Темный Совет был созван вновь. Андульвар Яслана, мертвый демон, эйрианский Верховный Князь, сложил темные крылья и оценивающе оглядел других членов Совета. Увиденное ему совершенно не понравилось. Если не считать Трибунала, обязанного являться на все слушания, лишь две третьих общего числа членов должны были посещать каждое заседание, выслушивая бесконечные петиции, или разрешать в Кэйлеере разбирательства людей Крови, которые не могли быть улажены Королевами Краев. Сегодня же ни одно место не пустовало, за исключением соседнего с его креслом.
Однако тот, кто обычно занимал место рядом с Андульваром, был здесь, терпеливо стоял посреди зала, ожидая решения Совета. Смуглый мужчина с золотистыми глазами, густыми черными волосами, уже начавшими серебриться на висках. Глядя на то, как небрежно он опирается на элегантную трость с серебряным набалдашником, можно было подумать, что это красивый мужчина Крови, достигший последних лет зрелости. Однако длинные, окрашенные черным ногти и кольцо с Черным Камнем на правой руке не оставляли сомнений, что это не так.
Один из Трибунов тихо прочистил горло.
— Князь Сэйтан Деймон Са-Дьябло, вы предстали перед Советом с намерением получить опекунство над несовершеннолетним ребенком по имени Джанелль Анжеллин. Вы не захотели, согласно требованиям, предъявляемым к делам людей Крови, предоставить нам необходимые сведения о том, как связаться с родными девочки, чтобы они могли присутствовать на этом заседании и высказать свое мнение.
— Им этот ребенок не нужен, — последовал тихий ответ.
— А мне — нужен.
— Увы, мы знаем об этом только с ваших слов, Повелитель.
Дураки, подумал Андульвар, наблюдая за тем, как вздымается от гнева грудь Сэйтана.
Первый Трибун продолжил:
— Более всего в данном прошении нас беспокоит тот факт, что вы — Хранитель, один из живых мертвецов, однако при этом желаете взять в свои руки благополучие живого ребенка.
— Не просто живого ребенка, Трибун.
— Понимаю, Трибун. Я понимаю это как нельзя лучше.
Тот снова нервно откашлялся.
— Начинается голосование по делу Сэйтана Деймона Са-Дьябло, желающего стать опекуном Джанелль Анжеллин. Кто против?
Нерешительно поднялись руки, и Андульвар содрогнулся, заметив необычный взгляд Сэйтана, глаза которого словно остекленели.
После того как голоса были подсчитаны, никто не проронил ни слова, не осмелился даже пошевелиться.
— Проведите голосование еще раз, — тихо произнес Сэйтан.
Первый Трибун ничего не ответил на это, и Второй Трибун коснулась его руки. Через несколько секунд в кресле Первого Трибуна осталась лишь кучка пепла и черная шелковая мантия.
«Мать-Ночь! — воскликнул про себя Андульвар, наблюдая за тем, как один за другим тела возражавших рассыпаются прахом. — Мать-Ночь…»
— Проведите голосование еще раз, — все тем же тихим, мягким тоном произнес Повелитель Ада.
Решение и впрямь было единодушным.
Второй Трибун невольно положила руку на сердце:
— Князь Сэйтан Деймон Са-Дьябло, Совет единогласно дарует вам все отцовские…
— Родительские. Все
Окруженный стражниками, Люцивар Яслана, эйрианец-полукровка, Верховный Князь, вошел во двор, ожидая услышать приказ о своей казни. Не было иных причин приводить сюда жалкого раба из соляных шахт. У Зуультах, Королевы Прууля, были причины желать его смерти. Притиан, Верховной Жрице Аскави, он, напротив, был нужен живым, поскольку она до сих пор надеялась превратить его в племенного жеребца. Однако во дворе рядом с Зуультах стояла не Притиан.
Доротея Са-Дьябло, Верховная Жрица Хейлля.
Люцивар расправил темные, кожистые крылья, надеясь, что жгучий воздух пустынь Прууля наконец высушит их.
Леди Зуультах бросила взгляд на капитана стражи. Через мгновение раздался свист плети, оставившей на спине Люцивара глубокий рубец.
Тот зашипел сквозь стиснутые зубы и покорно сложил крылья.
— Любое другое действие, выражающее неповиновение, будет наказано пятьюдесятью ударами, — зло предостерегла Зуультах, отвернулась и о чем-то заговорила с Доротеей Са-Дьябло.