Этого добра миротворческие силы захватили с избытком, предполагая распределять среди населения. Судя по тому, что все эти предметы в обилии появились на рынке, представители демократической интеллигенции уже освоились на своих новых должностях.
Джип вывернул на площадь и миновал ряды небольших магазинов, носивших следы тяжелого и длительного погрома. Как уже знал Джекоб, прошлой осенью Сенная оказалась одним из центров так называемого кавказского бунта. Хотя на самом-то деле били именно выходцев с Кавказа. А как водится, и всех остальных, кто попался под горячую руку. Заодно разграбили магазины и подожгли стоявший на площади огромный торговый центр – модернистского вида здание из стекла и бетона. Теперь оно торчало обгорелой руиной. Кстати, как успел отметить журналист, от погромов по какой-то непонятной причине пострадали именно здания, возведенные в годы «рынка» и демократии. Уж чересчур они выделялись своим стеклом и бетоном из окружающего пейзажа. Многочисленные маленькие магазинчики, кучковавшиеся на площади, выглядели не лучше – их разносили долго и упорно. Как успел узнать Джекоб от кого-то из местных, которые очень любили делиться городскими легендами, Сенная площадь чуть ли не с момента основания города слыла нехорошим местом. Вечно тут что-нибудь случалось. Демократические власти пытались придать ей приличный вид, но дух места оказался сильнее. Это было похоже на правду. Столь впечатляющих следов беспорядков Джекоб больше нигде в городе не видел.
Тем не менее, несмотря на мрачный вид, площадь была довольно людной. Но это не была очередная толкучка, подобная многочисленным другим. Тут творились какие-то более таинственные и темные дела. Между обгоревшими каркасами павильонов мелькали разнообразные темные личности. В двух местах молодые парни и девицы, сбившись в кучки, горланили что-то под гитары. Похоже, тут торговали наркотиками.
Но торговали тут не только ими. Согласно слухам, в городе некие деятели продолжали скупать всякие ценности, включая антиквариат, казалось бы никому не нужный в городе, где население заботится исключительно о выживании. И вот тем не менее. Впрочем, сведения были недостоверны и противоречивы. Но, как удалось узнать из расспросов, у горожан существовали довольно прочные связи с финнами, которые ходили к городу на небольших катерах.
Кстати, с финнами вышло вообще очень интересно и совсем непонятно. Джекоб, до приезда в Петербург весьма смутно представлявший, где находится Финляндия, из журналистской добросовестности познакомился с географией и историей этой северной страны. И был поражен ее нынешней политикой. Ведь казалось бы, сейчас финнам самое время отхватить себе обратно те земли, которые у них в 1940 году оттягал СССР. Возражать никто не станет, потому как просто некому. Ближайшим местом в России, где была какая-то власть, являлась Тверская республика – там вроде бы правили коммунисты. Но финны отнюдь не спешили накладывать руку на свои бывшие владения. Они оставили в покое даже Выборг – Виппури, по которому со времен Второй мировой в финской прессе было пролито множество слез.
Год назад в Выборге образовалось какое-то независимое правительство, которое было явно нацелено на присоединение к Финляндии. Они даже флаг себе выдумали с большим крестом – как у всех Скандинавских стран. Но финны, скидывая этим деятелям какую-то заваль в обмен на лес, не торопились присоединять их к себе. То ли сочли, что так выгоднее, то ли, как подозревал Джекоб, финны стали по-настоящему цивилизованными европейцами, то есть слишком любили спокойную жизнь без проблем и потрясений. И связываться с территориями, на которых творится черт-те что, у них не было никакого желания. Так что между Петербургом и Финляндией имелась «черная дыра» в сто сорок километров. Сущий рай для авантюристов всех мастей. Одним словом, публика на площади, судя по всему, как раз занималась какими-то авантюрными делами.
Примечательно, что завсегдатаи Сенной не обращали никакого внимания на стоявший у неработающей станции метро патрульный джип.
