Возможно, где-то есть тайная фабрика по изготовлению этого наркотика. Такие люди могут иметь любые разработки ФСБ. Да и не только ФСБ. Повторяем, мы очень надеемся на вашу помощь…
– Погодите. Но ведь это невероятно! Наука в отдельно взятой стране не может настолько опережать науку в других! Это ж общепризнанный факт!
Особист задумался, закурил, потом долго глядел в упор на Джекоба, вздохнул и снова раскрыл рот:
– Ладно. Раз уж начали… Не всегда общепризнанные факты являются истиной. Мы придерживались мнения, которое вы высказали. Но три года назад из Петербурга стали поступать обрывки каких-то чертежей и расчетов. Это что-то невероятное. Это революция в науке! Разобраться в этом мы пока не сумели. Вот и все, что я могу вам сказать.
Джекоб вышел от разведчиков с несколько перегруженной головой. Идея была диковатой, но если подумать… Новый наркотик, совершенно неизвестный по составу и убойный по действию, в самом деле появился именно тогда, когда в России – и в Питере в частности – начался полный бардак. Никто не мог понять, откуда он взялся и вообще что это такое. Так почему бы ему не идти из России? В конце концов, если в джунглях Латинской Америки устраивали заводы по производству кокаина, крэка и прочих веществ, которые тоже не так просто производить, почему бы в пустом городе, где, кстати, имеется множество брошенных предприятий, в том числе химических, – не наладить изготовление подобного препарата? По крайней мере, это многое бы объяснило.
Войдя к себе в комнату, Джекоб увидел картину, от которой слегка офигел. На кровати сидела Васька, а рядом с ней – вот уж кого не ожидал тут увидеть – Речел. Девицы мирно выпивали, при этом беседовали на каком-то непонятном языке – не русском, не английском, но явно хорошо понимали друг друга.
– Вы чего? – спросил Джекоб, слегка обалдев от удивления.
Главный прикол был не только в том, что Речел в последнее время делала вид, что Джекоба вообще в природе не существует. Она постоянно злословила по адресу его подружки. Как-то, встретив их в коридоре, даже открыла рот, чтобы сказать «русской сопливой шлюшке» какую-то гадость, но Васька так оскалила зубы, что журналистку как ветром сдуло. С тех пор она передвигалась по коридорам Смольного, словно солдат во время боя в помещении, – сперва выглядывала из-за угла и, только убедившись, что сладкой парочки поблизости нет, продолжала движение.
Недоумение разъяснила Васька:
– Да Ритка заглянула! Я так понимаю, ей до смерти хочется под тобой полежать. И она мне предлагает разделить компанию.
– На каком же языке вы общаетесь?
– Я баб про это дело хоть на китайском понимаю. Так вот она и предлагает: почему бы нам с ней не устроить обмен опытом? А в натуре – почему бы и нет? Хоть посмотрю, как там ваши американские девки… В общем, мы добазарились. Вот и сидели, болтали, тебя, ненаглядного, поджидали. Наконец дождались…
Джекоб от такого откровения несколько офонарел, но Васька перешла к решительным действиям:
– Слушай, чего кобенишься? Ну что тебе – жалко? – И начала деловито стаскивать с американки майку.
…Ночь подходила к концу – и Речел демонстрировала свои способности в области французской любви. Васька, привалившись к плечу Джекоба, с интересом следила за процессом.
– Я так скажу: фуфло у вас девки в Америке. Она-то ничего баба, только тупая, как асфальтовый каток, – прокомментировала она. – Думает: если с кем не переспишь, ничего не узнаешь. Сейчас вот она тебя про наркотики будет расспрашивать.
– Откуда ты знаешь? – заинтересовался Джекоб.
– А меня она уже расспрашивала. Уж слово «drug» я и на вашем собачьем языке понимаю. А мне что? Я же говорю, для хорошего человека дерьма не жалко.
Надо – пошустрю, помогу достать. У нас тут с этим очень даже просто.
