Здесь же вместо маленьких примитивных хижин высились здания из белого камня, богато украшенные резьбой, и с каждого угла крыши смотрели сказочные твари, такие живые, что казалось – они готовы вот‑вот спрыгнуть вниз, на голову беспечного пешехода. Из пастей этих тварей стекала на улицу дождевая вода, чтобы не портить стены. Остроумное изобретение.
Вместе с Ясенкой они совершили короткое паломничество в передний двор Великого Собора Света, чтобы увидеть четыре огромных дерева, представляющих четыре Великих Дома Рендела. Учтивый священник, проходивший мимо, рассказал им историю о том, как ожила вот эта рябина и как волшебным образом возродился ясень – молодые побеги пробились среди переплетения засохших ветвей. Дуб же продолжал тихо, медленно угасать, а тис цвел как всегда. Оберн дал священнику монету – ту, что выиграл на спор, – и благодарный служитель богов провел их внутрь и показал диковины храма. Даже три чудесных окна, скрытых от случайного посетителя. Одно окно было закрыто занавесом, к которому, как сказал священник, под страхом смерти запрещено прикасаться без дозволения ее величества. В другом окне была видна Зловещая Трясина, из которой вылезало что‑то непонятное. Но дольше всего Ясенка смотрела на третье, с изображением, как сказал священник, Паутины Судьбы.
– Они движутся, – сказала она словно бы сама себе. – Руки Ткачих двигаются.
Но Оберн не заметил этого.
Однако вскоре приятные прогулки прекратились из‑за плохой погоды, дождливой и холодной. Оберн привык к холодам – но чтобы такое случилось посреди лета? В этом было нечто неестественное. Он с благодарностью принял доставленную ему из кладовых Харуза подбитую мехом тунику и плащ и сидел дома столько, сколько душа выдерживала. Он даже начал в доме носить шляпу, как коренные жители Рендела, и понял, что это тоже помогает согреться:
Ясенка во многом была похожа на Оберна и, когда ей слишком долго приходилось торчать в четырех стенах, точно так же начинала злиться. Потому их тянуло друг к другу куда сильнее, чем в обычное время. А еще потому, что открылось ее высокое происхождение и жизнь девушки должна была теперь перемениться, и очень сильно. Иногда они говорили и об этом.
В тот день в Ренделшам из Крагдена приехала леди Маркла, чтобы посетить вдовствующую королеву Ису. Маркла ни разу не зашла в городской дом Харуза, но Ясенка тем не менее пряталась в комнатах Оберна, пока та была в городе.
– Я не хотела ничего такого, – сказала Ясенка, когда они как‑то раз сидели вместе у очага, пробуя горячий напиток, который повар Харуза приготовил из яблочного сока и пряностей. – Будь на то моя воля, я бы оставила все как есть. Моя защитница Зазар предсказала, что передо мной ляжет новая дорога, но я и не думала, что она будет такой трудной.
– Ты очень изменилась с тех пор, как я впервые тебя увидел, – улыбнулся Оберн. – Хотя те штаны…
– Из кожи лаппера.
– Да, кожаные штаны – они показались мне куда более подходящими для твоего тогдашнего образа жизни.
– Ты тоже кое в чем изменился.
Девушка окинула взглядом его нынешний костюм – Оберн был одет в дублет и тунику, и теплый плащ поверх всего, а не в стеганые штаны и толстый, способный остановить удар кинжала жилет. Он поправил бархатную шапочку.
– Мое старое платье забрали. Сказали, что я из‑за него выгляжу иноземцем.
Ясенка рассмеялась:
– Но ты и есть иноземец! Для меня все, кто не из Трясинной земли, – иноземцы. – Она помрачнела. – Да я и сама им чужая. Но и к этому миру я не принадлежу. Чувствую, мне нет здесь места.
– У тебя всегда будет место – рядом со мной.
Она подняла на него взгляд. Ее шелковистые брови поползли вверх.
