Я накормлю вас макаронами. У меня даже кетчуп есть.
-А масло есть?
-Есть.
-Тогда пойдемте.
Кобель, бдительно следивший за хозяином, метнулся к парадной, едва только Сигизмунд открыл дверь. Первым взбежал по лестнице.
Откушав макарон, академическая сестрица извлекла из сумки блокнотик. Вопреки аськиным подозрениям, никаких стишков там не было. Столбики иностранных слов и закорючки транскрипции.
Вика поглядела на свои записи, помолчала. Потом вдруг посмотрела Сигизмунду прямо в глаза.
-Сигизмунд, вы меня, конечно, простите за неделикатность… Вы уверены, что вас никто не разыгрывал?
-ЧТО?
-Дело в том, что… В общем, я проанализировала материалы, которые вы мне дали… Странная картина, конечно, получается… Der ethymologische Worterbuch der germanischen Sprachen…
-Простите?
-«Этимологический словарь германских языков», издание 1919 года, весьма подробный труд. И очень ценный.
-Ну и?
-Переданный вами лексический материал более всего коррелирует с готским языком.
Она выдержала эффектную паузу. Сигизмунд не знал, как ему реагировать на это заявление. Он видел только, что Вика явно ждет какой-то реакции.
Наконец Сигизмунд сказал:
-То есть, вы хотите сказать, что она разговаривала на готском языке?
-Да.
И снова выжидательная пауза.
-А что в этом такого странного?
-Видите ли, Сигизмунд… Дело в том, что готский язык… Это мертвый язык. На нем уже тысячу лет как никто не разговаривает. А может быть, и больше. Вроде шумерского или моего древнеисландского.
-А разве готы… Я думал, готический шрифт… - начал Сигизмунд и тут же умолк под гнетом собственной непросвещенности.
-Это был германский народ. В пятом-шестом веках он достиг своего наивысшего расцвета.
-А потом? - жадно спросил Сигизмунд.
-А потом вымер. Точнее, растворился.
-Может быть, где-нибудь остались… На хуторах… В тайге…
Сигизмунд выдвинул версию и сам почувствовал: детский лепет.
-Шестой век, - раздельно повторила Вика. - Готский язык дошел до нас всего одним текстом - переводом Библии. Далеко не все слова, которые вы мне дали, я обнаружила в словаре как готские. Но нашлось много древнеисландских, а также средневерхненемецких аналогов. Понимаете?
-Я одно понимаю, Вика, - сказал Сигизмунд. - Для того, чтобы меня разыграть, нужно по крайней мере знать о СУЩЕСТВОВАНИИ готского языка. А я сильно сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из моих приятелей обладал столь обширными познаниями в сфере лингвистики. Кроме того, в гараже я обнаружил вовсе не своего приятеля, а незнакомого мне человека. И испугана она была по-настоящему. Она не прикидывалась.
-А она была испугана?
-Да. Поначалу я вообще принял ее за наркоманку.
-Почему?
-Вела себя неадекватно. И глаза белые.
-Что значит «белые»? Слепая, что ли?
-Очень светлые.
-А в чем была неадекватность?
-Ну, например, она не умела пользоваться туалетом… Такое нельзя разыграть.
-А в чем была неадекватность?
-Ну, например, она не умела пользоваться туалетом… Такое нельзя разыграть.
-Пожалуй, - согласилась Вика. И без всякого перехода сказала: - Наиболее логичная версия, которая объясняет все, заключается в том, Сигизмунд, что ваша девушка страдала шизофренией.
Сигизмунд набычился, сразу ощутив острую неприязнь к этой рассудительной холодной девице. Она, несомненно, поняла это.
Вика встала из-за стола, прошлась по кухне. Уселась на подоконник - точь-в-точь как Лантхильда - и уставилась за окно, на темный двор. Не оборачиваясь, заговорила:
-Когда углубляешься в предмет… и наступает переутомление… В свое время, когда я начала заниматься древнеисландским, я часто представляла себя человеком «оттуда». Из той эпохи. Как будто древнеисландский - мой родной язык. Это очень помогало. Вы не представляете даже, насколько это помогало. Я могла угадывать слова, достраивать их… Правда, я сумела вовремя остановиться. Опасная игра.
Сигизмунд жадно слушал.
-Представьте себе теперь, что ваша Лантхильда специализировалась на готском. И не сумела остановиться. В Рейкьявике я читала в одном журнале по психологии - там эта проблема серьезно обсуждалась… Определенный психотип… С другой стороны, на древнеисландском сохранилась очень богатая литература. Много текстов. И все равно оставалось ощущение зияющих лакун, пробелов. А готский… Только Библия. Не вся, отрывки. И комментарий на четыре странички. Не словарь, а сплошной сквозняк. Дыры, дыры… Понимаете?
-Неужели это настолько важно, - медленно спросил Сигизмунд, - что из-за какого-то словаря человек может сойти с ума?
-Академические штудии - это похуже азартной игры. Похуже рулетки. Люди теряют рассудок и из-за меньшего… Скажите, Лантхильда была последовательна в своих действиях?
-Весьма, - сказал Сигизмунд. - Хотя зачастую мне ее логика казалась дикой.
-Вот видите. А вы не помните, как она была одета?
-Конечно, помню. У меня даже сохранилось…
Сигизмунд оставил Вику созерцать вечерний двор, а сам пошел в «светелку». Дерюжка нашлась в шкафу. И одна чуня, мало поеденная собакой, - тоже. Все это добро Сигизмунд предъявил Вике. Присовокупил кожаное ведро.
Она посмотрела, но ничего не сказала. Они выпили с Сигизмундом чаю, после чего он отвез ее домой.
Глава третья
Перед тем, как лечь спать, Сигизмунд долго сидел на кухне над чашкой с крепким, уже остывшим чаем. Мысли лениво перекатывались с Вики на ее «шизофреническую гипотезу». Хорошая гипотеза. Многое объясняет. Почти все. Не объясняет только лунницу.
Хотя… Может, Лантхильда из «черных археологов». Раскопала тайком какой-нибудь курган. На Старой Ладоге, скажем. Много народу сокровищами Рюрика прельщается. Ходят, роют. Выкопала себе лунницу, отчего окончательно повредилась в уме.
Может быть. Только стала бы - даже сумасшедшая - так легко отдавать золотую лунницу за собачий ошейник с лампочками? Неужто настолько в роль вошла?..
Предположим, он, Сигизмунд, спятил бы. Записался в «черные археологи», отрыл какое-никакое золотишко и крышей подвинулся. Блажил бы - ясное дело. Может быть, Новое Царство какое-нибудь по околометрошным торжищам провозвещал… Об эре Водолея пророчествовал бы, о комете хвостатой… Но чтобы вот так запросто золото взять и на какие-нибудь фантики поменять?.