музыка унесла многих, но в живых остался я один. Один! Юноша, ты должен знать, что с нами произошло. Все, кроме тебя… жители Земель Пакта, или Сидхдарка, или Волшебного Царства Теней, называй как хочешь это проклятое место, – все мы попали сюда из‑за музыки.
– Она нас околдовала, – сказала женщина с каштановыми волосами.
– Перенесла, – добавил круглолицый темноволосый человек.
– Я попался, когда играл на трубе, – подал голос бородач.
– А я – на фортепьяно, – подхватил кто‑то.
Волфер поднял руку, чтобы навести тишину.
– Я даже не был музыкантом. Всего лишь музыкальным критиком. Судя по всему, Валтири хотел мне отомстить… вот и поселил среди музыкантов на веки вечные.
– Мы любили человеческую музыку, – пояснил Брекер. – И добавили к человеческой музыке то, чего в ней не было.
– Если не считать концерт Валтири, – вставил Волфер.
– Мы нашли в себе самих и выразили то, что сидхи играют уже тысячи лет. И нас перенесло сюда. Все мы любили музыку.
– А здесь ее нет, – тяжко вздохнула Риск.
– Сидхи говорят, что их государство и есть музыка, – заметил бородач. – Но не для нас.
– Спроси Ламию, почему ты здесь, – предложила Риск Майклу.
– И будь осторожен с этой женщиной, – предупредил Волфер, медленно и с трудом усаживаясь на свое место. – Будь очень осторожен.
Глава четвертая
Майкл едва помнил, как доковылял до своей комнаты после обеда, и совершенно не помнил, как уснул. Но он проснулся в неведомом часу в полной темноте и услышал, как отворилась дверь, кто‑то прошел в комнату и опустил на слюдяной пол тяжелую ношу.
«Мой сосед, – подумал Майкл, – Саварин». Он снова погрузился в забытье со смутной мыслью о таинственных призраках, которые, возможно, населяют это Царство.
На рассвете Майкл открыл глаза и некоторое время рассматривал выпуклости между прутьями верхней кровати. Потом он повернулся набок под грубой простыней и увидел большую вязанку очень популярных здесь ивовых прутьев. Она была прислонена к стене возле умывальника.
Ночью Майкл не видел сновидений. Сон просто поглотил кусок его жизни, этот период можно было сравнить со смертью. Тем не менее усталости Майкл не испытывал. Когда он раздумывал, не пора ли подняться, в дверь постучали. И тут с верхней кровати свесилась лохматая голова.
– Уже утро, – объявила Риск за дверью. Майкл услышал, как она спускается в прихожую.
– Доброе утро, – произнес сосед Майкла, седеющий брюнет лет сорока с большими светлыми глазами. Нос у него выступал далеко вперед, а подбородок, напротив, приближался к тонкой, почти без адамова яблока, шее.
– Доброе утро, – ответил Майкл.
– Американец? – осведомился сосед. Майкл кивнул. – Меня зовут Хенрик Саварин. Между прочим, ты лежишь на моей кровати.
– Майкл Перрин. Извините.
– Откуда?
– Из Лос‑Анджелеса.
Саварин проворно спустился по лесенке с верхней койки и шлепнул ступнями по полу. Он спал в коричневых брюках и легкой свободной рубашке, обвязав ноги кусками войлока.
– Одеяло коротковато, – пояснил он, затем развязал бечевки, снял импровизированные носки и надел холщовые шлепанцы. – Лабух?
Майкл отрицательно покачал головой.
– Студент.