Вскоре выяснилось: все обстояло так, как изложила Васька. Оказывается, страшная тайна про «свинку», которую поведали Джекобу особисты, была не такой уж тайной. Во всяком случае, Речел про нее пронюхала. И завелась. Девица продолжала гореть одной, но пламенной страстью – раскопать какую-нибудь сенсацию. До последнего времени она с настойчивостью идиотки пыталась выехать на чернухе. Ну, там, посмаковать, сколько солдат погибло, поругать начальство… Но только вот со времен Вьетнамской войны, которую, как был убежден Джекоб, во многом проиграли благодаря таким деятельницам, подобные материалы за пределы армии или, на худой конец, кабинетов редаторов старались не выпускать. Особенно эта политика усилилась после Узбекистана. Там-то было полно всего – и террористов-смертников на улицах Ташкента, и душманов в Чимганских горах, и трупов солдат… Но обо всем этом американский обыватель почти ничего так и не узнал.
Видимо, Речел устала долбить башкой стену и переключилась на конструктивную деятельность. Решила первой отыскать подпольный центр по производству этой самой суперновейшей отравы. Она прониклась уверенностью, что Джекоб сумеет ей помочь, – и вывалила перед ним ослепительные перспективы. Мол, все у нее схвачено, и если дело выгорит, можно в четыре руки состряпать книгу и заработать на этом свой миллион. Честно говоря, Джекобу была эта идея не слишком интересна. Нет, от миллиона он бы не отказался. Но журналист понимал, что возможностей оказаться без головы в таких играх куда больше, чем накопать что-нибудь серьезное. Особенно если за этим в самом деле стоят бывшие работники ФСБ. Как и большинство американцев, НКВД – КГБ – ФСБ он представлял жуткой конторой, которая может все. И которая способна на все. Тем не менее, несмотря на свои сомнения, Джекоб кратко передал Ваське, чего хочет Речел.
– Так ей нужен «свинячий кайф»? – спросила Васька как о чем-то совершенно обыденном. Как если бы в Бостоне кого-нибудь спросили, где можно купить бигмак.
Девица с жалостью поглядела на журналистку:
– Ты на нем сидишь, подруга? Тяжелый случай. Ну, да твое дело. Поехали на Сенную…
– А что, это так просто?
– Чего тут сложного-то? Странные какие-то ваши менты, гэбисты или кто там еще… Подошли бы на Сенную да спросили.
– И все об этом знают?
– Ну, не все. Но кому надо, тот знает. Купить эту фигню в городе проще, чем бензин. Тем более что бензин всем нужен, а «свинячий кайф» – никому на хрен не встал… Ладно, мы едем или клювом щелкаем?
Джекоб остановил джип, Васька соскочила и двинулась по улице в сторону Сенной. Джекоб огляделся. Откуда-то доносились звуки разухабистой музыки – под примитивненькую мелодию с долбящим ритмом противный женский голос выводил что-то вроде «я тебя любила, а теперь забыла». Потом не менее противный мужской голос стал вещать что-то про свою зайку… Сначала журналист удивился, а потом вспомнил. Ах да, это же очередная затея отдела пропаганды. Поскольку наладить телевещание оказалось сложнее, чем думали, повсюду установили динамики и к тому же стали бесплатно раздавать населению дешевенькие приемники. Приданный этому самому отделу полевой походный радиоцентр должен был озвучивать действия городского руководства и нести всякую другую агитационную мутотень – а в перерывах передавать разные популярные музыкальные записи. Надо сказать, в других странах эта идея имела весьма ощутимый успех. Соль-то была в том, чтобы проигрывать не американскую музыку, а местную. Понятное дело, не Чайковского или там что-нибудь еще для продвинутых, которых во всех странах раз-два и обчелся, – а то, что народу нравится. Благо с такими фонограммами все здесь оказалось очень даже хорошо. Их нашли в огромном количество в полуразрушенном телецентре и на раскулаченных FM-радиостанциях.