— Как только гроза
прошла, так о ней и забыли? А если вернется?.. Мы же не в Сен-Мари, что укрылся за Большим Хребтом! Тут совсем недавно армия Карла
разгуливала…Лорд Вигфрид помрачнел, подтянулся, Бальза и Ортенберг огляделись по сторонам, словно Карл уже в комнате.Барон Саммерсет сказал
тревожно:— Это да. Мы к Карлу приблизились весьма…— И ничего о нем не знаем, — сказал я жестко. — А знать нужно. Вдруг он снова поднимает
армию в великий поход?Глава 4Отпустив лордов, пусть перетрут между собой мои повеления и установки на светлое будущее для всего
человечества и для них в особенности, я пару часов заново входил в курс дел, разбирая и подписывая указы, что подсовывал мне сэр Вайтхолд.
Хотя память пока еще ни с кем не изменяет, однако надо всякий раз заново вживаться, прочувствовать, что важно, а что действительно
важно.Главное, на эйфории побед и раздаче имений, поместий и титулов нужно как можно незаметнее проводить эту громоздкую реформу армии, а
также сбора налогов. Собственно сбора налогов, а уж благодаря ему и реформу армии, ибо теперь содержать буду я, если все получится, а на
содержание понадобятся деньги, которые крупные феодалы королям ни в одной стране не предоставляют во избежание усиления последних.Я сказал
приподнято, уже умею так при любом случае:— Сэр Вайтхолд, я намереваюсь завтра-послезавтра отбыть в Варт Генц. А если не получится из-за
вас, черепахистых, то через недельку точно.Он изумился:— Снова?— Разве я не гранд? — просил я.— Да, но Савуази грандее…— Надо малость
пограндствовать и там, — объяснил я, — а то вроде обманул их, как могут подумать.Он изумился:— А вы их не обманули? Правда?Я покосился
сурово, он смотрит расширенными в изумлении глазами и с распахнутым ртом.— Сэр Вайтхолд, — сказал я, — государи никогда не обманывают.
Подчеркиваю, никогда! Но, конечно, если обстоятельства меняются, то приходится какие-то мелочи корректировать даже в одностороннем
порядке…— Теперь понял, — сказал он задумчиво. — Сколько же старых слов в новом значении… Корректировка, надо же… Хорошо, ваша светлость,
мы все выполним!Я спросил с подозрением:— А разве я что-то приказывал?— Нет, — ответил он, — но мы ничего и не выполним! Все честно. Даже
без корректировки.— Размечтались, — сказал я саркастически. — Я на вас столько работы навалю, хребет треснет. И сам сверху сяду… А это что
за бумага?.. Кто такой этот сэр Уильям Джефферсон? Что-то знакомым тянет, не могу вспомнить… И этот Энтони Чарльз Линтон… Что у меня с
мозгами, какое-то дежавю… Они что, снова сговорились напасть на соседа, что на востоке? Мол, у него земли слишком много, надо делиться?—
Да, ваше вели… тьфучество, что-то и у меня с памятью, никак не запомню! Вы не могли бы притормозить с титулами?— У самого в глазах
мелькает, — признался я, — но жизнь такова, что либо вверх, либо вниз. Бывает же, что не сам выбираешь, а тебя выбирают?Он фыркнул:—
Бывает? Да у меня, как и у всех, так постоянно. Всегда. Жизнь несет, как по реке, а хватаешься только за воду. Только перед глазами
мелькают совсем не титулы… Ужинать здесь будете?Я махнул рукой:— Да, вели подать прямо на канцелярский стол.— Но это же немыслимое
нарушение придворного этикета и распорядка…— Буду подавать пример, — сказал я, — как надо работать! И вообще этикет для человека, как
сказал Иисус, а не человек для этикета.
Вообще-то трапезу могу еще лучше состряпать сам, благо возможности только увеличиваются от
тренировок, но не стоит в глазах слуг выглядеть чернокнижником, ведь про удобства думают прежде всего они, а добрым христианам любы
аскетизм и воздержание…Сэр Вайтхолд удалился, вместо него слуга вскоре внес на блюде ломоть жареного мяса и спросил, что подать еще.—
Достаточно, — ответил я. — Государь должен быть воздержанным в пище и притязаниях.Он удалился, я бросил мясо под стол, там лишь один раз
коротко щелкнули челюсти, смачно чавкнуло, и снова тишина.Я наделал сочного мяса, сыра, запил большой чашкой кофе, перевел дыхание и сказал
Бобику:— Охраняй кабинет. А я разомну задние лапы.В зале сэр Вайтхолд, барон Саммерсет, виконт Каспар Волсингейн, виконт Рульф и еще
несколько знатных сановников переговариваются вполголоса и посматривают на меня с некоторым опасливым ожиданием.Я сказал бодро и
приподнято, как должен говорить и выглядеть отец народа:— Ну-ну, заговор? Выкладывайте! Обещаю казнь через простое усекновение головы, а не
вытаскивание кишок через отрезанную мошонку.— Вы так добры, ваше святейшество, — пробормотал барон Саммерсет.Рульф толкнул его в бок.— Его
высочество, — прошипел он.— Чего? — не понял Саммерсет.— Его высочество, — прошипел тот громче, чтоб слышали и на другом конце зала, — а не
святейшество!Саммерсет удивился:— Я так сказал? Ох, простите… Сэр Ричард сегодня выглядит таким милостивым, таким одухотворенным, я уж
понадеялся, что и грехи нам отпустит…— Только перед казнью, — предупредил я. — А так чего буду стараться? Отпущу, а вы тут же снова, не
сходя с эшафота…— Ох…— Дорогие друзья, — сказал я и потер ладони, что для них понятно: я очень доволен, а это значит, что довольны будут и
они, все-таки мы один боевой отряд, спаянный уже крепче, чем родные братья. — Я сообщу для вас потрясающую новость: жизнь хороша!Они
смотрели на меня настороженно. Барон Саммерсет спросил опасливо:— Правда?— У нас громадные перспективы, — продолжал я довольным
голосом.Волсингейн заметил настороженно:— Хорошее начало, значит, дальше будет палкой по голове…Я сказал с укором:— Такова ваша вера?
Волсингейн перекрестился.— Вы имеете в виду Господа Бога?Я перекрестился еще размашистее и посмотрел победно, дескать, а так можете? А я
могу еще и через ногу.— В Господа мы все верим, — ответил я твердо. — Он тоже верит в нас. Хотя и не во всех, конечно.— Но вы уж замолвите
за нас словечко, — сказал сэр Вайтхолд подхалимски. — За сэра Каспара не обязательно, а за нас с бароном хорошо бы…Волсингейн оскорбился:—
Почему это за меня не обязательно? Я что, совсем пропащий?— Нет-нет, — заверил Вайтхолд, — я совсем другое имел в виду.— Что? — спроси
Волсингейн с подозрением и набычиваясь.— Что это мы с бароном совсем пропащие, — объяснил Вайтхолд, — за нас и заступаться бесполезно,
только свою белоснежную репутацию, как вон у сэра Ричарда, портить, а вы, напротив, и так сама святость!— С чего это я святость? — спросил
Волсингейн оскорбленно. — Вы уж выбирайте слова, дражайший сэр! А то и за меньшее перчатку к задним ногам бросают!Я прервал в нетерпении:—
Вижу по вашим речам, дела у нас идут хорошо. Но пойдут еще лучше. Я тут составил и послал папе римскому просьбу о разрешении начать Великий
Крестовый Поход против сил Зла. С обоснованием, цифрами, графиками, дорожной картой и объяснением, что это нам даст.