Когда я открыла глаза, на меня смотрело мое отражение, похожее на привидение. Я отбросила волосы с плеч и осмотрела шею.
Дверь спальни открылась, на пороге появился взлохмаченный отец.
— Что случилось? — спросил он скорее раздосадовано, чем обеспокоенно.
— Ничего, — ответила я, вздрогнув, отпустила волосы и отошла от зеркала.
— Что случилось? — подключилась мама.
— Я услышал крик, — сказал взъерошенный, заспанный Билли, просунувшись между родителями.
— Простите, что разбудила вас. Просто мне приснился страшный сон, — призналась я.
— Тебе? — спросил отец, подняв брови. — Я думал, что ты любишь страшные сны.
— Я знаю. Сама удивляюсь, — пробормотала я, все еще ощущая сердцебиение. — Кто бы мог подумать.
— Что же тебе приснилось? У тебя закончилась черная помада? — подколол Билли.
— Да. И я нашла новую в твоем ящике комода.
— Папа! — заорал Билли, готовый наброситься на меня с кулаками.
— Теперь я вижу, что это не сон, — сказала я и шутливо взъерошила волосы брату.
— Ладно. Развлечений на сегодня хватит. Пора спать, — велел папа, обнял братишку за плечи и вывел его из комнаты.
Я улеглась в постель.
— И что же на самом деле тебе снилось? — с любопытством спросила мама.
— Так, пустяки.
— Из-за пустяков ты перебудила весь дом? — удивилась мама, покачала головой и направилась к двери.
— Мама! — окликнула я ее, и она остановилась. — А моя шея нормально выглядит? — прошептала я и отвела волосы назад.
Мама вернулась к моей постели.
— Шея выглядит как обычно, — сказала она, осмотрев ее. — А чего ты ожидала — укуса вампира?
Я смущенно улыбнулась. Она накрыла меня одеялом, совсем как ребенка.
— Помню, когда ты была маленькой, то могла всю ночь напролет смотреть фильмы о Дракуле по черно-белому телевизору, — любовно вспомнила она и подала мне плюшевого Микки Злюку, который свалился на пол и лежал рядом с кроватью. — Тогда тебе никогда не снились кошмары. Мне казалось, что вампиры успокаивают тебя так, как других детей колыбельные.
Она поцеловала меня в затылок и потянулась к моей лампе.
— Лучше оставить свет, — попросила я. — Только на сегодня.
— Вот теперь ты меня пугаешь, — сказала мама и вышла из комнаты.
2
Официальный приветственный знак на въезде в мой город отныне должен был читаться так: «Добро пожаловать в Вампирвилль. Приезжайте на укус, но оставайтесь на всю жизнь!»
Я выросла в городке, который всегда назывался Занудвилль, но скука здесь с недавних пор перевелась напрочь. Какая уж тут скука, когда я гуляла с вампиром, а среди горожан, озабоченных разве что тем, как подешевле купить сумочку последней модели, завелась еще парочка юных потусторонних существ.
Естественно, что мне, единственной из смертных, сподобившейся проникнуть в тайну наших новых соседей-вампиров, не терпелось поделиться своими знаниями с «Занудвилльским курьером».
Прикиньте, как выглядел бы заголовок на первой странице: «Награда нашла девушку-гота! Рэйвен Мэдисон присуждена Нобелевская премия за разоблачение нежити». Ниже цветная фотография, на которой я снята рядом с Луной, Джаггером и Александром, но они не видны на снимке.
Да уж, выступи я с такими сенсационными открытиями, и вся моя жизнь повернулась бы по-новому. Журналисты, умоляющие об интервью, прямой эфир на ведущих телеканалах, разъезды, отъезды и приезды, мемуары и гонорары, личный ассистент, следящий за тем, чтобы на всех ток-шоу, проходящих в темных оранжереях, у меня была миска черного мармелада в виде летучих мышей.
Да, и личный стилист, обновляющий временные татуировки, следящий за прической и готическим гардеробом.
