- Вы проходите. Хотите пива?
Сергеич, разом просветлев ликом, переступил порог.
-Вы уж тоже не побрезгуйте… Вот.
В руках он держал две бутылки водки.
Компания встретила новое действующее лицо дружным ревом восторга. Скалкс, весь потный, тяжело дышал посреди комнаты. В его помутневших глазах медленно остывало бешенство.
-Это, - засуетился Михал Сергеич. Пьяный он разительно отличался от трезвого. Трезвый был деловит, пьяный же мельтешил. - Вот, значит.
И выставил бутылки на стол.
Аська коршуном пала на одну из них, ухвалила, поднесла к носу Вавилы.
-Глянь, Вавилыч. Ливизовка. Ну-ка, скажи: вод-ка! Дай!
-Воткадай! - выпалил Вавила.
-Во! Это по-нашему! - обрадовался Михал Сергеич. И к Сигизмунду: - Иностранец, что ли?
-Товарищи из дружественной Норвегии, - пояснил Сигизмунд. - Мы тут их национальный праздник йоль отмечаем.
-Вишь ты, йоль… Слово-то какое… А у меня по-простому, день рождения… Вот только выпить не с кем. А тут слышу - у вас веселье. Дай, думаю…
-Как это - не с кем? - изумилась Аська. - Чтобы в Стране Советов - да выпить не с кем?
Лантхильда вдруг ожила в своем углу. Покачиваясь, завела печальную бесконечную песнь. Вамба, повернувшись, цыкнул на нее исключительно грубо. Лантхильда не обратила на это внимания. Продолжала тоненько выть.
Вамба заговорил с Сигизмундом. Тот - спьяну, видать, - понял. Извинялся Вамба за сестрицу. Мол, и в хузе родимом все так, бывалочи. Как празднество или жертвоприношение там - Седьмое Ноября какое-нибудь местное - пиши пропало: нажрется и голосит.
-Сергеич, - заговорил Сигизмунд с соседом, - а ты в Аликанте был?
-Не довелось, - пригорюнился Михал Сергеич.
-Эх, все у нас впереди! - ободрил его Сигизмунд. - И в Аликанте сгоняем! Под пальмами прошвырнемся. Ананасами рыгать будем!
-Морж, при чем тут Аликанте? - поинтересовалась Вика.
-А, - Сигизмунд облапил Вику и притянул ее к себе, - а это наш прохвессор. Она все знает. Она филолог.
-А иностранцы-то кто будут? Познакомиться хоть с ними, а то неудобно.
-Вон - Вамба. Вавила.
-Совсем по-нашему, смотри ты! - изумился сосед. - Вавила.
Заслышав свое имя, Вавила повернулся и некоторое время созерцал Михал Сергеича. Сосед, крякнув, решительно откупорил бутылку водки.
Вамба оживился. Отвинчивающуюся пробку изучать потянулся. Все-то ему любопытно.
Сигизмунд достал стопки, расставил. Выказывая изрядную сноровку, Михал Сергеич недрогнувшей рукой аккуратно разлил водочку.
-Ну, - молвил он, держа стопку на отлете, - за знакомство, значит, за дружбу, чтоб все были здоровы!
И отправил водку по назначению.
Сигизмунд последовал его примеру. Аська с Викой - тоже.
Вавила проглотил водку бесстрашно и залихватски, после чего вытаращил глаза, поперхнулся и чуть не умер. Вамба нахмурился, опустил в стопку палец. Облизал. Подумал немного. Потом подозвал скалкса, велел тому выпить. Тот заупрямился. Башкой патлатой затряс.
Вавила прокашлялся и бросил Вамбе что-то презрительное. Вамба побагровел.
Вамба побагровел. Проорал:
-Во-о-тан!
И заглотил стопку. Ужасно закашлялся.
-Ты заешь, заешь, - сказала Аська, суя ему огурец. - Быстренько закушай. У вас что, и самогонку не варят? Как вы живете-то?
Хрустя огурцом, Вамба победоносно посмотрел на Вавилу.
Михал Сергеич озабоченно оглядывал иностранцев.
-Странно, - проговорил он, - не понравилось им, что ли? Знавал я и норвежцев, жрали за милую душу почище наших…
-Эти с островов, дикие, - сказал Сигизмунд. - Природа у них там нетронутая, лососи…
Глаза Михал Сергеича заволокло пеленой мечтаний. Неожиданно он запел хорошим, сочным баритоном:
-Раскинулось море широко, где волны бушуют вдали…
В углу Лантхильда продолжала выть свое, бабье.
По второй прошло легче. Вавила пытался подпевать Михал Сергеичу. Вамба стремительно косел. Что до Аськи, то она, похоже, чувствовала себя все лучше и лучше. Здоровья в ней явно поприбавилось.
Скалкс не пил. Ему никто не наливал. Точнее, Михал Сергеич пытался вовлечь скалкса, но Вавила с любезной людоедской улыбкой пресек. Мол, нефиг продукт переводить.
Тогда Михал Сергеич, добрейшая, кстати говоря, душа, озабоченно обратился к Сигизмунду:
-А что же те товарищи-то не пьют?
Сигизмунд объяснил:
-Та баба в углу - она беременная. Нечего ей. И без того пива насосалась. А мужик - язвенник.
-Такой молодой! - посочувствовал Михал Сергеич. - Ну что, Борисыч, еще по стопарику?
Сигизмунд поднес стопку к губам, и тут его поднятую руку стиснули чьи-то пальцы.
Вика.
-Пойдем-ка Морж на кухню да покурим, - сказала аськина сестрица.
Сигизмунд отставил стопку.
-Сейчас вернусь, - обещал он Михал Сергеичу.
И проследовал за Викторией на кухню.
-Слушай, Вика, - заговорил Сигизмунд, - я что-то не понял… Ты что, в Рейкьявик не поехала?
-Ага! - крикнула вдруг Вика. - Не поехала!
Виктория явно выпила лишку.
-Как это? - отупело спросил Сигизмунд.
-А вот так - взяла и не поехала. Из-за тебя, говнюка!
-Погоди, погоди… Почему из-за меня?
-И вообще, ты меня теперь должен трудоустроить. У меня здесь работы нет. Тю-тю! Ахнулась моя работа! А у тебя своя контора.
-Да я вообще думаю закрываться. Или перепрофилироваться. В Аликанте…
-А меня не парит, что ты там думаешь. Гуд бай, я блевать пошла.
И, пошатываясь, вышла.
По квартире неслось громкое аськино пение:
-Над цепью Кордильерных снежных гор Летит кондор, Парит кондо-ор, Голодный, зло-о-ой… Пари-ит… …э-э… Парит гондон, Парит гондо-о-он, Порватый, зло-о-ой…
Аське вторил Вавила:
-Гон-дон…
Когда Сигизмунд вошел в гостиную, Михал Сергеич держал за подмышки обмякшего брозара.
-Упал, - пояснил Михал Сергеич, глядя поверх поникшей головы Вамбы. - Давайте его на диван какой-нибудь положим.
Общими усилиями Вамбу сгрузили на тахту в «светелке».