Но на сей раз обретенная Рексом уверенность и его сила, возраставшая с каждым днем, едва не захлестнули Мелиссу с головой. Она уловила обрывки прошлой ночи, увидела глазами Рекса ритуальный танец темняка – темняка, признавшего в нем равного хищника. Темняка, который практически разговаривал с ним…
А потом ей открылся истинный источник его стыда и тревоги: прошлой ночью Рекс был невероятно близок к тому, чтобы его темная сторона взяла верх. Мелисса представила, что осталось бы от Касси Флиндерс, если бы это произошло…
Память поколений советовала Мелиссе быть начеку: Рекс превращался в нечто такое, с чем телепаты никогда не сталкивались… и уж тем более не целовались. В нем таилось слишком много теней, древних и пугающих.
Но она не обратила внимания на предостережение – несмотря ни на что, это был ее Рекс, и точка. Если бы не он, Мелисса бы просто не дожила до сегодняшнего дня. Все эти годы, когда она не умела обращаться со своим даром и была совершенно беззащитна перед чужими мыслями, она хотела только одного: иметь возможность прикоснуться к Рексу. И сейчас Мелисса выкинула из головы все то, чему научила ее Мадлен, все новообретенные навыки и способность владеть собой, и погрузилась в темные глубины Рекса.
Эта темнота была похожа на древние разумы по ту сторону пустыни – не оформленные в слова мысли, а только образы, смутные едва различимые… Символы знания, груды костей, запах гари… и ликование хищника, завладевшего жертвой.
Вспышкой сверкнула боль, и Рекс оттолкнул Мелиссу. Его заметно трясло.
Его глаза в лунном свете мерцали лиловым пламенем, словно отблеск, который она ощутила в глубине его разума и гаснущий по мере того, как Рекс брал верх над своей темной стороной. Мелисса ощутила соленый вкус и задумалась было, какого рода мысленный шум мог дать такой эффект, а потом сообразила, что вкус принадлежит реальности, что на ее губах – кровь.
– Черт, – пробормотала она, поднеся руку ко рту. – Я себе губу прокусила. И как меня угораздило?
– Это не ты. – Рекс отвернулся. – Прости… тебе больно, наверное.
– Все в порядке, Рекс. – Мелисса осторожно облизнула пострадавшую губу. – Когда мы в первый раз коснулись друг друга, меня тоже перекосило. Помнишь?
Он снова повернулся к ней и, сняв перчатку, кончиками пальцев осторожно дотронулся до ее губ.
В это мгновение машина содрогнулась, и весь случайный мысленный шум вокруг них исчез. Синева тайного часа стремительно затопила весь мир, и на фоне неожиданно затихшего мысленного ландшафта образы, которые принимала Мелисса от Рекса, стали намного отчетливее.
Она увидела лист бумаги, сплошь покрытый веретенообразными символами знания, и поняла, что именно эти непонятные знаки – причина нынешней тревоги Рекса.
Мелисса прищурилась в свете темной луны:
– Что за фигня?
– Я нашел это сегодня утром, – хрипло произнес Рекс.
Он сунул руку в карман куртки, достал сложенный листок, развернул его и показал Мелиссе те самые символы, что она увидела в его мыслях.
– Так это из‑за них тебя так трясет? – Мелисса поудобнее устроилась на водительском сиденье, вздохнула. – Откровения древних провидцев‑следопытов насчет конца света?
Рекс покачал головой.
– Не то чтобы древних. Посмотри внимательнее.
Мелисса пригляделась. Лист, на котором красовались значки, был разлинованный, с дырочками по краям – его явно вырвали из обычного блокнота.
– Не понимаю. Так это твои заметки?
– Я этого не писал. Я нашел это утром у себя на кухонном столе.
– Погоди‑ка. – Мысли Мелиссы понеслись вскачь. – Но это написано символами знания, Рекс.
Он кивнул.
Я нашел это утром у себя на кухонном столе.
