Перемежая успокоительные жесты и конфетки, мы ухитрились выкупать и обрить Ху‑Ху‑Хуха. Натома изрисовала его тело непристойными словами, так что он стал более или менее похож на заурядного хиппаря. Натома Ху‑Ху‑Хуху понравилась, и рядом с ней он ощущал себя в безопасности. Быть может, у парня никогда не было мамочки. Или была, но уж слишком давно. С другой стороны, ему понравилась и ванная с водой. Но я уверен, что в ванной он лежал впервые в своей до‑о‑олгой жизни.
На обратном пути «братец» спал на полу в нашей каюте. Одна беда – ему наша пища не нравилась, а запах болотного компоста возбуждал у него невероятный аппетит. Поскольку груз был заперт в трюме, компоста я для Ху‑Ху‑Хуха достать не мог, и он принялся есть самые экзотические – в диетическом отношении – вещи: наше постельное белье, огнетушители, чемоданы, книги, игральные карты. Приходилось не спускать с него глаз (и все равно он сожрал мои ручные часы), а не то он мог прогрызть дыру в обшивке космического корабля.
Привыкнув к метановой атмосфере Титана, Ху‑Ху‑Хух страдал от обычного воздуха. Натоме приходилось время от времени распылять перед его носом инсектициды. Думаю, опыт дрессировки влюбленных в нее воинов в резервации Эри ей во многом помогал.
На последнем этапе путешествия, когда мы приближались к земле, Натома устроила вечеринку для экипажа. Мы выложили на стол остатки нашей провизии, даже подогрели ее – что являлось неслыханной роскошью на убогом грузовике. Как она сумела получить огонь на космическом корабле, где не имелось ничего для получения огня? Сделала индейский трут из веревочки и палочки, зажгла кусочек пластика, а из больших кусков пластика сложила костерок в алюминиевом баке. Умница моя! Члены экипажа были очарованы ею, двое из них отводили Натому в сторонку, чтобы сделать предложение (умоляя развестись со мной). Остальные, более благородные ребята, пообещали провести моего дебильного братца через охрану космопорта без паспортных проблем (я наплел, что он сбежал на Титан и потерялся). Это меня устраивало вдвойне – никакого скандала, который мог бы насторожить Экстро.
И парни сдержали свое обещания. В космопорте действительно не было никаких проблем. Зато нас ожидал другой сюрприз – после приземления мы обнаружили на обшивке грузовика космического зайца.
14
Поживите с мое – несколько веков, и вы научитесь воспринимать небывалое и доселе немыслимое с тем же спокойствием, что и я. Вы вправе спросить, отчего же я с таким скрипом принимал версию о том, что Раджа – предатель, если я и бровью не повел, увидев пришельца из космоса? Отвечу: это разные вещи. «Раджа – предатель» было итогом соотнесения фактов, объяснением, которое я не мог принять окончательно, в виду отсутствия важного логического звена. А космический заяц появился из непознанного космического далека. Его появление не являлось объяснением чего‑либо, да и о мотивах рассуждать не приходилось. Он представлял собой голый факт, отрицать его было нельзя, просто это существо представляло собой часть непознанного. Словом, мудрость в том, чтобы голый факт – принимать. Как Ding an sich – то есть как «вещь в себе».
Было трудно даже гадать, откуда он взялся. С Урана? С Нептуна? Или с Плутона, на который пока что не ступала нога человека и где могла иметься совершенно экзотическая флора и фауна? А может, он прежде обитал на малой планете из астероидного пояса? Или прилетел па хвосте одной из миллиона комет, которые прошныривают через нашу Солнечную систему? А может, он представитель некой контр‑вселенной или анти‑вселенной, который проскользнул к нам через какую‑нибудь прореху в пространстве или времени – какую‑нибудь Белую или Серо‑буро‑малиновую Дыру.
Его метаболизм? А шут его знает, какой у него метаболизм. Позже он питался электромагнитными волнами – значит, в открытом космосе у него недостатка в пище не случалось.
