Тряхнуло ощутимо – где то в носовой части звучно разбилось стекло. Котя приподнял голову: ожила трансляция, и приятный женский голос напомнил о необходимости пристегнуть ремни, поскольку самолет попал в зону турбулентности и его сейчас чуть чуть потрясет. Чижиков уже практически выполнил указание пристегнуться, то есть сел и потянул на себя ремень безопасности, как рядом с ним возникла встрепанная Ника с сумкой через плечо.
– Опять ты… – протянул Котя. – Сгинь с глаз моих!
– Дядя Костя, – Ника решительно села в соседнее кресло, мельком глянула на часы и тут же схватила Чижикова за руку.
– Дядя Костя! Слушайте меня внимательно. У нас почти не осталось времени. Сейчас мы с вами встанем в проходе и…
Самолет снова сильно тряхнуло.
Послышался испуганный женский вскрик.
– …встанем в проходе, – повторила Ника, – и все будет хорошо.
– В каком смысле? – насторожился Чижиков.
– Не спрашивайте! Сейчас начнется! У нас четыре минуты, всего четыре! И больше времени не будет!
– Ну ладно, ладно, девочка из будущего… – усмехнулся Котя, приподнимаясь.
– Пожалуйста, займите ваши места! – раздался окрик стюардессы.
И что то в ее голосе звенело такое, что Чижиков вмиг протрезвел. Нутром понял: случилось нечто серьезное. Меж тем самолет трясло уже непрерывно, и все сильнее и сильнее. И на простую турбулентность это никак не походило.
Чижиков огляделся – происходившее очень напоминало кино. Хорошо, когда на подобное смотришь со стороны, но участвовать в таком фильме на самом деле… Стоп!
– Мы что, падаем? – не слишком изумился Котя, у которого сегодня поводов для удивления было несколько в избытке. Самолет и правда падает?
– Чистая правда, дядя Костя, – поспешно закивала Ника и, не обращая внимания на призывы стюардессы, распахнула дверцу багажной полки. – Падает и… не совсем падает.
– Как это?! – вытаращил глаза Чижиков.
– Так тоже бывает, – Ника выхватила из темного зева не большой кожаный рюкзачок, метнула в него содержимое сумки. – Просто поверьте, что падает и в то же время не па дает. Но мы с вами должны стоять вот в этом проходе. Рядом и вместе. Тогда все будет хорошо.
– Что будет хорошо?! – Чижиков, до которого внезапно, резко и сразу дошло, что это не кино, а сугубая реальность, мигом вскочил на ноги.
Салон самолета стремительно, на глазах превращался в грохочущий ад.
Чижиков закричал:
– Что будет хорошо, как может быть хорошо – если с высоты десяти тысяч метров?!
Пол под ногами опасно кренился, пассажиры орали в голос. Иные вжимались в кресла, иные пытались вскочить, кто то с размаху шлепнулся и его потащило по проходу вперед. Багажные полки от тряски распахнулись, вниз полетели сумки, чемоданы, рюкзаки, одежда. Рев двигателей прорвался в салон. Скрежет, стук, вопли – все смешалось.
– Шпунтик! – взвыл Чижиков и хлопнул себя по лбу. – Ведь Шпунтик же!
– У вас две минуты на то, чтобы принести сюда кота, дядя Костя, и это надо сделать обязательно!
Девушка кричала, стараясь перекрыть нарастающий шум.
Чижиков так опешил, что даже не нашелся, что сказать. Он двинулся за котом по убегающему из под ног полу, хватаясь за спинки кресел и расшвыривая встававшие на пути сумки и вещи. Он даже оттолкнул стюардессу, которая зачем то пыталась удержать его, хотя все вокруг летело в тартарары. Ну какое ей дело, будет этот дурной пассажир стоять или сидеть, когда самолет со всей дури хряпнется о землю?
«Вот так оно и бывает, – мелькнуло в голове у Чижикова. – Возьми, да и случись некая история, и никто тебя не спросит, хочешь ли ты быть ее участником».
Костину грудь сдавил слепой животный ужас.
Костину грудь сдавил слепой животный ужас.
Зачем он полетел в этот чертов Пекин?!
Чтобы так нелепо погибнуть?!
Уже не понимая, что и зачем он делает, Чижиков схватил кошачью переноску и рванул назад, к Нике. Она была самым странным в этом самолете, и если уж Ника сказала, что они трое должны быть рядом и вместе, здесь, в проходе, значит, так надо?
Самолет дергался, как припадочный. Казалось, вот вот железная махина не выдержит и развалится на части – и все же Котя умудрился добраться до девушки, не упустив Шпунтика и ничего себе попутно не сломав. Ника ухватила его за руку – и внезапно Котя увидел, что со всех сторон их окружает белое сияние, возникшее непонятно откуда и на глазах набирающее силу.
«Вот и все?» – пронеслось в голове Чижикова.
Как сквозь пленку он увидел перекошенное лицо Алексея Борна, что летел прямо на Костю, изогнувшись в немыслимом прыжке.
Губы Борна шевельнулись – миг, и он исчез.
Вот и все!
Будто камень упал в бездонный темный пруд, откуда нет возврата.
Вот и все…
Ослепительная белизна обступила Чижикова со всех сторон и мягко приняла его в свои объятия.
ЭПИЗОД 3
Жизнь после смерти
Где то, когда то
Сначала Чижиков осознал, что, кажется, не умер или умер не до конца. Или не весь. Не целиком.
Ясно было, что на какое то время сознание его покинуло. Но на какое и где он теперь…
Котя ощущал свои ноги, чувствовал руки. Более того – правая рука аж ныла от тяжести кошачьей клетки переноски.
Зато ничего не было слышно. Совсем. Абсолютно. Пропали все до одного звуки: стояла пронзительная ватная тишина.
И еще Котя ничего не видел. Одна слепящая белизна вокруг – или это уже ангельское сияние?
Чижиков попробовал повернуть голову налево – и, как ни странно, это ему без труда удалось. С той же легкостью голова поворачивалась и направо. Котя приподнял переноску и слегка тряхнул ее. В ответ клетку ощутимо заколбасило.
Шпунтик!
– Кот кот кот… – попробовал позвать Чижиков, но ничего не услышал. Губы исправно шевелились, как им и положено, но звуки пропадали, не родившись.
– Ко о от!!! – заорал, надсаживаясь, Котя, но опять безуспешно.
Спокойствие, только спокойствие!
Котя от души проморгался, но лучше видеть не стал.
– Наверное, это ангел, – вслух подумал Чижиков. – Ангел держит меня за руку. А я держу Шпунтика. За ручку клетки. И таким вот макаром мы все вместе возносимся в райские чертоги, чему и аминь!
Но вдруг это не ангел?!
Котя даже вспотел от подобного предположения и с трудом удержался от того, чтобы не замолотить руками и ногами, а также и Шпунтиком по проклятому сияющему кокону. От отчаяния Котя заорал, и Шпунтик ответил ему молодецкими ударами в стены клетки, но все оказалось бесполезным. Звуков по прежнему не было, вокруг все так же стояло белое сияние, и Коте почудилось, будто скоро истает прекратится и он сам: кокон его переварит и сделает своей частью. Чижикова затрясло от ужаса и отвращения, мысли исчезли, остался один только липкий, отвратительный ужас, сотнями демонов рвавший его изнутри. Совершенно не владея собой, Котя готов был на что угодно – лишь бы вырваться, лишь бы услышать хоть какой нибудь звук, даже самый отвратительный, лишь бы…
Пальцы, вцепившиеся в него, внезапно разжались, и чья то ладонь ласково погладила его руку. А потом еще и еще. И – о чудо! – одновременно с этим Чижиков услышал звук Тихое тихое жужжание, словно муха, застрявшая между оконных рам, бьется в поисках выхода к голубому небу. Жужжание нарастало, и с окружающей белоснежной пеленой тоже начали происходить видимые изменения: кокон истончался, таял, рассеивался клочьями сахарной ваты… И вот уже потрясенный Котя разглядывает могучий куст, поначалу схематичный и неясный, зато теперь – как живой! Вскоре куст стоял перед Чижиковым наяву, а чуть поодаль плавно шел под уклон поросший сочной травой берег, уходя в темные воды.