Казалось немыслимым, что она родилась и выросла в этом тусклом мире, насквозь пропитанном сыростью и невежеством. Ее сапоги, хотя и покрытые грязью по лодыжку, были сшиты добротно и подбиты прочными гвоздями. Ее черные штаны и шерстяной плащ поистрепались в дороге, но все равно выглядели королевским одеянием рядом с домотканой одежкой селян. На ходу Магьер распахнула плащ, так чтобы хорошо была видна сабля в ножнах, – возможно, это служило скрытым предостережением.
Из окон, из‑за приоткрытых дверей за каждым их шагом следили настороженные взгляды. Те, кто брел в грязи по своим делам, с откровенным недружелюбием глазели на троих пришельцев.
Дальше по дороге, которая начиналась от восточной окраины деревни, на холме, высоко подымающемся над окрестным лесом, расположился приземистый замок. Даже издалека вид у него был таким же неухоженным и заброшенным, как у самой деревни. Крепостная стена с выбитыми кое‑где камнями напоминала сверху ряд старушечьих зубов. Лисил вновь содрогнулся, но не столько от пронизывающего до мозга костей холода, столько от мелькнувших в голове мыслей.
В этом замке умерла мать Магьер.
В тени этого замка прошло детство самой Магьер.
Что‑то громко треснуло за спиной, и Лисил вздрогнул и стремительно развернулся, незаметно сунув руки в рукава, где были запрятаны стилеты.
Бородатый мужчина в помятой грязной шапчонке перестал рубить дрова и, пристально глядя на проходящих мимо чужаков, держал на весу острый топор. Все больше и больше крестьян появлялось на улице – они выходили из хижин, возвращались с работы на лесных делянках, и все росли, все отчетливее звучали недобрые перешептывания. Одни явно чувствовали себя не в своей тарелке, другие были враждебно холодны или откровенно кипели от злости. Почти у половины местных жителей имелись при себе вилы или заступы.
– Отродье ночи! – прошипела по‑древинкски какая‑то старуха, а затем сплюнула под ноги Магьер.
Малец зарычал на старуху, пошел быстрее, вздыбив на загривке шерсть. Лисил провел ладонью по голове пса, и тот, замедлив шаг, покорно двинулся за полуэльфом.
Да, Магьер не была здесь чужаком, но при виде ее местные жители выказали еще меньше радости, чем при виде ее спутников.
Лисил постарался изгнать из головы мрачные мысли. Его клинки были упакованы во вьюках, которые тащил мул, а с одними только стилетами он не сумел бы справиться с таким количеством противников. Чтобы защитить Магьер, он должен действовать быстро и так жестоко, чтобы лучшим его оружием стал нагнанный на простолюдинов страх.
– В чем дело, Магьер? – спросила Винн. – Что сказала та женщина и почему все эти люди так смотрят на тебя?
– Держись рядом, никуда не отходи, – велела ей Магьер и шепотом добавила, обращаясь к Лисилу: – Не вздумай применять тут свое хваленое обаяние, все равно не сработает.
«Ну конечно», – подумал он. Потом навстречу им вышли двое мужчин, и, прежде чем Магьер успела что‑то возразить, Лисил выступил вперед и заслонил ее собой.
Тот, что шел впереди, был, судя по всему, местный староста – лет шестидесяти с лишком, но все еще сильный с виду, с нечесаными седыми волосами и недельной щетиной. Морщинистые мешки у него под глазами напомнили Лисилу грибные наросты на стволе скрюченного от старости дерева. Внешне этот человек мало чем отличался от других крестьян, зато его спутник сразу привлек внимание полуэльфа.
Ему было примерно лет сорок, немытые пряди волос обрамляли сосульками лицо с угловатыми чертами и щетинистым подбородком – щетинистым, впрочем, только наполовину. Другая половина лица представляла собой переплетение шрамов, поднимавшихся до самого глаза, – как если бы в лицо этому человеку ткнули горящим факелом. Из‑за этого увечья рот его был перекошен, и поэтому лицо искажала застывшая уродливая гримаса. В карих, глубоко посаженных глазах метался безумный огонек.
В карих, глубоко посаженных глазах метался безумный огонек.
Лисил непринужденно заложил руки за спину, незаметно расстегнул ремешок одной из наручных перевязей – и стилет сам скользнул в его ладонь.
Малец снова зарычал, и те из крестьян, кто стоял поближе, опасливо попятились.
– Здравствуй, Йоан, – сказала Магьер седому, а затем кивнула человеку со шрамами: – Привет, Адриан. Вот приехала навестить тетю.
Ее ровный тон озадачил Лисила, но не настолько, чтобы не следить пристально за каждым движением тех, кто их окружал, и тех, кто толпился поодаль. Прежде чем Йоан успел ответить, к ним шагнул человек по имени Адриан.
– Нечего тебе тут делать,
Лисил едва расслышал, как Магьер беззвучно выдохнула:
– Тетка Бея!
– Ей тут быть нельзя, – сказал Йоан. – Ты знаешь. Женщина круто развернулась к нему всем дородным телом, угрожающе скрестив руки на немаленькой груди.
– А где были бы вы все, если бы не она? А? Чьими Деньгами заплачено за того нового вола… да и за стальные лезвия для плугов, которыми вы все с прошлого года пашете поочередно? Да укуси ты меня за зад, старый боров, авось зубы сломаешь – жестко!
Лисил так опешил, что забыл усмехнуться этой грубой шутке. Магьер посылала деньги в родную деревню?! Он оттолкнул от себя Адриана, но стилет убирать не стал, держал наготове.
Тетка Бея, проскользнув мимо него, заключила Магьер в свои могучие объятия. Магьер тут же оцепенела, напряглась, но тетка все бормотала: «Девочка моя, девочка…» – и в конце концов Магьер неловко, но сердечно обняла ее в ответ.
Лисил молча смотрел на них, на мгновение забыв, что решил не спускать глаз с Адриана и толпы крестьян.