— Она сцепила пальцы и сжала их с такой силой, что ногти пронзили кожу. Темная кровь мелкими бусинами побежала по рукам. — Когда жила в Белдон Море, я часто была… больна. Меня отправляли в больницу на несколько недель, иногда даже месяцев. — Помолчав немного, девушка добавила: — Я была больна не телесно, Повелитель.
«Дыши, Са-Дьябло, дыши, будь ты проклят! — выругался про себя Сэйтан. — Не спеши примерзать к месту!»
— А почему ты никогда не упоминала об этом?
Джанелль тихо рассмеялась. Горечь, которой был наполнен этот звук, разрывала его сердце на части.
— Я боялась рассказывать тебе об этом. Боялась, что, узнав все, ты больше не захочешь быть моим другом, не станешь учить меня Ремеслу. — Ее голос звучал тихо-тихо и был полон невыразимой боли. — И еще боялась, что ты сам был лишь еще одним проявлением этой болезни, как единороги, драконы и… другие.
Сэйтан заставил себя побороть боль, страх и даже гнев. В тихую, нежную ночь вроде этой подобным чувствам нельзя давать волю.
— Я вовсе не часть сновидения, ведьмочка. Если ты возьмешь меня за руку, плоть прикоснется к плоти. Царство Теней и все, кто населяет его, вполне реальны. — Он заметил, как глубокие синие глаза наполняются слезами, но так и не понял, каким чувством они вызваны — болью или облегчением. Когда Джанелль жила в Белдон Море, над ее инстинктами жестоко надругались, их извратили, и теперь девушка боялась полагаться на них. Она обнаружила первые признаки опасности в Хэлавэе до того, как Сильвия заметила неладное, но, до крайности сомневаясь в себе, не решилась рассказать об этом — на случай, если кто-то вдруг скажет, что ей просто померещилось.
— Джанелль, — тихо произнес Сэйтан. — Я не буду действовать, не предприму ничего, пока не проверю то, что ты сообщишь, но прошу тебя, ради всех тех, кто слишком юн, чтобы защитить себя, расскажи мне, что можешь.
Девушка отошла прочь, понурившись. Золотистые волосы волной упали на лицо. Сэйтан отвернулся, дав ей возможность справиться с эмоциями и вместе с тем успокаивая своим присутствием. Камни, на которых он сидел, стали казаться холодными и твердыми. Он стиснул зубы, покорно терпя неудобства и чувствуя, что, если сдвинется с места, Джанелль не сможет подыскать слова, которые ему так нужно услышать.
— Ты знаешь ведьму, которую называют Темной Жрицей? — прошептала девушка, затерявшись среди теней.
Сэйтан невольно оскалился, но сумел ответить ровным, спокойным тоном:
— Да.
— Лорд Мензар тоже ее знает.
Повелитель Ада долго смотрел в пустоту, изо всех сил вжимая ладони в камни, почти наслаждаясь болью, причиняемой острыми гранями. Он не шевелился, едва осмеливаясь даже дышать — до тех пор, пока не услышал, как Джанелль поднимается по лестнице, ведущей на балкон в ее комнатах, и тихий щелчок запираемой двери.
Но и тогда он не сдвинулся с места, только устремил вверх золотистые глаза, наблюдая за тем, как одна за другой гаснут свечи в комнате его дочери.
Наконец за стеклом потух последний огонек.
Сэйтан сидел под ночным небом, слушая негромкое пение воды, плещущейся о камни.
— Игры и ложь, — наконец прошептал он. — Что ж, я тоже знаю правила разных игр и умею в них играть. Тебе не следовало бы забывать об этом, Геката. Я не люблю их, это правда, но ты только что сделала ставки достаточно высокими, чтобы рискнуть. — На его губах заиграла улыбка — слишком мягкая, слишком опасная. — И я умею быть терпеливым. Но однажды я обязательно поговорю с Джанелль о ее идиотах родственничках с Шэйллота, и тогда будет петь уже не вода, но кровь, плещущаяся о камни… в одном очень… укромном садике.
— Запри дверь.
Мефис Са-Дьябло неохотно повернул ключ в замочной скважине, войдя в личный кабинет Сэйтана глубоко в недрах Зала, в котором Повелитель Ада предпочитал проводить самые важные беседы.
Он на мгновение задержался на пороге, лишний раз напомнив себе, что не успел ничего натворить, к тому же мужчина, вызвавший его сюда, был его родным отцом, а не просто Верховным Князем, которому он служил.
— Князь Са-Дьябло.
Глубокий голос завораживал, заставляя подойти ближе к человеку, сидевшему за письменным столом из черного дерева.
Выражение лица Повелителя изрядно напугало Мефиса — слишком уж оно было спокойным, бесстрастным, расслабленным. На висках Сэйтана Са-Дьябло густые черные волосы подернулись сединой, невольно притягивая взгляд к глазам необычного золотистого цвета. В них сейчас горело чувство такой силы, что слова «ненависть» или «ярость» казались слишком слабыми, чтобы описать его. В языке существовало лишь одно слово, совершенно точно подходившее к атмосфере, царившей в комнате: холод.
Сделать несколько необходимых шагов Мефису помогли только века обучения и придворного воспитания. И еще воспоминания. Мальчишкой он не раз заставлял отца сердиться, однако никогда не боялся его. Этот суровый мужчина пел ему колыбельные, смеялся вместе с ним, выслушивал все детские секреты, уважал его. Только повзрослев, Мефис понял, почему Повелителя следует бояться. И через очень, очень много лет он узнал,
Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию