Шлепанец ловко притоптывал.
— Хрен ты старый, — собственный голос показался мне чужим. — Хрен ты… старый…
— Здравствуйте, Алик, — жизнерадостно сказал Ерпалыч, выключая электробритву. — Рад вас видеть. Жужжание стихло.
3
Сидя напротив и по-бабьи подперев щеку ладонью, я с умилением следил, как Ерпалыч пьет чай. Вприкуску. С печеньем. Вот он макает печеньице в ароматный кипяток, внимательно разглядывает насквозь промокшее лакомство — и отправляет в рот.
Загляденье.
Я и не подозревал, что так соскучился по этому психу. Жив, курилка! Жив…
Перцовки, что ли, сходить ему купить?
— Вы даже не представляете, Алик, до чего я истосковался по нормальной человеческой пище! И вообще… по нормальному образу жизни. Ладно, об этом после. М-м, вкусно! Почему я раньше никогда не замечал, что печенье с чаем — это прелесть?!
Пища богов! Вы понимаете, Алик… кстати, вы успели прочитать мое послание? Я киваю.
— Это славно… это очень даже славно. И что скажете? Впрочем, нет, мы гурманы, мы неторопливые знатоки, мы начнем с другого: скажите, пожалуйста, Алик, что вы делаете в моей квартире?
Радость уменьшается вполовину. Я начинаю чувствовать себя Идочкой, униженной и оскорбленной Идочкой. «Только что ж я теперь… куда я теперь?! С работы выгнали, жить мне негде — а тут еще и привод влепили! Все из-за вас и из-за дружков ваших, и зачем я только с вами связалась?.. Выкинут на улицу, на мороз…» Выдать этому гурману, что ли, от души?
Или матюгальника вызвать?!
— Живу я здесь, Ерпалыч. Вашими, так сказать, молитвами.
— Живете? И давно?
— Недавно. Как ты, благодетель мой, пропал пропадом, да как архары меня мордой в пол ткнули — с тех пор и живу. Хозяев
Дожидаюсь. Мне вещички сразу собирать или можно обождать, пока барин чаек свой допьет?
— Какие вещички, Алик? Живите, живите, хоть навсегда вселяйтесь — я только рад буду! Просто… как бы это вам объяснить, Алик?.. Просто я не все помню. Вернее, помню, но не совсем обычно… А что это вы все в окошко коситесь? Ждете кого?
Я достаю сигарету. Чиркаю спичкой.
— Сват-Кобелища выглядываю, — отвечаю. — С ночи ушел, гад, и по сей час нету…
— Сват-Кобелище? Это ваш друг?
— Брат родной. Собака это моя… приблудная. Еще с той, с моей квартиры. Потом сюда вот за мной прибежала. Пора б вернуться с прогулки. Говорят, в городе в последнее время собаки исчезают…
Ерпалыч смущенно отставляет чашку с чаем в сторону.
— Понимаете, Алик… тут такое дело… короче, пес ваш вряд ли вернется.
— Эт-то еще почему?! Жрать захочет, вернется, как миленький!
— Ну, тут вы правы… просто я уже вернулся.
Дальше я слушаю, не перебивая.
АКТ ТВОРЕНИЯ,
или Ерпалыч излагает вслух
— Понимаете, Алик, раз вы здесь, и явно не первый день — значит, кое-что вы уже поняли. Не все, конечно, и не так, как мне хотелось вначале… впрочем, шоковый метод не самый худший. Многие азиаты это прекрасно знали, да и одни ли азиаты? Вы ведь, Алик, — не обижайтесь, ради всего святого! — вы ведь мальчик из благополучной семьи. Был раньше такой ярлык у педагогов… Возможно, оно и к лучшему, что сперва мордой по дерьму. Если абстрагироваться от того прискорбного факта, что морда своя, не казенная, а дерьмо шибко вонючее.
Хотя я отвлекся.
Завидую я вам, Алик. Вы — существо редкое, вы способны представлять невообразимое и воображать невозможное. А в наших с вами условиях, когда небыль становится былью просто так, без грома и молнии, в обеденный перерыв… Я еще когда в НИИПриМе штаны просиживал, одну любопытную теорийку у моего старичка-эрудита — вы его, Алик, знаете как Деда Банзая — выпытал. Он полагал, что в любой мифологической реальности есть практически любые вакансии, кроме одной. Кроме писателя-фантаста, способного снять печать с окружающей реальности, воображением выйти за рамки представимого; а вы, Алик, только представьте себе рамки представимого для аборигена такой реальности — уж простите за тавтологию! Или лучше поясню на примере: Орфей, Боян-Златые-Струны или менестрель при дворе короля Артура сочиняет о несуществующем! Не о богах-героях, не про эльфов-гномов! — это ведь для Орфеев с менестрелями бытовка, чуть ли не повседневность! Скажем, сагу о мире, где между панельными многоэтажками ездят по рельсам трамваи, — и даже слово такое забавное сам придумывает: «трамваи»… не «виманы» индийские, не печку-самоходку по щучьему велению, а (вслушайтесь!) — тра-а-амваи-и-и! Смеетесь?
Вот и я поначалу над старичком смеялся. А он мне в ответ серьезно объяснял, что вместо этой вакансии в реальности мифологической существует иная. Назовем ее условно вакансией мага, или Легата Печати, если вам больше нравится. Ибо маг высокой квалификации способен ярко вообразить себе невозможное (скажем, дождь из глиняных черепков с ясного неба!), затем вербализовать или иным способом оформить код своей фантазии (заклинание, обряд, пассы…) и волевым усилием сорвать печать стереотипа, смешать реальность внутреннюю с внешней, отстранив плод фантазии от себя к нам. Иными словами, вообразить и немедленно воплотить. Получите и распишитесь: на голову валятся черепки… или дождь огненный вкупе со стальной саранчой. Впрочем, что-то я стал умничать.
Вы, когда у меня перцовку пили, ничего не заметили? Присматривался я к вам. Поближе. Записки для вас у меня давно готовы были, я все выжидал, не решался… а тут, оказывается, уже не просто «Бык…», тут «Легаты»! Вот и решил: пора. Для того и Аполлодора подсунул, чтоб письмишко в него вложить. Спросите: почему устно не изложил? Хороший вопрос. А теперь сами и ответьте на него: поверил бы Залесский Олег Авраамович болтовне старого психа Ерпалыча?
Ответили?
А письмишко вас зацепило бы, заставило бы ретивое взыграть — что написано пером… да и вы к тексту с большим уважением относитесь, нежели к пустому сотрясению воздуха. Глядишь, забежали бы через денек-другой, проведали соседа, слово за слово… Жаль, не выпало нам с вами денька-другого. Едва вы ушли, как ко мне гость нагрянул. Вы его не знаете, он тут в Дальней Срани живет, в Роганском микрорайоне. Электрик, Саввой кличут, знал же, подлец, что я на квартиру являться строго-настрого запретил, — а все равно примчался. И с порога на колени.
— Прости, — кричит, — прости, дядько Йор, дурака!
— Что с тобой, Савва? — спрашиваю. — Садись, давай по порядку…
Он мне по порядку и выложил.
Заказ у Саввы на днях подвернулся. Выгодный. Дружок сосватал одному богатенькому Буратине проводку тянуть. В частном доме, близ Жихаря. А под конец работы Буратино ругаться стал: как включишь фен параллельно с пылесосом, так пробки-автоматы и летят. Нагрузка малая, а им плевать — летят, и все.
Одно жаль: дружок-благодетель уже с Саввой бутылочку распили.
— Не боись, хозяин, — смеется Савва. — Нальешь посошок, я тебе и без молебна с водосвятием Лектрючку живо за хвост поймаю! На год вперед.
И поймал.
По-нашему, по-дальнесрански.
Посошок им, ясное дело, выставили. Даже цельный посох. А через неделю вызвал Буратино Савву, новый заказ дал. В гараже освещение делать. После сел, не чинясь, тяпнул с электриком по стаканчику на обмыв… Савва и вырубился. Очнулся: Буратино весь в кровище, вокруг жорики галдят, и судэксперт «розочку» стеклянную в руках вертит.
Забрали Савву.
Сутки в камере мурыжили, ан нет! — отпустили с подпиской о невыезде. Дескать, Буратино живой оказался, хотя сильно порезанный, а за Саввой криминалу отродясь не водилось, кроме бытового алкоголизма; короче, гуляй, дружок, до суда! Савва — в храм-лечебницу, к Буратине, в ноги пал, молит не губить живую душу, а Буратино и сам не против. Оба виноваты, стукнул хмель в голову… ты только, Савва-электрик, сведи меня с тем человечком, что учил тебя «Лектрючек» гонять и штучки хитрые дал. Ну, которые ты мне на пробки цеплял. А я и заявление заберу, и вообще… Договорились?
Договорились.
Выслушал я Савву, сказал, что подумаю, и домой отпустил. Я ведь не Савва, я понимаю: нашли меня. Ищущий да обрящет… А если пока не нашли, то вот-вот найдут. Мне еще когда в декабре одна наглая мадамка через третьи руки хитрый заказ подкинула, так я себя после долго клял, что согласился. Деньги сильно нужны были, вот и рискнул. А заплатили не по работе, круто заплатили, с душой, с душком. Позже узнал: еще четверым моим «крестникам» похожий заказ был. Проверяли, видать: кто непривычным макаром работает, да какие концы за кем тянутся? Себя обругал в три этажа: зря я вас, Алик, в такой неподходящий момент вербовать вздумал! Вот, думаю, я-то уйду, лягу на дно, а они к парню прицепятся: водку с хреном старым пил? подарки от него получал? колись!
Решил я вас предупредить. Предупрежден — значит, воору-;; жен. Да и какой с вас спрос? Глядишь, пронесет… а водку с психами пить законами не запрещено.
Где вас искать — понятия не имею. Позвонил вам домой: пусто. Звякнул тогда сюда, в Дальнюю… отыскал Папочку. Она-то мне и сообщила, что у вас сегодня с Фолом встреча в «Житне». Да, забыл добавить: я, когда по серьезному делу звоню, всегда «Куретов» ставлю, от прослушивания. И едва я собрался вам в бар звонить, как телефон отключился.