– Ведь это же стоит кучу денег! Даже объединенная промышленность лунно марсианской олигархии не смогла построить базу на Уране. А мы – мы смогли! Ведь не на пожертвования же рядовых борцов все это отгрохано! А «Справедливый»? Ты представляешь, хотя бы примерно, сколько он должен стоить?! Или сколько, например, стоят заводы по добыче и обработке полезных ископаемых, которые наша группировка имеет здесь, на Уране?
– Не представляю, – ответил Максим с честной улыбкой простака. – Но тем интереснее знать, что это за силы такие! Какие то банкиры? Бизнесмены?
– Понятия не имею, – вздохнула Соня.
– А твой брат? Он знает?
– Может быть, знает… А может, и нет… Я уверена в одном: даже если и знает, мне он ничегошеньки не скажет! Потому что конспирация – основа революционной борьбы! – и, сверкнув бездонными глазами, в которых отражалось зеленое небо Урана, Соня назидательно подняла палец.
На «Западном» не было заводов и верфей. Понтон был полностью занят городской инфраструктурой «Армии пробуждения». Здесь находились жилые дома, больницы, префектуры, штаб квартира флотского командования, управление Отдела Особых Действий.
Большинство домов представляло собой стандартные колонизационные контейнеры двухвековой давности – в таких жили первые поколения покорителей Марса, когда атмосферу красной планеты еще только предстояло создать. Под продуктовый магазин или офис использовался сдвоенный контейнер, а под больницу – счетверенный.
Лишь изредка попадались более выразительные архитектурные решения. Скажем, флотское командование в лице грозного адмирала Баренца (для него, единственного во всей «Армии пробуждения», было сделано исключение: он носил воинское звание и знаки различия, у всех прочих были только должности) и его подчиненных располагало внушительной трехъярусной башней цитаделью, сваренной из корабельной брони и вооруженной батареями лазерных пушек на кольцевых балконах.
Дом Сони тоже заметно выделялся на общем фоне типовых колонизационных контейнеров. Он понравился Максиму с первого взгляда. Да что там «понравился»! Дом привел его в настоящий восторг!
Высокий железный забор. Повсюду – датчики движения. Из под ската веселенькой зеленой крыши торчат стволы дистанционно управляемых пулеметов. Окна второго этажа забраны разноцветными броневитражами. У ворот – будка охраны с танковыми перископами вместо окошек.
– Ну что, зайдешь на чай? – приветливо спросила Соня. – С братом тебя познакомлю…
При этих словах Максиму вдруг стало до обморока неловко.
Знакомство с братом – это же все равно что знакомство с родителями. А знакомство с родителями – ко многому обязывающая процедура. Чтобы решиться на нее, нужно быть уверенным: уверенным в себе, в отношениях, в совместном будущем…
Уверен ли он? Достоин ли этой прекрасной девушки с чувственными губами и глазами омутами?
Точных ответов Максим не знал. Поэтому он, чувствуя себя рефлектирующим интелем, отрицательно помотал головой и деревянным голосом проговорил:
– В следующий раз зайду, если ты не против. А сейчас мне пора возвращаться в дормиторий. Завтра утром на смену…
– Что ж, как хочешь, – пожала плечами Соня.
Было видно, что она замерзла и устала: прогулка оказалась гораздо более продолжительной, чем они оба рассчитывали. В тот вечер Максим не решился поцеловать Соню. И на следующий тоже не решился…
Впрочем, все у них шло замечательно. Они не ссорились, им всегда было о чем поговорить. Они были полностью солидарны по всем важным идеологическим вопросам. И в дискуссионном клубе, куда они все таки забрели через два дня, Максим и Соня выступали на одной стороне! Оба считали, что в будущем проприетаризм должен быть уничтожен полностью, не должно сохраниться даже само слово «проприетарный»!
Поэтому когда над тарелкой с трюфелями «Виваче» Соня сама, первая поцеловала Максима, тот воспринял это с одной стороны как подарок судьбы, а с другой – как очередное, вполне логичное звено в цепи развития их отношений…
Загадочный брат постоянно всплывал не только в разговорах Максима и Сони.
