- Что поперек котят? Вы можете говорить по-русски или разучились?
Вика сказала еле слышно - сдерживая слезы:
-Она написала черным маркером: «ЭТОТ МИР - СРАНЬ!»
У Сигизмунда разом все оборвалось.
-Да ничего, найдется, - сказал он нарочито небрежно. - Мало ли что Аське в голову стукнуло.
-Вот именно, - деревянно отозвалась Вика. - Мало ли, что ей стукнуло.
И положила трубку.
Глава пятая
Федор Никифорович жил на Московском проспекте, недалеко от станции метро «Электросила», в просторной квартире, где было полно вещей шестидесятых годов. Вещей в деревянных корпусах. Вещей, с которыми аккуратно обращались. Вещей, в свое время очень престижных и дорогих. Из нового в квартире была только стальная дверь.
Сигизмунд вошел и мгновенно погрузился в мир своего детства. Мебель Федор Никифорович с дедом, очевидно, брали в одном распределителе.
Правда, сам Федор Никифорович мало походил на зачарованную королевну из заснувшего на сто лет замка. Это был очень старый человек, костлявый, с пигментными пятнами на тонкой, пергаментной коже рук. Легко было представить себе его в гробу. Он улыбнулся Сигизмунду, показав длинные желтые зубы.
-Вы Стрыйковский! - сказал он, открывая дверь. - До чего же похожи на Сигизмунда!
-Я и есть Сигизмунд, - отозвался Сигизмунд.
Старик понравился ему с первого взгляда.
Федор Никифорович сразу потащил Сигизмунда на просторную кухню, загроможденную круглым массивным столом, деревянным диванчиком с плюшевой обивкой и неизбежным ковриком на стене - с грузинкой, горами и оленем. На подоконнике, рядом с проросшим луком в майонезной баночке, стоял старый телевизор «Горизонт».
Проходя мимо открытой двери в комнату, Сигизмунд машинально бросил туда взгляд. Все как у деда. Только на необъятном, как аэродром, сталинских времен письменном столе стоял компьютер. На экране змеились нарядные разноцветные графики (ай да дедок! идет в ногу со временем!)
-Садитесь, Стрыйковский, - кивнул Федор Никифорович на диванчик, - а я пока чайку соображу…
Сигизмунд уселся на диванчик.
-Простите, Федор Никифорович, можно я закурю?
-Курите, курите, - не оборачиваясь, отозвался старик. - Берите «Беломор», если хотите.
-Спасибо, у меня свои.
-Ну, как угодно…
Старик поставил чайник и принялся ворчать, что чая хорошего не стало, что индийский со слонами совершенно испортился, а все эти новомодные - сущая дрянь.
Сигизмунд с охотой поддержал старика. Федор Никифорович заварил крепкий чай, разлил по тонким стаканам в подстаканниках, поставил на стол рафинад в коробке, сел напротив Сигизмунда и задымил «Беломором».
-Так что у вас стряслось, Стрыйковский?
На очень краткий миг, но от этого не менее остро, Сигизмунд ощутил яростную зависть к большевикам. Блин, какая защищенность! Как одна семья! Видит старика пять минут - а кажется уже ближе отца…
-В общем, так, - начал Сигизмунд осторожно, - появился у меня в гараже запах… А потом выветрился…
Старик пристально глядел на Сигизмунда и курил.
-Бывает, - согласился Федор Никифорович, - запахнет да выветрится… Я-то здесь при чем?.
-Бывает, - согласился Федор Никифорович, - запахнет да выветрится… Я-то здесь при чем?.. А долго запах держался?
-Три дня, - бойко сбрехнул Сигизмунд.
Федор Никифорович придавил папироску. Помолчал. И сказал с неожиданно доброй улыбкой:
-Вы что, врать сюда пришли, Стрыйковский? Зачем звонили?
-Гараж, - сказал Сигизмунд.
-Рассказывайте, - приказал Федор Никифорович. - Только правду. Иначе я не смогу вам помочь. Постарайтесь не врать. Правдоподобности не нужно. Я пойму. И еще: мы с вам оба сейчас - неофициальные лица. Это уж вы мне поверьте.
-В общем, не воняло у меня, - сознался Сигизмунд. Выговорил - и сразу стало легче.
Старик сразу подобрался, напрягся, вцепился в новую папиросу. Стал молча сверлить Сигизмунда глазами. Сигизмунд мимолетно подумал о том, каким был этот человек в молодости. Небось, одним взглядом впечатлительных интеллигентов в обморок ронял.
-Не знаю, с чего и начать…
-Только не надо мямлить, Стрыйковский, - совсем уж жестяным голосом промолвил Федор Никифорович. - Вы не институтка.
-Хорошо, не буду мямлить, - слабо улыбнулся Сигизмунд. - В общем, в первых числах декабря нашел я у себя в гараже девушку.
Старик закашлялся. Выронил изо рта папиросу - прожег дырку на скатерти. Кашлял долго, надрывно. Сигизмунд даже испугался. Вскочил, стал Федора Никифоровича стучать по спине, поить его чаем. С перепугу чай ему на брюки пролил. Все еще кашляя, старик выговорил:
-Что за порода такая… Аспид тоже нашел… Да уберите вы стакан, Стрыйковский, вы меня удушите…
Сигизмунд, смущаясь, вернулся на диван.
-Рассказывайте! - все еще кашляя, прикрикнул старик. - Во всех подробностях!
Сигизмунд честно поведал, как утерял ключ, как гараж сутки стоял со сломанным замком, как в гараже была обнаружена странная девка, принятая поначалу за угонщицу, а затем за наркоманку. Про все рассказал. Даже про золотую лунницу.
Старик слушал очень внимательно, не позволяя Сигизмунду пропускать «неинтересное». Мгновенно улавливал и впивался вопросами, ликвидируя пробелы.
Когда Сигизмунд сказал, что оставил девушку у себя, чтобы не подвергать ее опасности, старик с партийной прямотой осведомился:
-Вы с ней сожительствовали?
Сигизмунда покоробило, но тем не менее он ответил «да». Федор Никифорович заметно повеселел. Вопросы сделались еще въедливее.
-Вы ее осматривали?
-В каком смысле?
-Во всех. Она здоровый человек?
-Вначале она болела… грипп.
-Это естественно, - перебил старик.
-А вообще она была абсолютно здоровым человеком. И токсикоза у нее не было, не то что у нынешних… - Сигизмунд отогнал видение блюющей Натальи.
Федор Никифорович аж подпрыгнул.
-Вы хотите сказать, что она забеременела?
-Именно.
Вот тут старика действительно проняло. Он вскочил и забегал по кухне, нещадно дымя «Беломором». Наконец остановился перед Сигизмундом и закричал, брызгая слюной и дыша тяжким табачным смрадом:
-Да вы понимаете, Стрыйковский, что это значит!
-Понимаю.