Хотя и тот, что на ремонте, может помочь в схватке на берегу…
Он снова подумал, окинул взглядом захламленную палубу.
– Хотите отправиться немедленно?
Я сказал быстро:
– Я в восторге от вас, адмирал! Никаких долгих сборов.
Он пожал плечами, но выглядел польщенным.
– Так не через океан же снова. Это рядом… Желаете?
– Да, – сказал я быстро. – Меня в столице ждут, а еще в Брабанте… Но пока пара дней свободных, я страстно хотел бы заглянуть на ту сторону!
Он кивнул.
– Хорошо. Отошлю на берег и на «Ужас Глубин» гонцов с кое-какими приказами, соберем команду на борт, и… можно поднимать паруса.
Я поинтересовался:
– Сколько займет времени?
– Полдня, – заверил он бодро, – не больше. Отыскать в местных кабаках, у гулящих женщин, привести в чувство, доставить на корабль, там
снова пару ведер холодной воды на головы… В общем, к вечеру можно выступить. Но можно и на рассвете.
– Хорошо, – сказал я. – Действуйте. А я тем временем навещу старых приятелей.
Он поклонился.
– С вами послать моих людей?
Я изумился:
– Зачем?
– Так принято, – проворчал он, – даже капитан появляется на людях с частью команды.
– Я уже выше условностей, – ответил я высокопарно.
Он посмотрел внимательно.
– Мне кажется, вы всегда ими пренебрегали.
Народ увидел меня на Зайчике и с Бобиком, сбежался с радостными криками, везде слышится «Ричард!», «Ричард!», Тот самый!», «Да он еще
совсем молоденький!», а я, поклонившись его величеству народу, снял шляпу и помахал ею над головой, словно разгонял комаров.
В толпе я заметил богато одетого мастера Лоренса Агендера, старейшину цеха ювелиров, кивнул ему приветливо, он засиял, уже знает, что я не
только бургграф.
– Вы так великодушны, – сказал он с великим почтением. – Народ это ценит!
– В чем?
– Приветствуете, – пояснил он. – Это для нас они граждане, а для вас… гм… простолюдины!
– Господь всех создал равными, – сказал я наставительно. – Надо такое говорить им почаще, это повышает производительность труда на единицу
времени.
Так мы добрались до городской ратуши, я соскочил на землю, толпа остановилась, задние напирают, стремясь рассмотреть их удивительного
бургграфа, крики слышались как радостные, так и злобные со стороны тех, кому отдавили ноги.
На входе в ратушу знатные люди преклоняли колено, простой народ же просто махал шапками и улыбался во весь рот. Я тоже улыбался без всякого
притворства. Оставленный внизу Зайчик ржал и махал хвостом, как пес, а Бобик нарезал вокруг него круги.
Его признали быстро, не боялись, хотя и поспешно отпрыгивали с дороги.
Я вошел быстрыми шагами человека, который везде хозяин, ожег гневным взором сторожей, что сунулись было с намерением преградить дорогу,
пинком отворил дверь в кабинет начальника городской стражи.
Сэр Торкилстон, в прошлом безземельный рыцарь из обедневших куда уж больше, ветеран ряда войн, участник многих боев, подобранный мною в
трактире и приспособленный охранять вдову с четырьмя детьми, напоминает того прежнего Торкилстона лишь широким лицом с ужасающим шрамом
через левую бровь и скулу да густыми с проседью волосами, а так раздобрел, одет богато, напоказ выставлены сапоги из изумительно тонкой
выделки кожи, расписанные золотым шитьем, шпоры крупные, блестящие, переливаются в солнечном луче золотыми искрами.
Бобик ворвался раньше меня, Торкилстон выпучил глаза, но Бобик опрокинул его вместе с креслом и, прижав лапами раздобревшие плечи, с
интересом смотрел в бледнеющее лицо.
Я вошел следом за милой собачкой, Торкилстон нервно глотнул воздуха, проговорил сипло:
– Сэр Ричард? Ваша светлость?
– Просто Ричард, – сказал я приподнято. – Дорогой друг, что-то вы не совсем рады…
Он кое-как отпихнул Бобика, поднялся, мы обнялись, он сказал с обидой:
– Знал бы, что явитесь, я бы два ряда фанфаристов выставил!
– Потому я вот такой неожиданный, – сказал я. – Вообще-то люблю фанфары, каюсь, но эти дуделки затрудняют. Да, затрудняют. Все прочее
затрудняют. Все так же комендантствуете, дорогой друг?
Он фыркнул.
– Все так же!.. Ничего себе, все так же. Для вас это все так же, а я все еще не могу привыкнуть, что на мне охрана всего города. Слышал, вы
еще титулов насобирали?
Я отмахнулся.
– Так, по мелочи. Рассказывайте, какие в городе настроения, чем дышит народ, чего жаждут деловые люди. Рыцарство здесь, как я понимаю,
держится в сторонке.
Он посмотрел на меня с сомнением.
– Вы так думаете? Но я – рыцарь. И постарался привлечь еще рыцарей. Они все-таки надежнее, чем эти вороватые хитрованы. На рыцарей
опереться можно, а эти норовят предать при любом случае, если выгодой запахнет. Но без них жизнь в городе замрет, потому и приходится вот…
– Тогда ты меня понимаешь, – сказал я. – У меня целое королевство таких же… деловых и активных. Очень активных. Крови боятся, но за копейку
зарежут. Или удавят.
Он придвинул мне свое комендантское кресло, сам опустился на стул попроще. Замер, весь внимание, круглые, как у хищной птицы, глаза следят
за каждым моим движением.
– У нас строительный бум, – сообщил он коротко. – И вообще горожан обуяло… Как будто всем вставили вот такие шила в задницы! Когда узнали,
что их бургграф уже взнуздал все королевство, по всему городу прокатилась волна таких праздников и гуляний! Как будто им всем теперь жить,
не работая… Но люди деловые, смекнув, что открывается впереди, крутятся, как мыши в зерне, стараются не упустить… А когда пришла эта сперва
всех перепугавшая эскадра, такое началось!.. Те ж сказали, что вы и на той стороне океана маркиз, а мы уже знаем, что император пожаловал
вас титулом маркграфа, что почти одно и то же. Если можно будет наладить дорогу через океан, наши купцы с ума сойдут от возможностей!
Я пробормотал:
– До этого еще далеко. Но торговцы, да, смотрят в нужную сторону.
– В общем, – подытожил он, – главная работа сосредоточена в районе порта. Строят спешно. Со всего королевства созывают мастеров. Везут
старые книги, где сохранились чертежи больших кораблей. Пытаются разобраться, что там правда, а что брехня. Ремесленники получают такие
деньги, что за жизнь бы не заработали. Купцы спешат, создают союзы, объединения, ганзы, гильдии, работа не просто кипит, а я даже не знаю…
Я откинулся на спинку кресла, минуту подумал. Вообще-то вся бухта в моей личной собственности, строить там могу только я, а остальных
допускать по договору, но купцы впервые стали работать без оговоренного заранее и подписанного в присутствии юристов контракта. Чуют
настолько большие барыши, что пошли на риск. Верят, не ограблю. Это хорошо, значит, у меня уже есть какая-то репутация.
– Прекрасно, – сказал я с чувством. – Где меня нет, все идет хорошо. Где я… такая хрень!.. Переселиться в Тараскон, что ли?.. В Геннегау
черт знает что творится. А тут еще война за Гандерсгейм… Я вот сбежал, вознамерился на корабле заглянуть за Зуб Сатаны, там же соседи по ту
сторону, а мы ничего не знаем, кто они и как у них.