– И что это значит?
– Не надо было мне этого говорить.
Ее шелковистые брови поползли вверх.
– И что это значит?
– Не надо было мне этого говорить. – Оберн уставился в огонь, пожал плечами. Один черт. Любит ли он Ясенку или просто желает ее? Он слишком много думал о ней, так что не все ли равно, когда он решит для себя, что им движет именно любовь? – Это значит, что в других обстоятельствах я принес бы тебе дары и условился бы с тобой и твоей опекуншей о свадебном выкупе за тебя.
Ясенка покраснела – как полагал Оберн, не из‑за близости очага.
– Что значит «при других обстоятельствах»?
– Я женат.
– А…
– Мы были помолвлены второпях, в ранней юности, – поспешил объяснить Оберн. – До того я ее и не видел ни разу. Она хорошая женщина, достаточно отважная, насколько я сумел понять во время совместного пути на юг из нашей разоренной страны.
Ясенка чуть отстранилась от него.
– Расскажи мне об этом.
И Оберн начал рассказывать о сражениях Морских Бродяг с северными захватчиками, о бегстве из своей страны, о великом плавании, которое привело его в Новый Волд. Он не стал говорить о первой встрече с гигантскими птицами и с тем жутким чудовищем, что пыталось забраться на борт их корабля. Зачем пугать Ясенку, пусть думает, что гигантские птицы – просто случайность, а не предвестники грядущих бедствии, как казалось ему. Бедствий, которые придут теперь, когда замерзшее зло севера очнулось и начало шевелиться.
– Твой народ очень отважен, – сказала Ясенка.
Оберн пожал плечами:
– Одни храбрее, другие трусливее, как везде в мире.
– Как ее зовут? Твою жену?
– Ее зовут Ниэв. Пока мы плыли сюда, мне не хватало по ночам ее тепла. Она, конечно, плыла на другом корабле, поскольку я не должен был отвлекаться на нее. Кроме того, если один корабль утонет, так другой спасется. Так со всеми нами было, со всеми, у кого жены остались в живых после того, как наш город был разрушен. Вскоре после приезда она заболела. Я редко виделся с ней. А с тех пор, как увидел тебя, я вообще о ней мало думаю.
Ясенка снова покраснела – на сей раз до корней волос.
– В этом я тебе не помощница.
– Это не в твоих силах – помешать мне или помочь. Просто это есть – я люблю тебя, – сказал Оберн.
– В тебе говорит благодарность. В конце концов, я тебя спасла. Ты ведь был тяжело ранен перед тем, как мы сюда приехали.
– Признаю, что и это тоже, – сказал Оберн. – Но тем не менее я тебя люблю. Разве можно меня за это винить? Вряд ли.
Ясенка резко встала.
– Недостойно и нечестно говорить об этом. И слушать тоже. Ты мне очень нравишься, Оберн, но, прошу, поверь – это все, что я могу тебе дать. Когда у меня появится возможность, я поговорю с графом Харузом, чтобы тебе позволили вернуться домой.
– Где я буду жить с Ниэв. И думать по ночам о тебе.
Ясенка выбежала из комнаты и захлопнула дверь. Оберн понимал, что, по меркам Рендела, он перешагнул все рамки. Но Ясенка воспитывалась не как жительница Рендела, и никогда ей не стать похожей на местных жителей.
Только если… Оберн оборвал себя. Ниэв не виновата в том, что он ее больше не любит, если вообще когда‑нибудь любил. Никто не виноват в том, что он полюбил Ясенку и – Оберн надеялся на это всей душой – в том, что только скромность заставила девушку говорить о дружбе, а не об ответной любви.
На этот раз Иса ошиблась. Уиттерн из Дома Рябины, наследник своего старшего брата Эрфта, человек уже в годах, но здоровый и крепкий, приехал раньше, чем его ждали. В то самое время как Иса беседовала с Марклой, Уиттерна уже допустили к королю Флориану.