— А если нет? — продолжал он. — Ты наполовину вампир: никогда не болеешь, не боишься опасных для людей эпидемий, мгновенно заживляешь раны. Даже яд или наркотик действуют на тебя лишь в огромных дозах. И почему ты решила, что проживешь не дольше обычного?
Я открыла рот, чтобы возразить… и не нашла ответа. Как в тот вечер, когда мать объяснила мне, что я такое. Тогда впервые появилось недоверие к самой себе.
— Ты хочешь меня запутать. У меня бьется сердце, я дышу, у меня бывают месячные, я брею ноги… Я — живая! У меня даже детство было!
— Однажды ты мне рассказала, что твои отличия стали намного заметнее в переходном возрасте. Вероятно, гормональный взрыв, который часто проявляет у людей врожденные дефекты, в тебе усилил черты носферату. С тех пор они возрастали. Из-за пульса и дыхания тебя легче убить, но ты не человек. И никогда им не была! Ты просто подражаешь людям лучше, чем вампиры.
— Лжец! — выкрикнула я.
Он не дрогнул.
— С тех пор как ты меня покинула, твоя кожа не состарилась ни на один день: ни морщинки, ни складочки. Конечно, тебе всего двадцать семь, и большинство признаков должны проявиться позже. Но тем не менее. Происходят перемены в порах, в текстуре… — Он провел пальцем по моей щеке, подчеркивая сказанное. — Однако их нет. И еще кровь.
У меня в голове помутилось.
— Какая кровь?
— Моя. У меня не было случая сказать тебе, потому что ты сбежала. Пусть в общей картине это мало меняет. Однако в ту ночь, когда мы спасали твою маму, ты пила мою кровь. Не несколько капель для лечения, а добрых две пинты. Это способно добавить все пятьдесят лет к обычной человеческой жизни. А тебе — кто знает? Возможно, и вдвое больше.
Я занесла руку, но он перехватил ее, удержав меня от пощечины.
— Ублюдок! Ты мне этого не говорил! Не предупредил меня!
— Разве это повлияло бы на твое решение? Ты думала, мы оба погибнем в ту ночь, не говоря о том, что пошла бы на все ради спасения матери. К тому же ты и так могла прожить не меньше моего. Не верь мне на слово. Повидай своего босса. Посмотри ему в глаза и спроси о том, что ему известно. За эти годы у тебя взяли столько анализов, что я абсолютно уверен — он знает. Вот почему мне не придется настаивать, чтобы ты стала вампиром. Твои смешанные гены плюс периодическое питание моей кровью — и ты проживешь, сколько пожелаешь. Как я.
Этого не могло быть. Казалось, стены рушатся мне на голову. Хотелось одного — скрыться от правды и побыть одной, даже без Кости. Особенно без Кости!
Я молча пошла к двери, но он загородил мне дорогу:
— Куда это ты собралась?
Я оттолкнула его:
— Хочу уйти. Не могу тебя видеть.
Он не уступал:
— Сейчас ты не сможешь вести машину.
Я горько рассмеялась:
— Почему бы тебе тогда не вскрыть для меня вену? Еще пятьдесят лет, верно?
Кости потянулся ко мне, но я отпрянула:
— Не тронь!
Я знала, что эта вспышка гнева была бессмысленной, вошедшее в поговорку желание пристрелить гонца с дурными вестями и все такое. Но это оказалось сильнее меня.
Кости опустил руки:
— Куда ты хочешь? Я тебя отвезу.
— Отвези домой.
Он открыл передо мной дверь:
— После вас.
Кости высадил меня возле дома и обещал навестить на следующий день. Я в ответ промолчала, слишком взволнованная нахлынувшими чувствами. Мне и без того было о чем подумать.
Войдя, я сразу позвонила Дону и сказала, что со мной все в порядке. Как и следовало ожидать, на автоответчике накопилось множество сообщений от него и Тэйта. Их тревога была оправданна: я позвонила несколько часов назад и сообщила, что гонюсь за вампиром, а потом пропала.
Я придумала историю о многочасовой погоне, которая закончилась на стройплощадке, рядом с баром «Джи-Джи». Оставалось надеяться, что Кости не убрал оттуда труп вампира. Иначе придется снова выкручиваться. Потом я сказала Дону, что вымотана погоней и до завтра на работу не выйду. Он всему поверил. А с чего бы ему сомневаться? Раньше я никогда не лгала.
В числе хороших новостей Дон сообщил мне, что обе жертвы в больнице и, по прогнозам, должны полностью оправиться. Если бы он знал, что для их спасения понадобилось вмешательство вампира! Но я и не подумала объяснять боссу иронию ситуации.
Я приняла горячий душ, смыв все следы крови. Жаль, нельзя так же легко избавиться от допущенных ошибок! Голос Кости звучал у меня в ушах:
Еще вчера все было ясно. Я знала, как надо поступать, и не сомневалась в своих решениях. Даже если некоторые из них причиняли нестерпимую боль. И знала, что ждет меня впереди. Сегодня все изменилось, и на смену убеждениям пришли многочисленные вопросы. Я не понимала, чем занимаюсь, и выяснила, что есть шанс прожить куда более долгую жизнь, нежели я предполагала.
Мне очень хотелось поговорить с Дениз. Она умела отбрасывать все пустое и находить прямую дорогу к мудрости среди хаоса. Но после первой брачной ночи… она, мягко говоря, недоступна. Матери стоило звонить, только если нужна последняя капля, чтобы решиться прыгнуть с моста в реку. Она полна предубеждений, и разговор с ней грозил искушением покончить со всем одним махом. Еще я была поражена тем, что Дон не спросил меня о вампире со свадьбы. Значит, мать не проболталась о Кости. Пока. Для нее это было проявлением невероятной выдержки.
Обсудить личные проблемы с кем-то из своей команды я тоже не могла — Тэйту, Хуану и Куперу этого нельзя было доверить.
С Ноем… Вообще-то я собиралась поговорить с ним, но не из желания раскрыть сокровенные тайны. Ему необходимо сказать, что между нами все кончено — я слишком долго тянула, и напрасно. Если и дальше буду тянуть, стану настоящей дрянью.
Я еще час расхаживала по дому. Устала, но заснуть не могла. Котенку надоело гоняться за моими ногами, норовившими протоптать ковер до дыр, и он ушел наверх. А я все ходила, ходила… Слова Кости преследовали меня:
«Кого я дурачу?» — досадливо вскрикнула я. Заказ на меня и интриги Джэна волновали гораздо меньше, чем один вопрос: неужели у нас с Кости действительно есть шанс быть вместе? Известие о том, что я — долгожительница, устраняло главное препятствие в наших отношениях. Конечно, я работала на правительственную версию «Охотников за привидениями, инк.», и мать скорее выколет себе глаза, нежели захочет увидеть свою дочь на свидании с вампиром. Но… если Кости прав и надежда существует? Господи! Все эти годы я даже не надеялась на подобный исход. Теперь вопрос стоял так:
Когда под вечер того же дня я вошла в кабинет Дона, он взглянул на меня со сдержанным любопытством, которое сменилось подозрительностью при звуке запираемой двери (обычно мне приходилось напоминать о необходимости ее закрыть).
— Что такое, Кэт? Ты сказала, срочное дело?
Верно. Я вспомнила слова Кости о том, что Дон знает тайну моего долгожительства, и пришла в ярость. Пора раскачивать лодку:
— Слушайте, Дон! У меня есть к вам один вопрос, и, надеюсь, вы честно на него ответите.
Он потянул себя за кончик брови.