.
– Не надо, говорю…
– Что вы! Вы – гость Бадандена…
Салон Бербери-ханум не дождался сегодня Джеймса Ривердейла. А жаль! – ханум говорила, что такого приятного молодого человека она никогда раньше не встречала, и если бы не ее почтенные годы…
Что ж, вкусу Бербери-ханум можно было доверять.
CAPUT III
в котором мы знакомимся с одним хайль-баши, во всех отношениях превосходным человеком, гордимся любовью, которую власти Бадандена испытывают к гостям города, и понимаем, что от дома хабиба до вожделенной мести врагу – много больше шагов, чем хотелось бы…
Первые лучи солнца, ласкового с утра, прорвались сквозь листву старой чинары, росшей напротив окна. Обнаружив щель в неплотно задернутой шторе, они проникли в комнату – и рассекли сумрак золотисто-розовыми клинками небесных воинов-армигеров из свиты Вечного Странника.
Будь существо, лежавшее на огромной квадратной кровати-пуфе под шелковым балдахином, упырем – или, к примеру, игисом-сосунком! – оно бы в ужасе бросилось прочь из комнаты, поспешило забиться под кровать, и, опоздав, с отчаянным воем обратилось в пепел, исходя зловонным дымом.
Однако указанное существо ни в коей мере не являлось ночной нежитью.
Солнечного света оно не боялось.
Молодой человек заворочался в постели, сощурился, протирая заспанные глаза. Безбоязненно и с удовольствием подставил лицо теплой ласке светила, потянулся, хрустя суставами – и скорчил болезненную гримасу. Вчерашние порезы давали себя знать. То, что рана неопасна, отнюдь не означает, что она не станет болеть при неосторожном движении.
Словно почуяв пробуждение больного, в комнате объявился хабиб аль-Басани. При свете дня он оказался совсем еще нестарым человеком. Седина в козлиной бородке лекаря выглядела искусственной. С ее помощью хабиб явно пытался придать себе солидности.
– Как спали? Раны не беспокоили?
На родном языке Джеймса лекарь говорил прекрасно, почти без характерного баданденского акцента. Наверняка учился в Реттии.
– Благодарю вас, уважаемый. Я спал отлично.
– Чудненько, чудненько! Тем не менее, позвольте вас осмотреть.
Молодой человек шутливо развел руками, подчиняясь врачу.
И еще раз поморщился.
Хабиб картинно щелкнул пальцами. В дверях возник его помощник – мальчишка, похожий на скворца, обремененного чувством важности собственной миссии. В руках скворец держал широченный поднос, на котором курилась паром серебряная чаша с горячей водой. Вокруг чаши двумя стопками лежали чистые бинты и полотенца, громоздились флаконы с мазями, и зловеще поблескивала сталь хирургических инструментов.
– Приступим?
Джеймс начал подозревать наихудшее.
Стоило выжить на улице Чеканщиков, чтобы тебя из лучших побуждений залечили до смерти…
К счастью, ланцеты и щипцы не понадобились. Разве что узкий шпатель для целебной мази. Лекарь осмотрел раны, уже начавшие затягиваться, с удовлетворением покивал, бормоча себе под нос какую-то галиматью, и тщательно удалил старую мазь. Затем он покрыл порезы Джеймса слоем свежей – острый запах снадобья заглушил аромат цветов, долетавший через приоткрытое окно.
Наложив новые повязки, ал-Басани разрешил пациенту одеться.
– На постельном режиме я не настаиваю, – важно сообщил он.
И вдруг стал очень похож на мальчишку-помощника.
Разве что узкий шпатель для целебной мази. Лекарь осмотрел раны, уже начавшие затягиваться, с удовлетворением покивал, бормоча себе под нос какую-то галиматью, и тщательно удалил старую мазь. Затем он покрыл порезы Джеймса слоем свежей – острый запах снадобья заглушил аромат цветов, долетавший через приоткрытое окно.
Наложив новые повязки, ал-Басани разрешил пациенту одеться.
– На постельном режиме я не настаиваю, – важно сообщил он.
И вдруг стал очень похож на мальчишку-помощника.
С аппетитом уплетая
Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию