Теория по‑своему стройная: на Лла находится ад, и ее багровый свет – это отблески адского пламени, а на голубой Лийе располагается рай, и Лийа меньше, чем Лла, потому что спасенных меньше, чем проклятых. Вот только телескоп, изобретенный сто лет назад, показал, что никаких таких адских огней на Лла нет. Правда, в телескопы видны круглые штуки, которые при известной фантазии можно принять за гигантские котлы, но доктор Ваайне говорит, что это просто кольцевые горы вроде кратеров вулканов. Что ж, если это и вулканы, то давно потухшие. Да и на Лийе не удалось разглядеть никаких райских садов, хотя ее поверхность вообще видна гораздо хуже…
Но, разумеется, отнюдь не все аньйо в курсе достижений науки. Уже не так далеко от города мне попались на дороге припозднившиеся путники. Заслышав топот копыт, они обернулись, а затем опрометью бросились в лес. Не иначе решили, что это сама Принцесса Ночи, Рожденная‑без‑матери, дочь дьявола Атнорай объезжает свои владения.
Конечно, внушительные размеры моего тйорла и его горящие в темноте глаза могли произвести впечатление при внезапной встрече на ночной дороге, а уж мои распростертые крылья и подавно. Я счастливо расхохоталась, подняв лицо к рдеющему лику Лла.
После этого я часто возвращалась домой затемно – тем более что близилась осень и дни становились короче. В наши цивилизованные времена городские ворота уже не запирают на ночь; стражники поначалу провожали меня подозрительными взглядами, но затем привыкли.
Мать ворчала по поводу моего позднего возвращения, но я была избавлена от необходимости отвечать, ибо за обе щеки уписывала оставленный мне ужин. А потом я брала лампу, какую‑нибудь книгу и шла к себе в комнату. Засыпала я обычно под утро, уронив книгу на постель.
Зимой мне пришлось отказаться от поездок за город. Во‑первых, я вообще терпеть не могу холод, а уж ледяной ветер в лицо и подавно. Во‑вторых, скачка по снежной целине – не слишком приятное занятие и для тйорла. Кроме того, одежда… С крыльями связано одно неудобство: они слишком велики, чтобы их можно было просунуть в какое‑то подобие рукавов или даже специальных вырезов без посторонней помощи. Поэтому мою одежду приходится перекраивать так, чтобы спина оставалась голой от плеч и до середины. Это не считается неприличным, но в нелетние месяцы так просто холодно. Приходится надевать поверх сложенных крыльев плащ или меховую накидку – в куртке я выгляжу попросту горбатой. Но какой бы широкой накидка ни была, крыльям все равно тесно. Попробуйте надеть шубу так, чтобы ваши руки оказались прижатыми к телу, и так ходить. Не слишком удобно? Вот то‑то и оно. Поэтому зимой я стараюсь не выходить из дома без необходимости.
Потом, разумеется, вместе с Новым годом пришла весна, пригрело солнце, потянулись с севера птицы и все такое – вы, наверное, как и я, не раз писали обо всем этом в школьных диктантах. Застоявшийся в тйорлене Йарре был рад снова вырваться на свободу, и мы опять скакали по полям и лесам… Через пять дней после моего четырнадцатилетия исполнился год нашей с ним дружбы, и как раз тогда случилось то, что потом перевернуло всю мою жизнь.
В те дни стояла редкостная жара; даже я при всей моей теплолюбивости признавала, что это перебор. Ночью я проснулась на скомканных и влажных от пота простынях, не зная, куда деваться от духоты; в голове со сна ворочались остатки какого‑то тягучего бреда.
Я встала с постели, подошла к открытому окну и несколько минут обмахивалась крыльями, но теплый воздух почти не приносил облегчения.
Тогда, все еще не до конца очнувшись от сонной одури, я натянула из всей одежды одни лишь кожаные штаны для верховой езды и, как была, босая выскользнула из комнаты, беззвучно сбежала по лестнице во двор и распахнула двери тйорлена. Йарре вытянул ко мне морду и тихонько протрубил; ему тоже было несладко в душном сарае. Я оседлала его и вывела на улицу…
Мы мчались прочь от города, рассекая ночь, и встречный ветер наконец‑то охлаждал наши разгоряченные тела.
