Попадись я на глаза мистеру Харрису, он наверняка включил бы меня в состав легкоатлетической команды.
Летучие мыши, словно подстроившись под мои движения, тоже покинули место происшествия. Я быстро добежала до дома с охапкой одежды Тревора в руках.
Пижоны, выпивавшие на заднем крыльце, были поглощены своей болтовней. Никто не заметил, как я опустошила мусорный мешок, наполовину наполненный банками из‑под пива, и набила его барахлом Тревора.
С мешком в руке я вошла в дом, где и перехватила испуганную Беки. Подружка тащила пиво к столику, за которым играли в покер.
– Где ты была? – вскрикнула она. – Я не могла нигде тебя найти! Мне пришлось прислуживать этим уродам! Туда, сюда – пиво, чипсы, пиво, чипсы. А теперь еще и сигары! Рэйвен, где мне взять сигары?
– Забудь о сигарах! Нам нужно бежать!
– Эй, дорогуши, где сухарики к пиву? – потребовал подвыпивший парень.
– Бар закрыт! – сказала я ему в лицо. – А за обслуживание полагаются чаевые.
Я схватила со стола то, что он выиграл в покер, и засунула в сумочку Беки.
– Нам пора! – сказала я, увлекая ее прочь.
– Что в том мешке? – спросила она.
– Мусор, что же еще!
Я вытолкала подружку в переднюю дверь. Как бы то ни было, а в том, что у тебя нет друзей, есть‑таки одно приятное преимущество. Когда сваливаешь, можно ни с кем не прощаться.
– Что случилось? – допытывалась Беки, пока я тащила ее через передний двор к ее пикапу десятилетней давности, терпеливо дожидавшемуся нас в конце улицы. – Где ты была, Рэйвен? У тебя листья в волосах.
И только когда мы проехали полпути до дома, я обернулась к ней, расплылась в ухмылке и выпалила:
– Я трахнула Тревора Митчелла!
– Что ты сделала? – крикнула она в ответ, чуть было не съехав с дороги. – С кем?
– Я трахнула Тревора Митчелла.
– Не может быть! Ты не могла! Ты этого не делала!
– Не в буквальном смысле, конечно. Но в переносном трахнула, да еще как! Смотри, Беки, у меня тут все его манатки в знак доказательства. – И я стала вытаскивать из мешка одежду, один предмет за другим.
Когда до Беки дошло, в чем дело, она покатилась со смеху. Когда машина сворачивала за угол, неподалеку от Бенсон‑хилл, мы обе чуть ли не бились в истерике.
Нет, конечно, из лесу этот козел как‑нибудь да выберется, но с какой физиономией он предстанет перед своими приятелями?! Голый, продрогший – смех, да и только. Всем будет ясно, чего он стоит на самом деле.
В конце концов, сладкое шестнадцатилетие должно запомниться на всю жизнь. Уж я‑то свое запомню, это точно. Тревор Митчелл его тоже не забудет.
Когда мы ехали по пустынной загородной дороге, огибавшей Бенсон‑хилл, посвечивая фарами на мрачные деревья, мошкара атаковала ветровое стекло, словно предупреждая нас, чтобы мы выбрали другой путь.
– Особняк в полной темноте, – сказала я, когда мы приблизились к нему. – Давай остановимся и посмотрим?
– Твой день рождения закончился, – устало откликнулась Беки, держа ногу на педали газа. – Сходим в следующем году.
Неожиданно фары выхватили из тьмы фигуру, стоявшую посреди дороги.
– Осторожно! – заорала я.
Парень, с белой, как лунный свет, кожей и длинными черными волосами, в черной куртке, черных джинсах и черных ботинках «Док Мартенс», вскинул руку, чтобы прикрыть глаза от ослепительного света фар, а не от неминуемого столкновения с пикапом.
Беки надавила на тормоз. Мы услышали глухой стук.
– Ты в порядке? – крикнула подружка.
Мы услышали глухой стук.
– Ты в порядке? – крикнула подружка.
– Да. А ты?
– Я ударила его? – В ее голосе звучала паника.
– Не знаю.
– Я не могу смотреть, – пролепетала Беки, уронив голову на руль. – Не могу! – И заплакала.
Я выскочила из машины и с тревогой стала всматриваться в дорогу перед нами, боясь увидеть на ней распростертое тело, но ничего не увидела. А вот осмотр капота и бампера принес менее утешительные результаты. Там обнаружились пятна крови.
– Эй, вы в порядке? – крикнула я, но ответа не было.
Я выудила фонарь из бардачка.
– Что ты собираешься делать? – спросила подруга с беспокойством.
– Поискать.
– Что?
– Там была кровь.
– Кровь? – вскричала Беки. – Я кого‑то убила?
– Успокойся. Может быть, это был олень.
– Олени не носят черные джинсы! Я позвоню в службу спасения.
– Валяй, но где тело? – урезонила я ее. – Ты ехала не настолько быстро, чтобы отбросить его в лес.
– Может быть, он под машиной?
– Я уже посмотрела. Наверное, ты просто стукнула его и он удрал. Но я хочу убедиться в этом.
Беки схватила меня за руку, больно впившись в нее ногтями.
– Рэйвен, не ходи! Давай уберемся отсюда! Лучше вызвать подмогу!
– Запри дверцу, если боишься, – сказала я и вырвалась. – Но не выключай мотор и фары.
– Рэйвен, скажи мне вот что, – прерывисто пробормотала она, глядя на меня перепуганными глазами. – Какой нормальный парень станет бродить посреди дороги в кромешной тьме? Как думаешь, может, он…
Я ощутила приятный, возбуждающий холодок.
– Беки, не обнадеживай меня!
Я прочесала кусты, которые спускались к воде, а когда стала подниматься к особняку, пронзительно взвизгнула.
– Что там? – крикнула Беки, опустив окно.
Кровь! Лужицы крови в траве! И никакого тела! Я последовала за кровавыми пятнами, боясь увидеть разбросанные ошметки плоти, зацепилась ногой за что‑то твердое, решила, что сейчас увижу отсеченную голову, но, когда с опаской направила под ноги луч фонаря, оказалось, что это помятое ведерко из‑под краски.
– Он мертв? – охнула Беки, когда я вернулась к тачке.
– Нет, но я думаю, что ты, наверное, оставила его без краски, – ответила я и помахала перед ней ведерком. – Но что он делал на дороге посреди ночи, с ведром краски? И куда он подевался?
– Так это была всего‑навсего краска! – облегченно вздохнула Беки, убирая телефон и запуская двигатель. – Раз так, давай сматываться.
– Но что было нужно этому придурку ночью на дороге? – продолжала недоумевать я. – Он что, собирался разукрасить полосу граффити или чем‑то в этом роде?
– А откуда он взялся? И куда мог он так быстро деться? – подхватила Беки.
В зеркало заднего вида я уловила отражение особняка, погруженного в темноту, и успела заметить, как в окне мансарды загорелся свет.
История о голом Треворе моментально разнеслась по Верхнему Занудвиллю. Некоторые ученики говорили, что он притащился в дом Мэтта, прикрывая чресла мешком для мусора, другие утверждали, что его нашли без сознания в голом виде на задней лужайке, но насчет моей причастности к этой истории никто так и не догадался. Единственным, кто знал подлинную историю, был сам красавчик Тревор. Не знаю уж, что он там наплел, небось какую‑нибудь ахинею про свидание с девицей из группы поддержки футбольной команды, но, так или иначе, все посмеялись и успокоились.