Как он передвигался по безвоздушному пространству? Опять‑таки неизвестно. Может, плыл, подгоняемый космическим ветром, а на космический грузовик присел, чтобы лететь побыстрее. Воспроизводство? Неизвестно – и точка. Цель существования? А разве какое‑либо живое существо ведает о цели своего существования? Внешний вид?
Ну, это пожалуйста. Когда мы вышли из корабля, то увидели его на обшивке. Экипаж прямо обалдел, вместе с космопортовскими механиками. Внешне он напоминал миксомицетов – иначе их зовут слизевики, грибообразные организмы, вы их, быть может, замечали – такая слизистая масса на разлагающихся опавших листьях или на гниющих стволах деревьев. Так вот, если он действительно был чем‑то вроде колонии миксомицетов, тогда вопрос о воспроизводстве проясняется – конечно же, путем образования спор. Итак, это был гигантский плоский кусок цитоплазмы – что‑то вроде живого ковра метр на полтора. Только этот коврик был прозрачным – внутри виднелись тысячи и тысячи клеточных ядер и все они были сплетены в какую‑то единую хитроумную сеть. И эти ядрышки помаргивали, как будто подмигивали: а нам весело, а мы радуемся жизни.
Натурально, я настоял, чтобы мы забрали инопланетный коврик с собой. Натоме эта штуковина категорически не понравилась – она ежилась от отвращения. Зато Ху‑Ху‑Хух прямо‑таки влюбился в мигающий коврик и накинул его на плечи, как плащ. Мигала повел своими концами и поплотнее облег спину Ху‑Ху‑Хуха, весело помигивая тысячами ядрышек. И провалиться мне на месте, если Ху‑Ху‑Хух не подмигивал ему в ответ. Я был очень рад, что у Ху‑Ху‑Хуха появился друг. Мигала, впрочем, не лежал спокойно на плечах неандертальца. Время от времени он срывался с места, похлопывая концами как крыльями и отправлялся исследовать окрестности. Далеко он не отходил, а когда возвращался, затевал долгий диалог с Ху‑Ху‑Хухом.
Космический грузовик приземлился в окрестностях Мехико, откуда был произведен заказ на органические удобрения с Титана. Мы взяли такси и поехали в аэропорт, чтобы сесть на самолет, летящий на север. Однако такси врезалось в столб – причем Натома кинулась и закрыла меня своим телом. К счастью, мы оба не пострадали.
Моя гордость была уязвлена. Натома упрямо повторяла: «Канцелепра!» И я не стал ругаться с ней. Мы сели в самолет, но он при взлете сорвался со взлетной полосы, врезался в ограду и разломился. Опять Натома прикрывала меня своим телом. Пока мы в растерянности ковыляли к зданию аэропорта, поблизости взорвались склады с горючим. Снова мы только чудом не пострадали. Тут уж у меня больше не было сомнений.
– Он поднялся наверх, – сказал я Натоме.
Она молча кивнула. Моя женушка отлично поняла, о ком я говорю, и это отдавалось болью в ее сердце.
– Итак, сеть под началом Экстро опять действует, – сказал я.
– Но как Экстро узнал, где мы сейчас находимся?
– Вероятнее всего, космический грузовик доложил – сразу после приземления. Теперь вся сеть стоит на ушах.
– И они атакуют?
– Да. Ты же видишь, лупят прямой наводкой.
– Что нам теперь делать?
– Держаться подальше от всех машин и электроприборов. Идти на север пешком.
– Тысячу миль?
– Может, удастся найти транспортное средство, которое нас не заложит.
– Но из Мехико непременно сообщат, в каком направлении мы ушли.
– Нет. Они сообщат только то, что мы ушли из города. Они не смогут проведать, куда мы отправились, если мы поведем себя с умом и не дадим им возможности выйти на наш след. Но это очень сложно. Придется очень туго. С настоящего момента мы прекращаем разговаривать друг с другом. Ни слова больше! Ху‑Ху‑Хух поведет нас вперед. Экстро никоим образом не сможет прочитать его мысли – его у них нет. А я буду указывать ему дорогу знаками.