Было совершенно темно – Лла уже успела зайти, а Лийа еще не взошла. Я понятия не имела, куда мы скачем, целиком доверившись Йарре. На сей раз он выбирал открытые пространства; может быть, даже его хорошего ночного зрения было недостаточно, чтобы в такой час ориентироваться среди деревьев, а может, он просто понимал, что в темноте я не успею увернуться от хлещущих веток. Не удивлюсь, если верно именно второе: тйорлы – они очень умные. Наконец он перешел на шаг. К тому времени мои глаза уже более‑менее привыкли к мраку, и я могла различить далеко впереди гребень леса на фоне чуть более светлого неба, а слева – какую‑то возвышенность. Мы же, судя по всему, находились посреди обширного луга. Я легонько потянула Йарре за рога, предлагая совсем остановиться, и осторожно сползла по его боку, пробуя землю ногой словно воду: не приземлиться бы на острые камни! Но ступня коснулась лишь мягкой травы, и я без дальнейших колебаний спрыгнула. Трава была чуть прохладной, но без единой капли росы – было все еще слишком тепло. Пожалуй, я была бы не прочь окунуться, но, кажется, водоема поблизости не было, и поэтому, пройдясь по лугу, я просто легла в траву, раскинув крылья и глядя в звездное небо.
Звезды! Теперь, когда им не мешал свет лун, они сверкали во всем своем великолепии; была хорошо видна Небесная Дорога, а Глаза Твурков – их еще называют Медленными звездами – походили на крупные брильянты. Я привычно отыскала взглядом Вожака, пытаясь заметить, насколько он сместился относительно ближайших Неподвижных звезд. В древности аньйо верили, что, когда Небесная Стая настигнет Путника, идущего по Небесной Дороге, наступит конец света. Это, конечно, глупое суеверие, и даже церковь осудила его. Значительно ниже, почти над горизонтом, горел теплый желтоватый огонек Кайо – единственной из Быстрых звезд, видимых в это время. Быстрых звезд, или планет, всего три, и они – не настоящие звезды. В телескоп видны их круглые диски, и ученые уже давно пришли к выводу, что это такие же миры, как наш, а причудливые петли, выписываемые ими на небосводе, объясняются их движением вокруг солнца. Но почему движется по небу Небесная Стая и чем, кроме этого движения, ее звезды отличаются от Неподвижных, ученые спорят до сих пор. Доктор Ваайне говорил, что, скорее всего, на самом деле движутся все звезды, просто Глаза Твурков расположены ближе других, потому их движение можно заметить даже за время краткой жизни аньйо. Это подтверждается тем фактом, что многие из Медленных звезд ярче Неподвижных. А на самом деле все настоящие звезды – это такие же солнца, как наше.
Услышав в первый раз все эти объяснения – «такие же миры, такие же солнца», – я, конечно же, спросила доктора, живут ли там такие же аньйо. «Думаю, да, – ответил он. – Такие же… или чуть другие».
Чуть другие! Он и не догадывался, какую бурю во мне породили его слова. Сколько раз до этого я задавалась безответным вопросом, откуда все‑таки взялись крылатые и почему даже такие из них, как я, имеющие настоящие крылья, не могут летать! И вот теперь я поняла! Где‑то там, в звездных мирах, живет другая раса – крылатые аньйо. Когда‑то они прилетали в наш бескрылый мир. Должно быть, они застали здесь брачный сезон и от них осталось потомство. Потом они улетели или, может быть, их убили из злобы и зависти. И большинство их детей и внуков тоже погибли. Но некоторые, больше походившие на обычных аньйо, уцелели. Однако давно известно, что свойства предков могут передаваться через много поколений, и поэтому в нашем мире до сих пор еще рождаются крылатые. Но наш мир чем‑то отличается от того, другого, и поэтому здесь даже самые сильные крылья не могут поднять аньйо в воздух. Вот если бы мне удалось вернуться туда, на планету, которую я могла бы с куда большим основанием называть своей родиной…
Я уже не в первый раз думала об этом, глядя на звезды, и как раз теперь, когда они были видны так отчетливо, я столь же отчетливо поняла, что мне до них никогда не добраться.