Однако вместо того чтобы трубить о своих открытиях всему миру, мне приходилось сохранять в тайне тот ужасный факт, что близнецы Джаггер и Луна на самом деле вампиры. Так было не всегда. Александр рассказал мне, что, когда в семье Максвелл родились близнецы, быстро выяснилось, что Луна не вампир, как все в этой семье, а человек из генетической линии, уходившей в глубь поколений, к смертной прапрабабушке.
Семьи Стерлинг и Максвелл договорились, что в восемнадцатый день рождения Луны Александр встретится с ней на освященной земле для совершения обряда обручения, обращения в вампира и установления между ними вечных, неразрывных уз.
Однако когда наступил этот день, Александр решил, что им с Луной следует проводить вечность с теми, кого каждый из них любит. Он думал, что так лучше для них обоих, но Джаггер счел нарушение уговора смертельным оскорблением и воспылал жаждой мести. Луна все же стала вампиром, но ее обратили не на освященной земле, это не наложило на нее уз, и она отправилась в Занудвилль следом за своим братом-мстителем, желая найти смертного юношу, превратить его в вампира и сделать своим навеки.
Беда заключалась в том, что, раскрыв тайну близнецов, я неминуемо подставила бы своего возлюбленного Александра и, чего доброго, потеряла бы его навсегда. Вот почему, вместо того чтобы красоваться на глянце в качестве гота года, мне приходилось держаться в тени.
По иронии судьбы, мне теперь требовалось убедить того самого Тревора, который распустил слух о вампирской природе Стерлингов, в том, что все это время он был прав и теперь сам мог стать новой жертвой смертельно опасной парочки, Джаггера и Луны. Никто на свете не внушал мне такого отвращения, как Тревор, но я чувствовала себя обязанной предупредить его о надвигающейся опасности, и эта мысль не давала мне покоя. Оно и понятно. Сделайся такой злыдень, как Тревор, еще и вампиром, и никто из жителей города не мог бы чувствовать себя в безопасности после заката солнца.
Во время показа фильма «Целующиеся гробы» нам с Александром удалось хитростью заставить Джаггера поверить в то, что я была укушена и превратилась в вампиршу. Однако через несколько дней, на весеннем карнавале, когда мы с Александром встретили Луну в зеркальном зале павильона смеха, только я отражалась в зеркале. Оставалось неясным, поверит ли Джаггер своей сестре или тому, что видел собственными глазами.
— Меня это не тревожит, — успокаивал меня Александр в тот вечер, направляя «мерседес» на нашу подъездную дорожку. — Теперь Джаггер стремится отомстить мне через Тревора, а тому, что произошло в зеркальном зале, объяснение найти легко. К тому же у Джаггера слишком раздутое самомнение. Он даже самому себе не станет признаваться в том, что его могли одурачить.
— Значит, мы должны по-прежнему притворяться, будто я стала вампиром, — сказала я. — Было бы проще, если бы мы пошли на кладбище и ты соединил бы нас узами крови.
Александр выключил мотор.
Я знала, что он хотел бы объединить наши миры, иметь возможность жить в моем и допускать меня в свой. Но когда мой возлюбленный обернулся, в его затененных глазах отразилось одиночество, присущее таинственному миру мрака и отрешенности. Я поневоле задумалась о том, хочется ли мне стать частью мира, в котором не желает существовать Александр.
— Начну с того, что стану прогуливать школу, — подумала я вслух. — Вместо кровати поставлю гроб, буду спать весь день с задернутыми шторами, просыпаться только к ужину. Мы будем объедаться кровавыми бифштексами и тусоваться среди могил. Я приохочусь к вампирской жизни, вот увидишь!
Александр повернулся ко мне и положил руку на мое колено.
— У тебя и так хватает проблем из-за того, что в твоей жизни появился я, — тихонько проговорил он. — Сперва с Джаггером, теперь еще и с Луной.