О нем упоминали и другие.
– Не боишься за ней ухаживать? – спросил как то Верховцева Артем Свешников, такой же пастух наноботовых стад, как и сам Максим.
– А почему я должен бояться?
– Ну как почему… Все таки ее брат…
– А что брат?
– Ну… Я бы опасался… Мало ли.
Но Максим был настолько поглощен своими чувствами, что не придал этому значения.
– Сегодня мы не сможем встретиться, я должна вернуться домой пораньше, – сказала как то за обедом Соня. – Брату нужна моя помощь!
– Помощь? Он что, заболел?
– Нет. А что, по твоему, помощь нужна только больным? «Да что же там за брат такой?!» – наконец задал себе вопрос Максим. Но дальше невысказанных вопросов дело не пошло.
Так могло бы продолжаться и месяц, и два, и год. Максим был пассивен, Соня – молчалива, а брат все время находился где то рядом, но как бы в стороне. Этакий призрак из старинного фильма ужасов.
Однажды, когда они целовались на диване в комнате Максима, у Сони в сумочке вдруг зазвонил телефон. Она вмиг стряхнула с лица страстное выражение, выскользнула из горячих объятий Максима и метнулась к сумочке с такой прытью, что можно было подумать: от этого звонка зависит ее жизнь.
– Кто это? – спросил Максим с тяжелым вздохом.
– Да психиатр один, с крейсера «Заря Свободы», – разочаровано ответила Соня, глядя на экранчик. – Его Винченцо зовут… Брать трубку не буду… Сдался мне этот Винченцо? Тем более, сегодня выходной. Перетопчется.
– Но зачем ты тогда вообще бежала к телефону? Пусть бы себе звонил!
– Вдруг это не идиотик Винченцо, а Людвиг?
– Людвиг?
– Ну, мой брат.
Максим не смог сдержать гримасу тягостного недоумения.
– Чувствую, купим скоро трехспальную кровать модели «Людвиг с нами».
Соня сделала вид, что шутку не расслышала. И они вернулись к поцелуям.
После этого эпизода прошла ровно неделя, когда Максим наконец то познакомился с легендарным Людвигом. Он как раз провожал Соню домой. Они шли по галерее в направлении «Западного», когда рядом с ними притормозил новенький миникар трицикл, весь обвешенный шарами антигравов.
Лицо Сони засияло. Она откинула со лба рыжую челку и улыбнулась, как улыбаются маленькие девочки при виде папы с новой куклой в руках. С миникара, откинув фонарь обтекателя, спрыгнул высокий, длиннорукий, нескладный мужчина лет тридцати пяти с длинными вьющимися волосами.
Помимо стандартных защитных очков и респиратора, одет он был достаточно легко и небрежно, в десантный камуфляж без знаков различия. На шее – броский платок алого цвета. В общем, комендант базы пришел бы в ярость, узрев столь вызывающие нарушения техники безопасности и формы одежды.
– Людо! Людо! – вскричала Соня и бросилась незнакомцу на шею.
– Сонька… Девочка моя! – мужчина тепло обнял возлюбленную Максима.
Их объятие длилось почти минуту. И лишь к исходу этой минуты Максим сообразил, что перед ним – да да, тот самый Людвиг ван Астен!
А еще через минуту он сообразил, что лицо Людвига ван Астена ему очень даже знакомо. И что это лицо… Это лицо самого товарища Альфы! Грозного, сурового и справедливого вождя звездных борцов!
Ноги Максима стали ватными, лицо вытянулось, язык одеревенел.
– Извините, что нарушаю ваш тет а тет, – обаятельно улыбнулся Людвиг, почесывая небритую щеку. – Но мне нужно срочно сообщить Соне одну новость.
– Новость? – брови Сони вопросительно взлетели.
– На Обероне у нас с тобой родилась племянница.
– Амалия?! Родила?! Какая умница! – Соня восторженно захлопала в ладоши.
Максим уже знал, что Амалия – младшая сестра Людвига и Сони.