Двое солдат, топтавшихся возле машины, тоже никак не реагировали на происходящее. Все ведь было тихо.
Вообще за неделю пребывания ограниченного контингента в городе никаких признаков сопротивления отмечено не было. Если, конечно, не считать нескольких перестрелок с бандитами, которые не успели убраться с дороги. Но складывалось впечатление, что преступные группировки предпочитали, завидя патрули, сидеть тихо и не отсвечивать. Возможно, они полагали, что новая власть станет жить по принципу «мы вам не мешаем, вы нас не трогайте». Они еще не знали, что их ждет в ближайшем будущем. Так или иначе, журналисты, впрочем, как и солдаты, могли передвигаться по городу свободно. Хотя, видимо, не совсем. Что-то случилось неординарное. Не зря же его Речел вызвала… Она вроде вороны – летит на падаль.
Речел Стилл была коллегой Джекоба – одной из журналисток, аккредитованных при штабе. После окончания колледжа Речел, как и многие другие молодые дурочки, попыталась прославиться на ниве музыкальной журналистики. Дело на первый взгляд выглядело простым и верным. Еще бы, кому не хватало ума писать про поп-звезд?
Но вот только у Речел ничего хорошего из этой затеи не вышло. Писать про музыку – ума и в самом деле не надо, но именно потому данную профессию осаждает толпа претендентов, как в гипермаркете во время распродажи. Это военными журналистами становятся такие редкие психи, как Джекоб. А телевизионные музыкальные программы и соответствующие издания не знают отбоя от желающих что-нибудь им написать. Так что конкуренция там страшная.
Мало того, то ли Речел по жизни была слаба на передок, то ли решила сделать карьеру, прыгая по постелям ребят из музыкальной и околомузыкальной тусовки… в общем, жизнь она начала вести веселую. Да только в том мире такое воспринимают без радости – музыканты относятся к крутящимся вокруг девицам, жаждущим попасть к ним в постель, без особой симпатии, хотя, конечно, при случае и пользуются их услугами. Оно и понятно. Все эти звезды, звездочки и люди околозвездных скоплений – затраханы в прямом и переносном смысле. Так что журналистка, которая всех и каждого пытается затащить в постель, никакой любви не вызывает. Возможно, была бы она хорошеньким мальчиком… Впрочем, мальчиков там крутится не меньше. В общем, с музыкальной журналистикой у Речел ничего не вышло.
После облома с музыкой журналистку за каким-то чертом понесло в Россию. С тем же успехом она могла отправиться куда угодно – хоть в Африку, хоть в Антарктиду. И не в том беда, что она ну совершенно ничего и ни о чем не знала, а в том, что решительно не желала чему-то учиться. Конечно, иные бойкие журналисты вполне обходятся без каких-либо знаний – и ничего, работают. Но есть одно исключение – военная журналистика. Когда работаешь с военными, армию надо понимать. Если не хочешь довольствоваться жвачкой с пресс-конференций – а ради этого посылать корреспондента незачем, все есть в Интернете. Чтобы добывать эксклюзив, нужно иметь друзей в действующих частях, которые могут подкинуть тебе живую, настоящую информацию.
Увы, Речел так и не научилась разбираться в количестве звездочек на погонях – и слабо представляла разницу между лейтенантом и двухзвездочным генералом. Не говоря уж о разнице между танком и самоходкой. Понимать подобные мелочи она полагала излишним, пытаясь выехать на непробиваемом нахальстве и запредельном апломбе. Известно, как в армии относятся к таким работникам средств массовой информации. То, что у нее все-таки появились информаторы, коллеги склонны были объяснять большими познаниями Речел в искусстве французской любви.
К тому же Речел была помешана на том, чтобы найти сенсацию. Дело, конечно, хорошее. Любой журналист об этом мечтает. В противном случае он не журналист. Но сенсации на дороге не валяются. Для того чтобы до них добраться, нужно пахать и копать. Речел же все надеялась сорвать ее просто так, на халяву.