Поэтому я ждал, какое впечатление произведет мой подвиг с открыванием двери на их делегата. Спустя несколько минут он вернулся, делая большой круг, обходя меня.
– Приведите человеку его коня, – сказал он.
По залу пробежал внезапный шквал разговора. Я опустил меч.
– Приношу свои извинения, – сказал тот, кто отдал приказ. – Мы не желаем никаких неприятностей с такими, как вы. Поищем продовольствия где‑нибудь в другом месте. Никаких недобрых чувств, я надеюсь?
Человек в кожаном фартуке отвязал Звезду и двинулся в моем направлении. Пирующие расступились и дали дорогу, когда он провел коня через зал.
Я вздохнул.
– Я просто буду считать инцидент исчерпанным, прощу и забуду, – пообещал я.
Человечек схватил с ближайшего стола кубок и передал его мне. Увидев выражение моего лица, он сам пригубил из него.
– Тогда не присоединитесь ли к нам за столом?
– Почему бы и нет? – сказал я. И, взяв кубок, осушил его, тогда как он сделал то же самое со вторым.
Он издал легкое рычание и ухмыльнулся.
То крайне маленький глоток для человека ваших размеров, – сказал он тогда. – Позвольте мне вам принести еще один на дорожку.
Это был приятный эль, а я после своих усилий испытывал жажду.
– Ладно, – согласился я.
Он крикнул поднести еще, когда мне доставили Звезду.
Вы можете намотать поводья на этот крюк, – сказал он, показывая на низкий выступ около дверей. – И он будет в безопасности в стороне.
Я кивнул и сделал это, когда отошел тот мясник. Никто больше не пялился на меня. Прибыл кувшин с элем и человек вновь налил из него наши кубки. Один из скрипачей заиграл новый мотив. Спустя несколько мгновений к нему присоединился другой.
– Посидите немного, – предложил гостеприимный хозяин, толкнув ногой скамью в моем направлении. – Держитесь, если вам угодно, спиной к стене. Никаких фокусов не будет.
Я сел, обогнув стол, он уселся с кувшином вина между нами. Хорошо было посидеть несколько минут, отвлечь хоть ненадолго свои мысли от моего путешествия, пить темный эль и слушать веселый мотив.
– Я не стану вновь оправдываться, – сказал мой новый собеседник. – Да и объяснять тоже. Мы оба знаем, что не было никакого неверного понимания. Но право – на вашей стороне, это ясно видно, – он усмехнулся и подмигнул.
– Поэтому я тоже считаю инцидент исчерпанным. Мы не умрем с голоду. Просто сегодня ночью не попируем. Замечательный камень у вас на груди. Не расскажите ли мне о нем?
– Просто камушек, – сказал я.
Снова начались танцы. Голоса стали громче. Я прикончил свой эль и он снова наполнил мой кубок. Заколыхался огонь. Ночной холод убрался из моих костей.
– Уютное у вас здесь местечко, – заметил я.
– О, да. Именно так. Служило оно нам с незапамятных времен. Не хотите ли осмотреть?
– Спасибо. Нет.
– Я так и думал, но моим долгом хозяина было предложить. Мы так же будем рады, если вы присоединитесь к танцам, если пожелаете.
Я покачал головой и рассмеялся. Мысль, что я буду скакать в этом местечке, вызвала у меня образы из Свифта.
– Все равно спасибо.
Он извлек глиняную трубку и принялся набивать ее. Я выбил свою собственную и сделал тоже самое. Всякая опасность, казалось, миновала. Он был достаточно добродушным маленьким парнем, а другие казались теперь безвредными с их музыкой и танцами…
И все же… Я знал рассказы из другого места, далеко, ох, далеко отсюда… Проснешься утром голый, в каком‑нибудь поле, а все следы этого заведения пропали… знал все же…
Несколько глотков не казались большой опасностью.
Они согревали меня теперь, а пронзительность волынок и пиликанье скрипок были приятными после поворотов в скачке через Отражения, от которых немеет мозг.
