Или вообще святые бессмертные, по своим непостижимым делам посетившие уездный городок Сышуй.
– Кто вы, о странники? – выдохнул Лю Бан.
– Мы торговцы с севера, – ответила девица. – Лихие люди напали на нас вчерашним днем и ограбили дочиста. Нам самим еле удалось спастись.
– Поднимись, мой господин, – вдруг заговорил другой чужестранец, с блестящими кольцами, насаженными на нос. Девица кинула на него быстрый взгляд. – Поднимись, ибо не пристало человеку твоего положения и учености в пыли мараться. Сядь с нами у огня этого гостеприимного дома и раздели трапезу.
Речь незнакомца звучала учтиво, и смотритель, мало помалу успокаиваясь, медленно поднялся на ноги, продолжая во все глаза разглядывать благовещего зверя.
– Но… – Лю Бан замялся. – Не оскорбит ли мое поведение благовещего зверя? Не осердится ли он? Не нашлет ли беды?
– Не беспокойся, достойный господин, – развеял его сомнения чужестранец. Или маг? Или бессмертный? – Ибо хорошо ведома нам природа животного мао! И я заверяю тебя, что не несет это животное вам ни беды, ни разорения.
– Позвольте тогда мне пригласить вас в свой дом, – спохватился смотритель. – Ибо лачуга сия никак не подходит для таких достойных людей, как вы… не говоря уже о благовещем звере. Прошу вас не побрезговать моим гостеприимством.
Сидящие чужеземцы переглянулись.
– Мы с радостью принимаем твое приглашение, мой господин, – ответил чужеземец с блестящими кольцами. – Единственно, нам не хотелось бы причинить обиду радушному хозяину нашему, – кивнул он на Ян Гэ, который так и не решился подняться с колен, – ибо гостеприимство его было щедрым и искренним.
– О, не беспокойтесь, не беспокойтесь! – улыбнулся Лю Бан. – Это добрый человек и верный друг, и я буду рад увидеть его в своем доме завтра, после того как вы отдохнете. Сунь Девятый! – позвал смотритель. Рядом тут же возник мальчик слуга с кувшином в руках. – В благодарность я хочу преподнести моему другу Яну полную меру прекрасного шаосинского вина.
Обомлевший от событий и благоволения смотрителя Ян принял из рук слуги кувшин и благодарно закланялся.
– Следуйте за мной, достойные господа, – простер Лю Бан руку в сторону дверей. – Уже спустилась ночь, вам необходимы еда и отдых. Но прошу вас не привлекать излишнего внимания: добрые горожане наши весьма простодушны и могут прямо сейчас предаться ликованию по случаю вашего прибытия.
– Мы прекрасно понимаем тебя, мой господин, – кивнул чужеземец с кольцами, поднимаясь на ноги. – И нам не хотелось бы стать причиной беспорядков или волнений. Мы проследуем за тобой скрытно.
Высокий чужестранец подхватил на руки благовещее животное, и смотритель окончательно уверился, что незнакомцы накоротке со зверем мао.
– Ты уверен в том, что делаешь? – прошептал Чижиков Сумкину, пока они шли по темным улицам.
Общаться приходилось на грани слышимости, чтобы не привлечь чужеземной речью внимание смотрителя и его слуги. Хотя Котя, а за ним и Федор, отключили на время свои переводчики, уверенности, что это действительно работает, ни у того, ни у другого не было.
– Пока все идет гладко, старик, – тихо ответил Федор. – Нас ведут в явно более комфортное место, и хотя про водяной матрац можешь, конечно, забыть, но, думаю, одеялами мы там разжиться сможем. Ну и порубаем чего нибудь помимо завонявшей требухи. Ты главное не пей много.
– Чего мне бояться? – Котя перехватил Шпунтика поудобнее. – Пекинскую народную я уже пробовал.
– И и и, старик! – почти беззвучно прыснул в кулак вели кий китаевед. – Размечтался: пекинская народная! Подожди пару тысяч лет. Здесь сейчас такую бражку гонят, что луч me не спрашивать, из чего.
