Заставила сосуд исчезнуть, поднялась. Бросив взгляд на кованые ворота, она невольно стиснула в кулаке свой Желтый Камень, словно он мог защитить ее.
Он стоял по другую сторону Алтаря, наблюдая за ней. Несмотря на поношенную одежду и растрепанные волосы, от мужчины исходила аура холодной, чувственной силы.
Жрица облизнула пересохшие губы и вытерла влажные ладони о свое черное одеяние. Его золотистые глаза приобрели сонное выражение и казались остекленевшими.
Он улыбнулся.
Девушка содрогнулась и сделала глубокий вдох.
— Ты пришел сюда за советом или помощью?
— За помощью, — глубоким, хорошо поставленным голосом отозвался он. — Ты обучена открывать Врата?
Неужели мужчина может быть так красив? — мелькнула непрошеная мысль. Жрица кивнула.
— За все нужно платить. — Ее голос, казалось, поглотили тени.
Левой рукой он небрежно вытащил из внутреннего кармана конверт и положил его на Алтарь:
— Надеюсь, этого будет достаточно?
Потянувшись за конвертом, девушка встретилась с ним взглядом, и ее рука замерла. В тоне его голоса было нечто, предупреждавшее, что будет куда лучше, если цена окажется достаточной.
Жрица заставила себя поднять конверт и заглянуть внутрь. Не в силах удержаться на ногах, она прислонилась к Алтарю. Тысяча золотых марок. Это по меньшей мере в десять раз больше того, что ей предложил незнакомец с искалеченными руками.
Но она уже согласилась на его предложение. К тому же времени на то, чтобы прикарманить марки, будет вполне достаточно, прежде чем прибудет стража.
Жрица осторожно положила конверт на дальний край Алтаря.
— Весьма щедро, — произнесла она, надеясь, что бесстрастный тон ей удался.
Глубоко вдохнув, она подняла серебряную чашу высоко над головой, а затем бережно опустила ее на Алтарь перед собой. Сломав печать на флаконе с красной пробкой, Жрица вылила его содержимое в чашу и протянула ее пришедшему:
— Путешествие через Врата — суровое испытание. Это поможет тебе.
Он не принял чашу из ее рук.
Жрица нетерпеливо вздохнула и сделала глоток, пытаясь не морщиться. Зелье оказалось отвратительно горьким на вкус. Затем она снова протянула ему чашу.
Незнакомец поднял сосуд левой рукой, принюхиваясь, но пить не стал.
Прошла минута. Другая.
Едва уловимым движением он пожал плечами и осушил чашу.
Жрица задержала дыхание. Когда зелье подействует? Успеют ли стражники прибыть сюда?
Выражение глаз мужчины изменилось. Он покачнулся, а затем прислонился к Алтарю, глядя на Жрицу взглядом, исполненным любви и восхищения. Так любовник смотрит на свою госпожу. Она не могла оторвать взгляд от его губ. Мягких. Чувственных. Девушка склонилась к нему. Один поцелуй. Один-единственный сладостный поцелуй…
За миг до того, как их губы соприкоснулись, его правая рука с сокрушительной силой сжала ее запястье.
— Сука! — прорычал он.
Испуганная, Жрица попыталась вырваться.
Но его пальцы еще крепче стиснули тонкую руку. Жрица в ужасе уставилась на кольцо с Черным Камнем.
Длинные ногти пронзили нежную кожу. Жрица почувствовала, как игла змеиного зуба на его безымянном пальце входит в ее плоть и смертельный яд холодит кровь.
Она замахнулась было другой рукой, пытаясь дотянуться до его лица, закричать, позвать на помощь, но зрение затуманивалось, а легкие отказывались наполняться таким нужным сейчас воздухом.
Незнакомец с хрустом сломал оба запястья девушки и грубо оттолкнул ее от себя.
— Яд в моем змеином зубе действует не так быстро, как тебе, возможно, показалось, — слишком тихо и нежно произнес он. — В конце концов, ты сможешь кричать. Это разорвет тебя на части, но ты будешь кричать.
С этими словами он исчез. Не осталось ничего, кроме тиши в ночной тиши, тени среди теней.
К тому времени, как подоспели стражники, она уже кричала.
Не осталось ничего, кроме тиши в ночной тиши, тени среди теней.
К тому времени, как подоспели стражники, она уже кричала.
Пол беспрестанно качался, дразня ноги, и без того дрожащие от изнеможения. Мышцы сводило судорогой — последствия приема одного мерзкого зелья.
За той дверью находилось безопасное место. Когда он добрался до створки, пол снова накренился, заставив его потерять равновесие. Ударившись плечом о дверь и пробив старую полусгнившую древесину, он ввалился в комнату, приземлившись на бок.
— Сука, — тихо прорычал он.
Серый полумрак. Разбитая хрустальная чаша. Черные свечи. Золотистые волосы. Кровь. Сколько крови…
«Слова могут лгать. Кровь — никогда».
— Заткнись, Заноза, — хрипло прорычал он.
Пол кренился то в одну, то в другую сторону. Он вонзил в дерево длинные ногти, пытаясь сохранить равновесие и здраво мыслить.
Поднялся опасный жар, тело горело в лихорадке. Он понимал, что нуждается в пище, воде и отдыхе. Сейчас он был добычей тех, кто рыскал по округе и мог заглянуть в этот заброшенный дом, где давным-давно он провел детство вместе со своей настоящей матерью, Терсой.
Он закрыл глаза, и серая мгла поглотила его.
Застонав, Деймон перекатился на спину и медленно открыл глаза. Даже это простое движение потребовало колоссальных усилий. Сначала ему показалось, что он ослеп. Затем Сади стал различать смутные, тусклые образы, выступившие из тьмы.
Ночь. Сейчас ночь.
Медленно вздохнув, он принялся анализировать свое состояние.
Он чувствовал себя сухим, как трут, и твердым, как камень. Все мышцы горели. От голода болел живот, а жестокая жажда сводила с ума. В какой-то момент началась сильная лихорадка, но…
Что-то было не так.
«Слова могут лгать. Кровь — никогда».
Слова, сказанные Люциваром, плавали вокруг, буквы становились все крупнее, наливаясь силой. Они обрушились на его разум, разбивая его на части.
Деймон закричал.
«Ты — мое орудие».
Слова Сэйтана, загрохотавшие в его сознании, причинили еще больше боли — и принесли с собой страх. Страх, что дымка, окутавшая его разум, разойдется и откроет ему нечто ужасное.
«Деймон…»
Из последних сил цепляясь за воспоминание о тихом, ласковом голосе Джанелль, произнесшем на прощание его имя, Деймон поднялся на ноги. До тех пор пока он помнит эту нежность, он сможет удержать другие голоса на расстоянии.
Ноги казались непомерно тяжелыми, однако он сумел выйти из дома и направиться прочь по остаткам старой дороги, которая должна привести его в Зал.