Я прижался спиной к стене и задымил трубкой. Я наблюдал за танцующими.
Человечек все говорил, говорил. Все прочие игнорировали меня. Хорошо. Я слушал какую‑то фантастическую байку о рыцарях, войнах и сокровищах. Хотя я слушал ее меньше, чем вполуха, она убаюкивала меня, и даже выудила несколько смешков.
Внутри, однако, мое скверное «Я» предупреждало меня: «ладно, Корвин, ты принял достаточно, время прощаться и уходить…»
Но мой стакан казалось по волшебству наполнился вновь, и я принял его и пригубил из него. Еще один, еще один. Это – о'кей.
– Нет, – сказало мое другое «Я», – он зачаровывает тебя. Разве ты этого не чувствуешь?
Я не чувствовал, что какой‑то карлик сможет так перепить меня, что я окажусь под столом. Но я был утомлен, а поел мало. Наверное, было бы осмотрительней…
Я почувствовал, что клюю носом. Я положил трубку на стол. Каждый раз, когда я моргал, требовалось, кажется, все больше времени, чтобы вновь открыть глаза. Я теперь приятно согрелся, при всего лишь слабеньком милом покалывании онемения в моих мускулах.
Я себя дважды поймал на том, что клюю носом. Я попытался думать о своем задании, о своей личной безопасности, о Звезде… Я что‑то пробормотал, все еще смутно бодрствуя за своими веками. Было бы так хорошо, просто оставаться в таком же состоянии еще полминуты…
Музыкальный голос человечка стал монотонным, упал до гудения. В самом деле не имело значения, что он говорил.
Заржала Звезда.
Я резко выпрямился, широко раскрыв глаза и открывшаяся передо мной сцена начисто вымела всякий сон у меня из головы.
Музыканты продолжали свое выступление, но теперь никто не танцевал. Все пирующие тихо приближались ко мне. Каждый держал что‑нибудь в руке – кубок, дубину, меч… Тот, что в кожаном фартуке, размахивал своим секачом. Мой собеседник как раз притащил толстую палку оттуда, где она стояла у стены. Несколько из них замахивались мелкими кусками мебели. Из пещер, неподалеку от ямы с костром, появлялись все новые и у них были камни и дубины. Всякие следы веселья исчезли, и их лица теперь либо ничего не выражали, скривившись в гримасах ненависти, либо очень мерзко улыбались. Гнев мой вернулся, но он не был добела раскаленным, оставленный мной ранее. Глядя на эту орду перед собой, я не имел ни малейшего желания возиться с ней. Пришла поумерившая мои чувства осмотрительность. У меня было задание. Мне не следует здесь рисковать своей головой, если я смогу придумать другой способ управиться с делом. Но я был уверен, что разговорами мне не отделаться. Я глубоко вздохнул. Я увидел, что они готовы броситься на меня, я подумал вдруг о Бранде и Бенедикте в Тир‑на Ног‑те. Бранд‑то ведь даже не был полностью настроен на Камень. Я снова зачерпнул сил из этого огненного камушка, становясь подтянутым и готовым положить вокруг себя кучу трупов, если дело дойдет до этого. Но сперва я попробую добраться до их нервной системы…
Я не был уверен, как сумел сделать Бранд, поэтому я просто потянулся к Камню, как я поступал, когда менял погоду. Странное дело, музыка по‑прежнему играла, как будто эта акция маленьких людишек была всего лишь каким‑то скверным продолжением их танца.
– Стоять смирно, – я произнес это вслух и вложил в это всю свою волю, подымаясь на ноги. – Замрите. Превратитесь в статуи. Все вы.
Я ощутил тяжкую пульсацию в своей груди. Я почувствовал, как силы выходят наружу, точь в точь как в тех других случаях, когда я применял Камень.
Мои миниатюрные нападающие застыли. Ближайшие стояли, остолбенев, но среди тех, кто в тылу, было еще движение. Затем волынки испустили сумасшедший визг и скрипки замолкли.