– И дышите глубже, вы взволнованы.
– Уж как нибудь управлюсь с волнением… – тут Чижиков снова сбился и окинул Нику оценивающим взглядом. – Погоди… Или погодите…
Котя был в явном затруднении.
– Давайте оставим все как есть, дядя Костя! – Ника была сама кротость. – Я вас называю на «вы», вы меня называете на «ты». Вы мой дядя, а я ваша племянница, притом большая затейница.
– Черт те что! – вырвалось у Чижикова. – Ну просто черт знает что!
Вернулась стюардесса и подала Коте стаканчик с соком. Чижиков поблагодарил ее и, едва та отошла, нагнулся к Нике.
– Так, пересаживайся ко мне и давай объясняться!
– А что случилось, дядя Костя? – захлопала ресницами Ника, но пересела в ряд Чижикова.
– Это просто невозможно! – страшным шепотом вскричал Чижиков, сверля Нику бешеным взглядом. – Ты издеваешься? Издеваешься, да?
– Почему у у? – округлила глаза Ника, и если бы Котя видел ее впервые, он бы точно принял это удивление за совершенно искреннее.
– Ты издеваешься, – обреченно кивнул Чижиков, от души хлебнул сока и плюхнул в стакан по самый край виски. Ему мучительно не хотелось продолжать этот разговор, он не понимал, что и как спрашивать, но и молчать было нельзя: происходящее выходило за рамки обыденности, и с каждой минутой ему делалось все страннее. – Значит, ты разыгрываешь из себя дурочку. Ну что ж, замечательно, давай будем разговаривать как два идиота.
– Зачем, дядя Костя?
– Затем, что, быть может, тогда я смогу наконец хоть что то понять, девочка из будущего, или теперь ты не из будущего? Итак, что мы имеем? Еще вчера ты была мелкой пигалицей в возмутительном платье. Нежданно негаданно явилась ко мне под дверь. Чаю с бергамотом потребовала… Съела мой батон и мою колбасу… Сигарету выбросила… Призрака прогнала… Кота приручила… – Костя перечислял подробности первого визита гостьи из будущего, как будто они помогали ему удерживать разбегающиеся мысли. – А потом заявила, что ты моя спутница! И уже не отставала ни на шаг! Как банный лист приклеилась! А я тебя звал?! И лишь мой природный ум…
Тут Ника хихикнула.
– …и лишь мой природный ум, – с нажимом продолжал Котя, – помог мне от этой незваной спутницы отделаться. И вот я в самолете, я лечу в Пекин, и все хорошо и прекрасно, как вдруг ты снова здесь, и опять все идет кувырком!
Чижиков с законным возмущением поглядел на Нику. Ее наряд и сегодня был вызывающим. Несерьезный жакетик на одной пуговице, короткая юбка, белые коленки, как будто ей совсем не холодно на высоте без малого десять километров! Хм, коленки…
– И, кстати, где? – спросил он.
– Что – где?
– Царапина, спрашиваю, где? Которая вчера была на колене твоем детском? А сегодня вроде как саморассосалась?
– Вроде того, – без тени смущения кивнула Ника.
– О господи… – еле слышно простонал Котя, откидываясь на спинку кресла. – За что мне все это, за что?! Театр абсурда! Ты ведь не выглядишь идиоткой! Да и я совсем недавно был в полном уме и рассудке, пока ты не появилась. А, может, у меня теперь в мозгу нехватка кислорода образовалась, вот мне и кажется всякое? Может, мне мерещится этот разговор двух умалишенных? – Костя щипнул себя за руку и сморщился от боли. – Скажи, зачем ты так настойчиво морочишь мне голову? Ладно, я мог понять игры в дядю, когда тебе было… гм… тринадцать лет. У детей на редкость богатая фантазия, они вечно играют в разные игры и считают, что все кругом тоже должны принимать в этом участие. Но сейчас?! Кстати, сколько тебе сейчас лет?
– Двадцать три.
– Сейчас ей двадцать три! Очень мило! – Чижиков разом выпил содержимое стаканчика, почувствовал необходимость повторить и огляделся в поисках стюардессы.
