Две карлицы расправили на мне покрывало, а третья достала носовой платок и осторожно вытерла слезы на моем лице.
– Все хорошо дорогая – тихонько и ласково проговорила она – все хорошо вы дома. Когда чуть‑чуть отдохнете, все пройдет. Попробуйте сейчас немного поспать.
– А что это с ней? – послышался чей‑то резковатый голос с одной из коек. – Чего она так разнюнилась?
Маленькая женщина с носовым платком быстро обернулась на голос
– Ни к чему этот тон Мама Хэйзел! – быстро сказала она. – Все в порядке, у Мамы Орчиз четверо прелестных малюток! Ведь правда дорогая? – обратилась она ко мне – Просто сейчас она немного устала с дороги. Только и всего.
Вокруг меня по‑прежнему суетились карлицы. Одна из них подала мне стакан с какой‑то жидкостью – по виду обыкновенная вода, и я машинально выпила. Во рту остался едкий странноватый привкус, но он быстро прошел. Еще немного суеты и моя команда оставила меня наедине с пятью обитательницами палаты.
Затянувшаяся неловкая пауза была прервана девушкой, которая первая со мной поздоровалась.
– Куда посылали тебя на отдых, Орчиз? – спросила она.
– Отдых? – машинально повторила я за ней. Все, включая, спрашивавшую, уставились на меня с изумлением.
– Я не понимаю о чем вы… – сказала я.
Они продолжали глазеть на меня с вялым удивлением.
– Вряд ли ей дали как следует отдохнуть, – заметила одна, – я никак не могу забыть свой последний отпуск. Меня отправили к морю и даже выдали небольшой автомобиль, так что я вдоволь покаталась по побережью. Нас было всего шесть Мам, включая и меня и все к нам чудесно относились. А ты? Ты ездила на море или в горы?
Я понимала, что за этими вопросами последуют другие, и постаралась собраться с мыслями. Наконец, я нашла, как мне показалось самый простой выход из своего дурацкого положения.
– Я не помню, – сказала я, – я… ничегошеньки не помню и… Кажется, я вообще потеряла память.
Мое заявление было встречено не очень доброжелательно.
– Ах, вот как? – довольно едко отреагировала та, которую карлица с крестом на груди называла Хэйзел. – Я сразу подумала, что тут что‑то неладно. И ты, конечно, не можешь вспомнить, Первого ли класса были у тебя младенцы в этот раз?
– Не будь дурочкой Хэйзел – тут же вмешалась другая – конечно же, Первого, иначе Орчиз не была бы здесь, – ее перевели бы к Матерям Второго разряда и отправили в Уайтвич… Когда это с тобой случилось Орчиз? – участливо обратилась она ко мне.
– Я… Я не знаю, – пробормотала я, – я ничего не помню, что было раньше до сегодняшнего утра в больнице. Все… все куда‑то ушло…
– В больнице? – насмешливо переспросила Хэйзел.
– Она, наверное, имеет в виду Центр, – сказала другая. – Но Орчиз!… Ты хочешь сказать, что не помнишь даже нас!?
– Не помню, – подтвердила я. – Мне очень жаль, но я действительно ничего не помню до сегодняшнего утра в боль… в Центре.
– Это странно, – с недоброй усмешкой высказалась Хэйзел. – А они знают об этом?
– Наверняка знают, – ответила ей другая. – Я думаю, они не считают, что память может иметь какое то отношение к классу детей. Да и почему она должна иметь к этому отношение? Послушай Орчиз…
– Дайте ей отдохнуть! – вмешалась третья – Мне кажется, она неважно себя чувствует после Центра, да еще эта дорога. Не обращай на них внимания, Орчиз, родная.
Постарайся заснуть, а когда проснешься, я уверена, все будет в порядке.
Я с благодарностью последовала ее совету. В сложившейся ситуации я все равно ничего не могла придумать, так как здорово устала. Я пробормотала «спасибо» и откинулась на подушки, демонстративно закрыв глаза. К моему удивлению – никогда не слышала, что во время галлюцинации можно уснуть – я заснула…
В момент пробуждения я было понадеялась, что мой странный кошмар кончился. К сожалению, ничего не изменилось: кто‑то легонько тряс меня за плечо, и первое что я увидела, – это лицо главной карлицы вровень с моим.
– Ну, как дела? – обычным бодрым голосом медсестры спросила она. – Мы поспали, Мама Орчиз, и нам, конечно же, стало лучше?
За ее спиной показались еще две маленькие женщины, подкатившие небольшой закусочный столик к моей постели. Они поставили его так, чтобы мне было удобно дотянуться до него… В жизни я не видела такого количества еды для одного человека. Я хотела запротестовать, но сразу сообразила, что в этом есть определенная логика – количество еды было вполне пропорционально обилию моей плоти представляющейся сейчас вроде здоровенного облизывающегося рта. Сознание мое как бы раздвоилось какая‑то часть его «отстранилась», а все остальное торопливо поглотило две или три рыбины, большущего цыпленка, несколько кусков мяса, груду овощей, блюдо фруктов залитых кремом и литра два с половиной молока – и все это без малейших усилии. Изредка посматривая по сторонам во время еды, я видела, что остальные Мамы точно так же обходились с содержимым своих столиков. Я ловила на себе их любопытные взгляды, но сейчас они были слишком заняты поглощением пищи, чтобы продолжать расспросы. Я стала думать, как бы избавиться от их вопросов, если бы здесь была какая‑нибудь книга или журнал, я могла бы сделать вид что поглощена чтением. Это, правда, не очень вежливо по отношению к ним но… Когда маленькие ассистентки вернулись, я попросила одну из них принести мне что‑нибудь почитать. Эта простая в общем‑то просьба произвела крайне неожиданный эффект: две ассистентки, катящие столик уронили его на пол, та, что была ближе ко мне на секунду застыла, как в столбняке с изумленным лицом потом взгляд ее стал подозрительным и, наконец, жалостливо‑участливым.
Не совсем еще пришли в себя, дорогая? – спросила она.
– Да нет, – пробормотала я, – я… я пришла в себя.
– Может вам лучше попробовать опять заснуть?
– Не хочу больше спать – возразила я – а хочу что‑нибудь почитать…
– Боюсь, вы сильно утомились Мама. – Она неуверенно дотронулась рукой до моего плеча. – Ну, ничего. Я думаю, это скоро пройдет.
– Не понимаю, – с возрастающим раздражением начала я. – Если мне захотелось немного почитать…
– Ну‑ну, дорогая, – она выдавила из себя заученную профессиональную улыбку, – не стоит нервничать. Вам нужно немного отдохнуть. Вы просто устали, иначе… Где, скажите на милость, вы слышали о читающей Маме?
Поправив на мне покрывало, она вышла из палаты и оставила меня наедине с пятью ее обитательницами уставившимися на меня в немом изумлении. С койки Хэйзел послышалось насмешливое хихиканье, а потом несколько минут в палате стояла полная тишина.
Затянувшуюся паузу прервала Хэйзел.
– Почитать! – насмешливо фыркнула она. – А написать что‑нибудь ты не хочешь?
– Почему бы и нет? – сорвалось у меня с языка.
Вновь наступило молчание. Они с улыбкой переглянулись.
– Да что в самом деле тут странного? – раздраженно обратилась я ко всем сразу. – Я обязательно должна была разучиться читать? Или писать?
– Орчиз, дорогая… – неуверенно и мягко начала одна из них, – тебе не кажется, что надо бы… посоветоваться с врачом а? Просто посоветоваться?
– Не кажется – ответила я довольно резко.