А в грозовой туче ее еще больше, может вызвать помехи. И тогда занесет совсем не по адресу.Он вздрогнул, зябко повел
плечами.— Такие ужасы рассказываете… Хотя, конечно, что-то в этом есть. Гроза помешать может… наверное, так что лучше избегать, вы правы.
Только, что занесет куда-то, это маловероятно.— Почему? — спросил я. — А если эти агрегаты до Войны Магов стояли на каждом углу? И где-то
сохранились еще?.. Скажем, заваленные на большой глубине?.. Закинет туда, а обратно не выбраться…Он снова вздрогнул, в глазах появилось
отсутствующее выражение, словно вспоминал нечто или видел перед внутренним взором не совсем приятные моменты своей работы.— При испытаниях,
— сказал он с трудом, — трое наших братьев-монахов исчезли.— Погибли? — вырвалось у меня против воли, хотя уже чувствовал, что ответит
аббат.Он покачал головой.— Только Господь ведает, — прошептал он, — куда они попали… Господи, не дай им умереть такой ужасной смертью!..Он
перекрестился, сложил ладони ковшиком у груди и пробормотал короткую молитву. Я помолчал, отдавая должное первопроходцам, здесь
лабораторными мышами не отделаешься, приходится сразу, как раньше на себе испытывали прививки от чумы, холеры, испанки, заражения крови…—
Может быть, — сказал я, — еще вернутся. Починят там… и вернутся.Он перекрестился, но на меня поглядывал уже испытующе, с ожиданием в
глазах.— Как ваши ощущения? — и добавил сразу извиняющимся тоном: — К сожалению, пока не удается сделать… комфортным. Но мы уверены, что
раньше все было гораздо удобнее, если такое слово подходит. Перемещались наверняка и достойные люди, а у них обычно здоровье уже не то, что
у молодежи…— Наверняка так и было, — согласился я. — Думаю, постепенно отладите технологию.Он смотрел пристально, и вид у него был такой,
что хотел бы сказать нечто, но не решается, а я помогать не стал, в некоторые разговоры лучше не влезать, выпутываться потом непросто.— Мы…
стараемся улучшить, — произнес он неуверенно.— Это хорошо, — сказал я великодушно, — а что вы хотели спросить во-вторых?Он с неловкостью
улыбнулся.— Мы готовы предоставить еще одно устройство перехода, ваше высочество. Только укажите, где изволите установить.Я поежился,
воспоминание не из самых радостных, сказал в сомнении:— Если у вас все готово, то перепроверьте еще разок и начинайте готовить для
перевозки.— Сделаем!— А я пока подумаю, где установить.Он поклонился:— Прекрасно, ваше высочество. Мы очень рады, что вам очень
понравилось. Не смею злоупотреблять вашим вниманием, я тут же поспешу готовить наших мастеров.Он откланялся и удалился настолько быстро,
что я не успел сказать, что не так уж мне и понравилось, грубовато пока весьма в перемещениях, но он, похоже, рассчитал каждое слово и
каждый жест в разговоре, так что придется ставить и третью установку……хотя ее можно будет использовать для особо доверенных людей. Или
гонцов. А мне теперь что-то летать даже больше нравится. Хотя на большие расстояния уходят часы, но, возможно, здесь есть еще какие-то
резервы…Глава 7В малый зал, где собираются наиболее приближенные, я вошел быстро и уверенно, задавая тон. Все склонились в поклоне, я
впервые отметил, что именно так кланяются королю. Хотя гранд от короля не так уж и далеко, но какое-то должно быть и отличие…Или же, что
вероятнее, понимают, что тот, кому предлагали корону, но не взял по своей воле, все равно возьмет когда-то, разве что выторгует условия
получше.
На узких столах расставляют сладости и вино, пир не предусмотрен как таковой, но всяк может подкрепить силы чашей вина, конфетами,
сдобными пирогами или булочками с медом.В окна падают узкие лучи света, но из-за толстых стен освещают совсем крохотные участки пола, так
что свечи горят как на люстре, так и на столах в изящных подставках.Гости стоят по два-три человека, степенно беседуют, но если верховные
лорды никого не замечают, кроме себя, то феодалы поменьше суетливо зыркают по сторонам, для маленького человека сейчас масса возможностей
быть замеченным.К моему удивлению, присутствовал даже герцог Аттельстан, огромный и толстый, как только под ним пол не прогибается, как
молодой лед, на меня посмотрел со странной смесью недоброжелательства и покорности судьбе, мол, если будет отсиживаться и дальше, то сам
вычеркнет себя из общественной жизни и возможности на что-то повлиять, а вот так, хоть и без комфорта, но все-таки лорд Вигфрид прибыл,
участвует, даже в Совете Лордов…Я сам подошел к нему, обратился с сочувствием и доброжелательностью:— Герцог, я ценю вас как истинного
патриота. Вы можете рассматривать меня как захватчика, но признайте, что это Гиллеберд напал на маленькую и беззащитную Армландию! Он
просто не мог предположить, что сопредельные короли создадут союз и выступят вместе против акта неоправданной агрессии. Лишь потому я
здесь. Но, как видите, отношусь к местным реалиям с уважением и почти ничего не меняю.Он возразил с тяжелым вздохом:— Что-то да меняете… Да
не по мелочам, что замечают в первую очередь, а меняете нечто более важное.— Что?Он посмотрел на меня с ухмылкой:— Вы знаете. Но
большинство просто не видят.— А почему вы им не скажете?Он пожал плечами:— Момент у вас больно удачный. Кто возразит? Армию вы еще не
распустили… Никто, как вижу, не уехал обратно в Армландию… Иногда мне кажется, удача — это такое же нечто вещественное, как вот ваши
сапоги. Или как рост, цвет глаз или размер ушей. Вот у вас эта удача есть, а у меня, скажем, нет.Я фыркнул:— Это вы так культурно меня
дураком называете?Он поморщился:— Ну зачем же так прямо в лоб… Но вы должны признаться, что вам частенько сопутствует банальная удача. Под
вами лед только трещит, а под другим ломается.— Пусть быстрее свою жопу носят, — посоветовал я. — Или пузо не отращивают, тогда и под ними
не провалится. И вообще, сэр Аттельстан, какое-то у вас пессимистическое видение! То, что дураки называют удачей, на самом деле продуманный
расчет! Иногда плод долгих размышлений, иногда мгновенное решение… но и оно на чем-то основано! Нет-нет, я не о себе даже, дорогой друг, но
мы же христиане! Господь создал для нас прекрасный мир, но дальше мы с ним должны управляться сами. И если засрем, то никакая удача не
поможет!Он пробормотал:— Да это я понимаю, но что вы все на глобальность переводите…— А как иначе?Он огрызнулся:— Я говорил, что вам везет.
Лично вам. Другой бы голову сломил…— Падать тоже надо уметь, — сказал я наставительно. — Но лучше, конечно, падать отсюда в небо.
Растопырясь, как птицы. Если уж разбиться, то о небесную твердь!Гости начали подходить ближе, а то мы все вдвоем, неприлично даже, сюзерен
обязан распределять высокое внимание между всеми высокопоставленными подданными.Я широко улыбнулся:— Дорогие мои! Как мне с вами хорошо,
поубивал бы всех. Но, увы, труба зовет, Господь смотрит и всех нас видит, кто чем занимается. Ему сверху видно все. Это вы Его гнева не
боитесь, бесстрашные вы мои, а я вот страшусь, потому прямо сейчас отправляюсь в Варт Генц нести тяжелую ношу призванного варяга-
управленца.