А зайчиков… если останется время.
Он оглянулся опасливо по сторонам и сказал тихо:
– Оба лорда… как бы сказать… просто непобедимы. И даже не могут быть побеждены, что удручает всякого. Так просто не должно быть!
Я насторожился.
– Это как?
Он вздохнул.
– Сэр Вильярд Иронфорест просто невероятно силен и быстр, еще не знал поражений, а сэр Хорнельдон к тому же еще и заговорен.
– Что-что?
Он вздохнул тяжелее.
– Его родители когда-то оказали большую услугу одному из великих магов, а тот в благодарность наложил на их ребенка великое заклятие. Ни
сама земля ему не повредит, ни что-либо, рожденное ею, а это не только камни, палки и железо, но также люди, звери и птицы.
– Невероятно, – сказал я неверяще, – это что же, он бессмертен?
– Нет, когда-то умрет… От старости.
– Ни фига себе, – пробормотал я ошарашенно. – Неужели нет лазейки? Древние маги всегда оставляли лазейку! Может быть, могут сожрать рыбы?..
Хотя нет, рыбы тоже в общем-то порождения матушки-земли…
Он развел руками.
– Думаете, другие не ломали головы?.. Ладно, мы пришли. Дверь закрыта, но вы подойдите ближе. Если вы мага заинтересовали…
В каменной стене коричневая массивная дверь из неизвестных мне пород дерева, я выпрямил спину и, приняв соответствующее выражение лица
почтительности и уважительности, сделал эти два шага.
Дверь исчезла. Не распахнулась, не отодвинулась, не поднялась вверх, как решетка рыцарского замка, а просто исчезла. Как все знакомо!.. Я
не ощутил ни холода, ни тепла, ни движения воздуха.
– Спасибо, – сказал я громко и переступил порог.
За спиной потемнело, я понял, что сэру Ашворду придется подождать меня снаружи.
– Спасибо, – повторил я, на этот раз с другой интонацией, чтобы маг ощутил, если слышит, что я вообще-то предпочел бы и сам войти без
соглядатая. – Надеюсь, я отыщу дорогу…
Комната большая, хорошо обставленная, но пустая, если не считать небольшого стола на выгнутых ножках и четырех кресел. Камень стен закрыт
деревянными панелями, а еще в изобилии гобелены.
В левой стене еще одна дверь, вся в барельефах, это даже не дерево, но и не металл, а что-то среднее, если такое возможно, ни одного дюйма,
свободного от оскаленных морд львов, пантер, драконов, а еще в изобилии аллегории Добра, Природы, Плодородия, последнюю я рассмотрел особо
внимательно, это уже рефлекс, в детстве не только рассматривали, но и кое-что подрисовывали.
Дверь исчезла при моем приближении, и снова ни тепла, ни холода, ни движения воздуха.
Открылась огромная комната, уже не комната, а помещение, и хотя собачья будка тоже помещение, но это больше смахивает на ангар с низким
каменным потолком. По всем стенам стеллажи до потолка, отсюда можно разглядеть толстенные фолианты, столы составлены рядами, чего только
нет, в десятке колб булькает, шипит, воздух то едкий, то кислый…
– Здравствуйте, – сказал я тем тоном, как говорят, входя в чужую квартиру «Есть хто-нибудь?», – я так, можно сказать, без дела. Но человек
мирный… и местами вообще безобидный.
Из глубины комнаты, из-за составленных в горку сундуков и скрынь вышел старик с традиционной белой бородой и белыми волосами, но в
партикулярном платье и даже без остроконечной шляпы с широкими полями. Походка не старческая, глаза смотрят живо и с любопытством.
– Здравствуйте, – повторил я, – уж простите…
Он отмахнулся.
– Это я вас пригласил, так что никаких извинений. Значит, вы и есть один из гостей короля, что прибыл оттуда?.
. Садитесь вон в то кресло.
Я послушно опустился, на лице почтительное внимание, в глазах умеренный восторг и опасение, все, как надо, смотрю с ожиданием.
У стариков глаза обычно блеклые, выцветают от старости, а у этого черные, как угли, того и гляди сейчас вспыхнут. Некоторое время сверлил
меня взглядом, я почти чувствовал, как впиваются острые иголки, наконец проговорил озадаченно:
– Даже не думал, что по ту сторону гор такие люди.
Я сказал скромно:
– Простите, но я не с той стороны. Вернее, с той, только с еще более той, что совсем за той, которая ближе. В общем, притопал из далеких
северных королевств. Дикие люди о них здесь и слыхом не слыхали и не слыхивали.
Он в удивлении покрутил головой.
– Все равно… Что-то в вас не так. Очень даже. Странное ощущение. Вы можете показать на карте?
– Если достаточно подробная, – сказал я осторожно.
Он повернулся к ближайшему стеллажу, оттуда послушно вылетели широкие листы бумаги, с лакейской услужливостью легли на стол. Некоторое
время ерзали, устраиваясь поудобнее, две взлетели и поменялись местами. Киноварные заставки с изображением крохотных всадников задвигались,
разрослись в ясно прорисованные фигурки, помчались, вздымая пыль из-под крохотных копыт, я даже уловил дробный стук, словно по столу бежали
две подкованные мыши.
На одном листке прямо посредине появилась картинка, в черно-белом варианте разыгрывались некие сцены, но слишком быстро, я не успевал
уловить суть, но маг, похоже, понимает, хотя вроде бы внимательно читает совсем другое…
Листы вспархивали и ложились перед ним, а он с несколько презрительно самодовольным видом просматривал, делал движение либо бровью, либо
пальцем, и листок моментально превращался в пепел, без всякого огня, либо улетучивался легким дымком.
Я спросил невольно:
– А вы хоть копии делаете?
Он вскинул брови.
– Это как? Ах да… Но зачем?
– Уничтоженного не вернуть, – напомнил я. – А если там те сведения, сейчас ненужные, но могут пригодиться через год-другой?
Он посмотрел на меня с явным недоумением.
– И что? Я ничего не забываю из прочитанного. Этому маги учатся в первую очередь.
Я пробормотал:
– Да? Тогда это меняет дело, извините… Хотя…
– Что?
– Но если там зашифровано что-то еще? В самом листке? Их у вас делают из вареных тряпок? Или пергамента?.. В любом случае, в самую
структуру волокон можно вплести самые ценные заклинания, что не увидеть сразу…
Он остановился, подумал, посмотрел на меня с уважением.
– Вы либо маг… иной школы, либо у вас в королевстве знают больше. Мне, например, такое в голову не приходило, а я, скажу с гордостью,
сильнейший в королевстве! По крайней мере из тех, кто живет в городах и общается с людьми. Как вы говорите, вплести заклинание в саму…
структуру?
– Да, – сказал я, чувствуя, что вступил на скользкий путь импровизации. – Из чего бы ни состоял лист, на котором надписи, он только кажется
сплошным! На самом деле, он из множества волокон, ну как веревка из сотен и тысяч волосков, а канат из тысячи веревок. Только здесь не
канат, а тысячи канатов уложены в ряд и сдавлены так, что сверху видим только гладкую ровную поверхность…
Его лицо стало еще задумчивее.
– Вообще-то, – сказал он нехотя, – я видел как-то процесс производства бумаги… Отвратительное зрелище! Вытаскивают большой ком рыхлой массы
и выжимают под прессом всю воду, а потом жмут и жмут до тех пор, пока не становится… тем, что становится.