– Будьте прокляты! Вы, с вашим благородством! – Последнюю фразу он уже выкрикнул. – В гробу я видел ваши благодеяния! Вы меня не покупали!
Барон слегка покраснел. Хальдор бросился к выходу, но зацепил туалетный столик, тонконогий, похожий на малярийного комара и, не удержав равновесия, рухнул. Поднимаясь на ноги, он грязно выругался. Барон дождался, чтоб он снова утвердился на ногах, и серьезно сказал:
– Что ты себе позволяешь в комнате моей сестры?
Хальдор символически плюнул.
– А чего? – развязно сказал он. – Ее же все равно тут нет.
Барон встал.
– Идем, – сказал он холодно.
Какое-то мгновение Хальдор смотрел на него. Я ворвался в уютный вечер и смертельно обидел этого мальчика, от которого видел только добро. Обидел потому лишь, что боялся его и ненавидел в себе этот страх. Не надо было поддаваться на приглашение Осенней Мглы, не надо было пить. Хальдор давно уже протрезвел, и только злость все еще не отпускала его. Он знал, что из всех последствий опьянения ненависть к людям проходит у него в последнюю очередь.
Барон слегка подтолкнул Хальдора к выходу. Они прошли по кирпичной кладке пола галереи к деревянной лестнице и спустились во двор, где по случаю позднего часа уже никого не было. Камни остывали после теплого летнего дня.
Барон сделал Хальдору знак подождать и нырнул в какой-то подвал. Хальдор с недоумением смотрел на полуоткрытую дверь. Проклятье, эти идиоты здесь не запирают дверей. Он глубоко засунул руки в карманы штанов и задрал голову к небу. Великие боги, чего они все от меня хотят? Чтобы я вел себя паинькой? Я-то знаю, кто я такой. Я могу быть исключительно скотиной.
Я плебей, сказал он сам себе, словно это могло его утешить или послужить источником гордости. Я вырос в таких трущобах, какие и не снились этим чистоплюям. Он упрямо наклонил голову. Я не аристократ их Желтых Камней. И даже не солдат. И к почтенному сословию мастеров тоже имею весьма косвенное отношение. Он усмехнулся.
Из подвала, выпрямляясь, выешл барон с двумя солдатскими мечами в руках. В ярком свете луны были хорошо видны узкие клинки, простые рукояти, обмотанные сыромятными ремнями. Барон безмолвно протянул их Хальдору.
Поединок? Да с удовольствием! Он ощутил нечто вроде благодарности. В Светлом Городе его бы просто выдрали кнутом.
Хальдор, не выбирая, взял наугад один из мечей и молча посмотрел на барона. Они были почти одного роста. Темно-серые глаза мальчика в полумраке стали совсем черными, растрепанные волосы торчали, как перья, придавая ему сходство с ушастой совой. Совенок, подумал Хальдор почти с нежностью. Губы барона сжались в полоску, словно кто-то задел его лицо летучим росчерком пера.
Мальчишка неожиданно оказался противником пострашнее старенького учителя фехтования. С трудом отражая его великолепные атаки, Хальдор вдруг вспомнил рассказ мэтр д'арма о мече, который носил женское имя и пел каждый раз, когда его обнажали. Вот такой меч подошел бы барону. Хальдор начинал беситься. Ему было ясно, что барона не победить, и он с тоской понял вдруг, что это ему безразлично. Скорей бы, что ли, его убили – и чтобы не очень больно, пожалуйста.
Меч Хальдора звякнул о булыжник и затих – узкая, как луч, ясная полоска. Хальдор увернулся от удара, споткнулся и упал. Сидя на камнях, он быстро отполз к стене и, задрав голову, посмотрел на барона. Тот стоял на ним, опустив руку с мечом, – невысокий, худенький. Черные глаза, невидимые в тени, смотрели на Хальдора в упор.
– Ну, хватит издеваться, – сипло сказал Хальдор, изнемогая от отвращения к самому себе.
– Дурак ты, – сказал барон.
– Какой есть! – заорал Хальдор, подскочив на камнях. – Вас никто не просил! Лучше б я сдох!
Барон ковырнул острием меча травинку, пробившуюся между камней. Хальдор молчал. Его трясло так, что зубы постукивали. Он плотнее прижался к стене и подтянул к себе ноги.
– Ну, что с тобой? – спросил барон, усаживаясь рядом.
Хальдор помолчал еще немного и ответил, перемогая дрожь:
– Я вас боюсь.
– Почему? – поразился совенок.
– Да просто потому, что вы барон! – крикнул Хальдор. – Потому что я вижу барона в первый раз в жизни! Ясно?
– Не кричи, – сказал барон. – Ты что, всерьез это?
Хальдор вздохнул. Он знал, что потом его будет терзать стыд, но остановиться он уже не мог. В темноте чуткий, молчаливый собеседник казался ему старшим и мудрым и никак не связывался с представлением о тринадцатилетнем мальчике. Хальдор выложил ему все. Скудная жизнь Светлого Города в его описании предстала настолько зримо, что ее мелкие подробности, убогие, но многочисленные и вездесущие, как тараканы, заполнили собой ночь почти осязаемо. Воспоминания сгустились, как кошмар. И среди хлама жизни опять мелькнула физиономия Гисли. Интересно, что с ним сделали?
– Послушай, – негромко сказал барон из темноты, – а этот твой мастер Гисли…
– Что? – насторожился Хальдор.
– С ним-то что случилось?
– Не знаю, господин барон. Я же сбежал.
– Его могли схватить, убить?
– Не знаю, – повторил Хальдор и добавил: – Он пьяница.
– Если он погиб с оружием в руках, то можно договориться с Одином, чтобы его забрали в Вальхаллу. У него было оружие в руках?
– Ножка от табуретки, – уныло сказал Хальдор.
– По большому счету можно рассматривать как оружие и это, – заметил барон рассудительно. – Только не знаю, как убедить Одина.
– Да почему вы думаете, что он погиб? – не выдержал Хальдор.
– Я ничего не думаю, – сказал барон и замолчал.
Только сейчас Хальдор увидел и почувствовал ночь. Ослепительная луна, чуть-чуть не дотянувшая до полнолуния, горела в небе, умытом сильными ветрами, и рядом с ней подрагивала светлая красноватая звезда, о которой Хальдору почему-то хотелось думать, что это Бахрам.
Хальдор поежился, неловко шевельнулся и встал, сразу ощутив холод. Выбитый бароном из его рук меч ясной полоской светился среди темных булыжников мостовой. Стены замка чернели вокруг, и Хальдору казалось, что они полны жизни и тепла. Он подобрал свой меч и оглянулся на барона. Тот сидел неподвижно и был почти невидим в темноте. Хальдор стоял посреди двора, с чужим клинком в руке, в одежде с чужого плеча, в самом центре чужой для него жизни, под холодной, молчаливо горящей луной. Он вдохнул запах весны и понял, что это запах дороги и леса. Не сказав ни слова, он бесшумно двинулся к центральным воротам замка, которые были открыты днем и ночью. Барон, сидевший возле стены, так и не шевельнулся.
Часть четвертая
Лохмор
13.
Ночь встретила его спокойно и приветливо.