Но сейчас?! Кстати, сколько тебе сейчас лет?
– Двадцать три.
– Сейчас ей двадцать три! Очень мило! – Чижиков разом выпил содержимое стаканчика, почувствовал необходимость повторить и огляделся в поисках стюардессы. Стюардессы видно не было. – А сколько тебе будет завтра?! Ты не станешь случайно мальчиком из будущего, или того лучше – дедушкой?
– Дедушкой или бабушкой вряд ли, – тряхнула челкой Ника. – Мне двадцать три, я женского пола, если хотите, можете потрогать.
Котя подавился слюной.
– Знаешь что, затейница, я с тобой в игрушки играть не намерен. Не знаю, с какого перепугу ты вмешалась в мою жизнь, но тебя в этом самолете быть не должно! А ты есть! Как ты мне это объяснишь? Ты уж постарайся с объяснениями, или я в самом деле рассержусь до невозможности. Для начала скажи, ты ведь совсем не внучка Вениамина Борисовича?
– В каком то смысле – нет, – как ни в чем не бывало, улыбнулась Ника. – Только зря вам кажется, дядя Костя, что вы очень наблюдательный. Лично мне кажется, что не очень то.
– О чем это ты? – поднял брови Котя.
– А вы посмотрите… Вон туда, – кивнула она назад. – Толь ко осторожно. Незаметно.
Чижиков, пригнувшись, осторожно глянул в щель между креслами.
– Ну?
– Левее. В предпоследнем ряду.
Левее в предпоследнем ряду полулежал, откинув спинку кресла до предела, Алексей Борн – в черных очках и в боль ших черных же наушниках – и то ли не замечал ничего во круг, поглощенный музыкой, то ли делал вид, что не замечает.
– Опа опа, Америка Европа, – Чижиков инстинктивно вжался в кресло. – А он то здесь зачем?
– Как и все, летит в Пекин, – ответила Ника.
И уточнила на всякий случай, видимо, все же подозревая недостаточную сообразительность мнимого дядюшки:
– Это прямой рейс. Без пересадок.
– Ну да, ну да. Что же мне… Пойти разве еще раз поздороваться? – раздумчиво спросил себя Котя, чувствуя, однако, что ни за какие коврижки не пойдет к Борну.
По всему выходило, что тот его за простака держит: сначала спас от налетчиков в подворотне, потом рассказал много странного, помог уйти от погони перед аэропортом, но ни единым словечком не обмолвился, что летит тем же рейсом. Отчего бы Алексею Борну, такому откровенному и положи тельному, скрывать это обстоятельство? Строит планы внутри планов? Да он ли один? Котя подозрительно оглядел Нику. Задумался. А вдруг и пресловутый Сергей Сереженька тоже притаился где нибудь в первом классе? Славная компания…
Чижикову очень захотелось сойти с самолета.
Прямо сейчас.
– Я бы не стала к нему подходить, – сказала Ника. – Вы же не знаете, с какими целями он летит в Пекин.
– Не знаю, – согласился Чижиков, лихорадочно соображая и трезвея на глазах от хлынувшего в кровь адреналина.
В общем и целом выходило так, что он вообще мало что знает, но тем не менее уверенно движется в заданном направлении. Вот только направление задал кто то другой. И он же активно способствует тому, чтобы Котя не сбился с пути. Может, это Борн и есть? Уж больно много ему известно такого… загадочного. Ощутив себя пешкой в чужой игре, Чижиков посмотрел на Нику с еще большим подозрением.
– Но зачем ты летишь в Пекин, этого я не знаю тоже.
– Не знаете, – легко согласилась девушка. – Но тут нет секрета. Я лечу в Пекин потому, что туда летите вы, дядя Костя.
– Да а а… Это многое объясняет, – скривился Чижиков. – А почему туда лечу я?
Мысли путались в голове, и Котя вернулся к началу разговора:
– Так, на чем мы остановились? На том, что у меня к тебе масса вопросов, но что то подсказывает мне, что ты опять будешь водить меня за нос, а мне это поднадоело, – Котя придвинулся к Нике поближе.