– Но имя красивое, мне нравится.
Классно выкрутился, да?
– Мне тоже, но, знаешь, малость поднадоело. Все время одно и то же.
– Ребрендинг, – отозвался я, понимающе кивая. – Все так сейчас делают.
Она рассмеялась, и я обнаружил, что мы уже не стоим, а идем вместе. В рабочий день, четверг, парк был почти пустым – несколько любителей бега трусцой, собачники, выгуливающие своих любимцев, да пара пенсионеров с удочками, пытающихся что‑то выловить из реки. Мы поднырнули под их лесками, которые в лучах летнего солнца превратились в сверкающие нити. За металлическим ограждением о бетонные берега сердито плескалась растревоженная маленькой моторной лодкой река.
– А как обстоят дела с Хантером? – спросила она. – Я имею в виду имя?
Я проверил ее улыбку на тему прикола – далеко не каждый проявляет интерес к содержимому именной базы данных системы социального обеспечения.
– Тебе правда интересно?
– А то!
– Ну, это, конечно, не Дженнифер, куда там, но налицо существенный прогресс. Когда я родился, это имечко вообще находилось в четвертой сотне, а сейчас стоит на вполне приличном тридцать втором месте.
– Лихо! Стало быть, ты идешь впереди толпы.
– Похоже на то.
Я покосился на нее, пытаясь сообразить, раскусила она меня или еще нет.
Джен подбросила мяч и со звонким хлопком, будто в колокол ударила, поймала его длинными пальцами и повертела перед собой, как глобус, всматриваясь большими зелеными глазами в линии меридианов.
– Но ты, конечно, не хочешь, чтобы оно вышло на первое место, так ведь?
– Да, это было бы не в кайф, – согласился я. – Как эпидемия с именем Бритни в середине девяностых.
Она пожала плечами, и тут мой телефон сыграл мелодию из «Зоны сумерек», ну прямо в тему.
– Видишь? – Я показал трубу Джен. – В натуре, работает как телефон.
– Впечатляет.
На дисплее высветилось «обув‑ка», что значило – работа.
– Хай, Мэнди?
– Хантер? Что делаешь?
– Да, в принципе, ничего.
– Можешь провести тестирование? Нужно срочно.
– Что, прямо сейчас?
– Да. Клиент хочет выдать рекламу в эфир уже к выходным, но не уверен, все ли там как надо.
Мэнди Уилкинс всегда называла своих нанимателей «клиентами», даже тех, на кого работала пару лет подряд. В данном случае это была компания по производству спортивной обуви, носившая имя одного греческого бога. Которое она предпочитала не использовать, возможно, потому, что не любила слова из четырех букв.
– Сколько платят?
– Я стараюсь собрать вместе всех, кого могу, – продолжила Мэнди. – Клиент примет решение в течение двух часов.
– А сколько платят?
– Как обычно – пару.
– У меня этих пар уже больше чем завались. Полный сундук обуви, не считая того, что я выбросил.
– Ладно, как насчет полусотни баксов? Плачу из своего кармана. Ты мне нужен, Хантер.
– Ладно, Мэнди, чего уж там.
Я взглянул на Джен, которая с отсутствующим видом нажимала кнопки собственной трубки, вежливо показывая, что не прислушивается к моему разговору и, может быть, чуточку переживая по поводу того, какой старый (месяцев шесть, не меньше) телефон у нее самой. Я принял решение.
– Можно мне привести с собой кое‑кого?
– Само собой. Нам нужны тела. Но они это… ты понимаешь?
Джен воззрилась на меня, ее глаза сузились: похоже она сообразила, что разговор ведется о ней. Прямые солнечные лучи добавили синевы в ее волосы, и я приметил, что некоторые их тонкие пряди окрашены в яркий пурпурный цвет.
Нам нужны тела. Но они это… ты понимаешь?
Джен воззрилась на меня, ее глаза сузились: похоже она сообразила, что разговор ведется о ней. Прямые солнечные лучи добавили синевы в ее волосы, и я приметил, что некоторые их тонкие пряди окрашены в яркий пурпурный цвет. Скрытые под основной иссиня‑черной массой, они вспыхивали то здесь, то там, когда прическу взъерошивал ветерок.
– Да. Разумеется.
– Что за тестирование?
– Да нормальное тестирование, – ответил я. – Просто мы с Мэнди так говорим. Официально это «фокусированная группа».
– На чем «фокусированная»?
Я сообщил ей название фирмы‑клиента, кивка оно не удостоилось.
– Понимаю, – сказал я. – Но ты получишь новую пару и полста баксов.
Эти слова сорвались у меня с языка прежде, чем мне пришло в голову, что Мэнди может и не дать зелени для Джен. Впрочем, если не даст, она может рассчитывать на мои полсотни. Бабки‑то, один черт, шальные.
Правда, я сам удивился тому, с чего это ее пригласил, ведь люди моей профессии не очень‑то жалуют соперничество. В ней, как и в политике, слишком много народу, причем каждый считает себя спецом и, даже не попробовав, уверен, что справится с этим делом лучше любого профессионала.
– Звучит типа круто, – заметила Джен.
Я пожал плечами.
– Это просто работа. Тебе платят за твое мнение.
– Мы что, будем смотреть на обувь?
– Мы смотрим рекламу. Ролик на ТВ. Тридцать секунд – пятьдесят баксов.
Она отвела глаза и бросила взгляд на текущую воду: пару секунд в ее голове велся мысленный спор. Я знал, о чем она думает.
«Не позволяю ли я себя использовать? Не продаюсь ли я? Не ввязываюсь ли в аферу? Кого он думает одурачить? А с другой стороны, кому какое дело, что я думаю?»
Она пожала плечами.
– Ладно, полсотни баксов.
Я выпустил воздух и только тут сообразил, что ждал ответа, затаив дыхание.
– Соображаешь, прям как я.
Половину рож из группы тестирования я знал. Энтони и Трез, которые работали на доктора Джей из Бронкса. Хайро Ваката – доска под мышкой и наушники с яркими оранжевыми вспышками на шее, такие здоровенные, что в них и посадки самолета не услышишь. Команда из «Силиконовой аллеи» (не путать с Силиконовой долиной) во главе с Лексой Леголт, спрятанной за черными очками в толстой оправе, и с МР3‑плеером (производства компьютерной компании, носящей название фрукта, частенько употребляемого в начинку для пирогов). Хиллари Уинстон‑Смит (Дефис), притащившаяся аж с Пятой авеню, и Тина Каталина, на ее розовой футболке красуется слоган, написанный вроде бы по‑английски, но с японским уклоном.
Короче говоря, та еще компания.
Признаться, на этих мероприятиях я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Обычно мои ровесники свободно высказывают свое мнение, возбуждаясь уже от одной мысли, что оно может быть кому‑то интересно, но никогда не делают это в составе оплачиваемых «фокусируемых» или тестируемых групп. Вот и сейчас мы с Джен были самыми молодыми из собравшихся в комнате да еще притащились без соответствующего прикида. Она в униформе фирмоненавистников, со срезанными или закрашенными брендами; я в своем обезличенном камуфляже – футболке цвета высохшей жевательной резинки без надписи, серых, как дождевая туча, вельветовых штанах и бейсболке с эмблемой команды «Метс», надетой, страшно сказать, козырьком вперед. Подобно шпиону, норовящему затеряться в толпе, или малому, затеявшему покраску квартиры в день стирки, я старался не выпендриваться в одежде, потому как полагал, что делать это, участвуя в работе группы, так же неуместно, как явиться на дегустацию вина вдребезги пьяным.