Вот где полно места для привидений, знай себе летай, не рискуя быть замеченным. Судя по тому, что я увидела, стены в гостиной были голыми, как и сама комната.
Я обошла особняк вокруг, обнаружила хозяйственный вход, повернула металлическую шарообразную ручку на иссохшей дубовой двери, но она тоже оказалась запертой. С бьющимся сердцем я побежала к заднему фасаду, где увидела несколько разбитых ступенек, спускавшихся к одинокому грязному окну. Оно не было заколочено, и я живо прижала лицо к стеклу.
Ничего необычного. Несколько картонных коробок, пыльная полка для инструментов и старая швейная машина.
Попытка открыть окно не удалась, я взбежала обратно по разбитым ступенькам и остановилась на лужайке.
– Эй! – позвала я. – Джеймсон? Александр?
Но ответом на мои слова был лишь лай соседской собаки.
Я уставилась на одно‑единственное окно мансарды. Безлиственное дерево росло так близко к особняку, что его ветви почти дотягивались до окна. Дуб был не иначе как вековой, со стволом невероятной толщины и корнями, впившимися в землю, как паучьи лапы. Я наловчилась взбираться на ворота особняка или на яблони, которые росли на заднем дворе у Беки, но здесь было другое. Взбираться на такой дуб – все равно что подниматься в темноте на Эверест.
Хотя армейские ботинки и мини‑платье не слишком располагали к подобным упражнениям, я оперлась каблуком о самую нижнюю ветку, подтянулась и начала постепенно взбираться, замедляясь только для того, чтобы перевести дух или схватиться за ветки, которые прятались здесь по ночам от лунного света. Наконец, усталая, но исполненная решимости, я влезла на толстый сук, торчавший под самым окном мансарды.
Темная штора скрывала большую часть комнаты, но мне удалось заглянуть внутрь. Я различила пустую коробку и деревянный стул, а потом увидела нечто поразительное. Это был мой портрет, тот самый, на котором Александр изобразил меня в костюме для Снежного бала, с тыковкой‑корзинкой через руку, широкой улыбкой и накладными вампирскими зубами.
– Александр! – позвала я, попыталась постучать в окно, но не смогла дотянуться. – Александр! – позвала я снова.
Собака на ближнем участке залаяла громче.
– Александр! Джеймсон! – закричала я что было сил.
Тут отворилась задняя дверь ближайшего дома, и на площадку вышел хозяин, здоровенный детина.
– Эй, мелюзга! А ну по домам!
– Что там такое, Хэл? – спросила маленькая женщина, вышедшая из дома следом за ним.
– Я говорил тебе, что в соседний дом лазят ребятишки, – ворчливо ответил он. – Я сейчас вызову полицию! – заорал здоровяк и достал из заднего кармана сотовый телефон.
Я поспешно спустилась с дерева. Угодить в борцовский захват, а тем более в наручники мне вовсе не улыбалось, не говоря уж о том, что я не хотела привлекать внимание служителей закона к Александру и Джеймсону. Вдруг их арестуют или вынудят искать другой дом? Тогда может статься, что им придется уехать в Румынию.
Я добралась до удобной ветки, краешком глаза увидела, как шелохнулась темная занавеска в окне мансарды, и быстро отклонилась назад, чтобы рассмотреть получше. Но занавеска больше не шевелилась.
Неожиданно из соседнего дома выскочил доберман‑пинчер шоколадного цвета. Он сбежал по лестнице с площадки и стал скрестись о коричневый забор из штакетника.
Я испугалась, что собака протиснется в щели между планками и порвет меня на мелкие кусочки, сорвалась с места, обежала дом с другой стороны и помчалась по дороге к автобусной остановке.
Когда подкатил седьмой номер, идущий в обратном направлении, я заняла место в задней части салона, позади парочки, с виду студентов. Меня колотило от возбуждения. Ведь теперь ясно было, что Александр находится здесь, в Хипарьвилле. В воображении я видела его на кладбище, занятого рисованием портретов, или блуждающим по дому с привидениями в поисках утвари, чтобы обставить свою мансарду.