– Погоди‑ка. – Мысли Мелиссы понеслись вскачь. – Но это написано символами знания, Рекс.
Он кивнул.
– Верно, Ковбойша. Немного странный диалект, но прочитать можно.
– И это откуда ни возьмись появилось на столе в твоей кухне? Но никто не умеет писать символами знания, кроме тебя. И… ох, черт! – Мелисса сунула в рот безымянный палец и с силой прикусила ноготь передними зубами. Зубы соскользнули с ногтя с отвратительным щелчком. – Те костяшки домино, что Грейфут использовал для общения с темняками… там ведь тоже были символы знания.
– Совершенно верно. И с такими же небольшими искажениями, как вот эти значки. Здесь даже подпись есть, – Он показал на правый нижний угол листка, где был написан номер мобильного телефона, а рядом с ним – три удлиненных символа, обведенные кружком: «Э‑ун‑жи».
– И как, черт возьми, это «э‑ун‑жи» понимать?
– Обычно каждый символ знания обозначает целое слово, но в таком вот виде, заключенные в круг, они превращаются в звуки, как буквы алфавита. Таким способом пишутся имена и описываются предметы, которых просто не существовало несколько тысяч лет назад.
Мелисса вскинула брови.
– И в те времена у людей не было этого самого «э‑ун‑жи»? Спрошу еще раз: как, черт возьми, твое «э‑ун‑жи» понимать?
Рекс негромко засмеялся.
– Чего определенно не было в далеком прошлом, так это некоторых звуков. Это же язык каменного века, в конце концов. «Э‑ун‑жи» – это самое близкое воспроизведение имени «Энджи».
Энджи! При звуке этого имени у Мелиссы в жилах застыла кровь. Энджи была одним из агентов Грейфутов. Она переводила послания, она была в пустыне в ту ночь, когда умерла Анатея, и именно она (Мелисса ничуть в том не сомневалась) возглавляла банду, похитившую Рекса.
– Она написала тебе?!
Рекс кивнул.
– Она хочет со мной встретиться.
– Встретиться с тобой? Какого… – Мелисса крепко прижалась к спинке сиденья и зарычала, стиснув кулаки. – Она что, свихнулась?
Рекс пожал плечами.
– Вообще‑то больше похоже на то, что она испугана. Грейфуты что‑то затевают, она не знает что. Она говорит, что после смерти Анатеи они отстранили ее от дел, потому что она им не родня.
– Ах, бедняжка Энджи! – прошипела Мелисса и сжала кулаки с такой силой, что ногти впились ей в ладони. – Все это чушь собачья. Они просто хотят снова тебя похитить.
Рекс покачал головой.
– Зачем? Темняки уже не смогут ни во что меня превратить. Джессика выжгла то место, где они делали из нас полунелюдей.
– Ну, тогда они хотят убить тебя. Злобные твари! Хотят завершить то, что начали пятьдесят лет назад.
– Мелисса, – с убийственным спокойствием заговорил Рекс, – кто‑то оставил записку на столе в моей кухне, когда я спал. Если бы они хотели меня убить, я уже был бы мертв, верно? Энджи хочет лишь обменяться информацией. Говорю же, она напугана.
Мелисса взяла себя в руки и сосредоточилась на ударах собственного сердца, усилием воли заставляя его биться медленнее, пока пульс не пришел в норму.
– О'кей, Рекс, обмен информацией – это заманчиво. Почему бы тебе не предложить ей встретиться у тебя дома, скажем… без пяти двенадцать ночи? – Мелисса почувствовала, как ее губы растягиваются в хищной улыбке. – Я бы ей показала, что такое настоящий страх.
– По‑моему, кто‑то обещал быть легкой, как перышко.
Мелисса фыркнула.
– Не дрейфь, Рекс! Убьем двух зайцев одним махом: узнаем про все ее делишки с Грейфутами и превратим ее в овощ.