Градусов, правда, мало, но ты все равно не налегай. И вы, Ника.
– Я вина не пью, – ответила девушка. – А между прочим, у вас здорово получается с ними беседовать.
– Ну так! – задрал нос Сумкин. – Я же того, профессионал. Я…
– Федор Михайлович! – одернул приятеля Чижиков.
– Ладно, ладно, капитан Килэки, – отмахнулся Сумкин. – Живи долго и процветай.
– Нехорошо с этим Яном получилось, – нарушила молчание Ника. – Хоть я и дала ему серебра, но немного, а человек за едой сбегал, за вином. Невежливо вышло.
– Да все нормально с ним будет, – отмахнулся Сумкин. – Ян больше нам на глаза никогда не попадется, так что можете изжить в себе комплекс вины прямо здесь и сейчас.
– Как так? – широко раскрыла глаза Ника.
– А вы что, милая девушка, думаете про всю эту секретность: не привлекать внимания, простодушные горожане, выпей, Ян, за мое здоровье кувшинчик шаосинского? – ухмыльнулся Сумкин. – Этот вот хрен, – он ткнул пальцем в сторону идущего впереди смотрителя, – очень не хочет, чтобы о нас кроме него кто то узнал. Прямо до судорог не хочет. Так что Яна мы больше уже никогда не увидим. В живых, я имею в виду.
– Не понял… – удивился Чижиков.
– Ну что тебе непонятно, старик? Прямо сейчас Ян заливает пожар души шаосинским вином…
– И что?
– Какой то ты на редкость несообразительный, старик! Я просто поражаюсь, что такая милая девушка, как Ника, в тебе нашла! Ты же…
– Федор!
– Да отравил наш новый приятель этого Яна. И все. Обычное дело.
Очевидно, Сумкин был прав: в гости к смотрителю путешественники вошли явно не через парадный вход. Этому предшествовало долгое петляние по темным улочкам, а пару раз их властный проводник останавливался на очередном углу, явно выжидая, когда разойдутся случайные прохожие; да и потом, после очередного поворота, они вышли вовсе не к высоким узорчатым дверям, а к неприметной дверке в стене, ограждавшей дом уездного чиновника.
Хозяин хлопотал вовсю: провел гостей в обширное помещение, зажег несколько бронзовых масляных ламп, послал молчаливого Суня Девятого к какому то Вану Кривому, сам же обмахнул широким рукавом халата низенький длинный стол и собственноручно уставил его посудой. Тут и мальчик слуга подоспел, сгибаясь под тяжестью двух плетеных корзин, и из них явились разные яства, коими и был мгновенно уставлен стол, а также кувшины с вином.
– Прошу, прошу! – с легким поклоном простер руки в сторону стола хозяин.
Стульев, конечно же, не было, сидеть полагалось прямо на полу, поджав под себя ноги, что путники не без затруднения и исполнили: уселись. А хозяин уже наливал из кувшина в плоские неглубокие посудины некую бурую жидкость, старательно придерживая рукав халата, чтобы не намочить его.
– Позвольте приветствовать вас в моем убогом жилище! – провозгласил смотритель, двумя руками поднимая свою посудину, и живо вылил в рот ее содержимое.
– Пить наравне с ним вовсе не обязательно, – углом рта разъяснил Сумкин сидевшему рядом Чижикову. – Чокаться даже и не тянись. Не вздумай говорить тосты. И вообще: не хочешь пить – не пей. Это нормально.
Котя с некоторым сомнением поднял диковинного вида глиняную плошку и смочил губы в напитке: вкус был рез кий, непривычный. Бражка какая то. Стоило Чижикову поставить посудину обратно на стол, как за плечом возник мальчик слуга и живо наполнил ее из кувшина.
– Ладно, беру переговорный процесс в свои надежные руки, – шепнул Сумкин и громко кашлянул.
– Позволено ли мне будет, – солидно проговорил он, прожевав кусок вяленого мяса, – поинтересоваться драгоценным именем нашего щедрого хозяина?
– Моя ничтожная фамилия Лю, имя – Бан, – с поклоном ответил хозяин.