Ведь теперь ясно было, что Александр находится здесь, в Хипарьвилле. В воображении я видела его на кладбище, занятого рисованием портретов, или блуждающим по дому с привидениями в поисках утвари, чтобы обставить свою мансарду. А может быть, ему вздумалось полетать и дом стоял пустой?
В принципе, переезд Александра в Хипарьвилль можно было понять. Городок, конечно, невелик, но, с одной стороны, здесь полно заброшенных мрачных домов, а с другой – среди населения так много готов и прочей эксцентричной публики, что в этой толпе можно легко затеряться. Чего еще желать от города одинокому вампиру?
Парочка, сидевшая передо мной, принялась обжиматься, не обращая внимания на пассажиров. Я увидела их отражение в окне автобуса. Интересно, понимают ли они, как им повезло. Два человека имели возможность проводить вместе и дни, и ночи, фотографироваться, сидеть на солнышке. Но мне тут же стало ясно, что все это мелочи, которыми я вполне готова была пожертвовать, лишь бы снова быть с Александром.
Автобус подъехал к театру, где выступала местная труппа. Я вышла вместе с несколькими другими пассажирами и направилась по аллее к заднему входу, придумывая на ходу, что бы такое наплести тете Либби и родителям, дабы получить возможность наведываться в особняк в следующие вечера, пока не встречусь с Александром.
Тут мой взгляд упал на фигуру, маячившую за мусорным контейнером.
– Я надеялся, что найду тебя здесь, – произнес звучный голос, потом кто‑то вышел и загородил мне путь.
Я застыла на месте. Это был Джаггер. Я прижала к себе сумочку, в которой находился газовый баллончик и, что, наверное, важнее, контейнер с чесноком.
– У меня имеется информация, которая может представлять для тебя интерес.
– Какая же? – скептически осведомилась я.
– О Стерлинге, – произнес Джаггер с многозначительным видом. – Разве ты не его ищешь?
Я попятилась назад. Пусть я выяснила, где поселился Александр, но ведь так и не узнала, где он сейчас. Возможность получить любую подсказку заставляла мое сердце биться сильнее. Да и сам Джаггер, надо признать, возбуждал мое любопытство. Нужно было выяснить, откуда он знает Александра.
– Я могу тебе помочь. Я знаю его целую вечность, – произнес он с ухмылкой.
Я оглянулась на здание, в котором играла местная труппа. Там я могла бы провести вечер в безопасности, не с настоящими вампирами. Еще можно было подождать Александра около того дома. Правда, если бы я попалась ему и Джеймсону на глаза, они бы, скорее всего, сбежали в какой‑нибудь другой городок. Тогда я точно никогда не увидела бы моего любимого гота.
– Выкладывай все, что знаешь, – сказала я, прижимая покрепче сумочку. – А не то…
– Ты вольна идти куда хочешь, – заверил он меня.
Я осталась стоять на месте, а Джаггер зашагал по аллее. Движимая любопытством, я решила догнать его и пошла по улице следом за Джаггером, который направлялся к заднему входу в «Гроб‑клуб».
Он привел меня в складское помещение. По темному коридору мы подошли к пустому грузовому лифту. Расшатанная дверь пискнула от боли, когда он захлопнул ее. Вместо того чтобы нажать кнопку «Гроб‑клуб», он нажал кнопку «П».
Лифт медленно опустился в подвал, скрипя, как гроб, спускающийся в ад.
– Я думала, мы идем в клуб.
Лифт остановился. Джаггер открыл дверь и придержал ее для меня, когда я ступила в коридор.
Он шел за мной по пятам, настолько близко, что я ощущала у себя на шее его теплое дыхание. Мы прошли по узкому коридору со стенами, разукрашенными граффити, и цементным полом, на котором валялись ломаные стулья и какие‑то коробки. Наверху пульсировала музыка танцпола. Когда мы добрались до широкой двери, которая, судя по всему, вела на склад, я услышала, как лифт со скрипом, медленно пополз обратно вверх, к уровню смертных.