Но, однако, шеф, не взирая на всё, только что сказанное, вы действительно
уверены, что Клод Ронсар будет там?
Вместо ответа я достал сигару и медленно раскурил её «Сейчас я тебя ошарашу», — подумал я, глядя в проницательные черные глаза Жюльена и,
пуская дым в потолок. Жюльен с нетерпением ждал ответа.
— Уверен настолько, что сам буду там присутствовать, то есть, пойду с вами.
— Шеф! Вы нам не доверяете?
— Почему? На все сто и даже больше. Просто сегодня день нашего триумфа. Мне очень хочется посмотреть на лицо Клода Ронсара, когда вы
возьмёте его с поличным, когда на него наденут наручники, и он поймёт, что пожизненное заключение, это самое меньшее, что ему светит.
— Ну, это ещё неизвестно. У него, к сожалению, прекрасные адвокаты, — проворчал Жюльен.
— Не переживайте, Жюльен, — я улыбнулся и достал из сейфа пять папок, — Вот дела на его адвокатов, а вот и ордера на их арест. После того
как вы доставите Клода Ронсара в окружную тюрьму, произведите и их аресты. Эти адвокаты замазаны в ронсаровском дерьме от пяток до ушей. Мы
с вами с удовольствием послушаем, как они будут давать показания друг на друга. Ручаюсь, это будут очень весёлые минуты. В каждой из этих
папок материалов достаточно, чтобы упечь любого из них самое меньшее лет на десять. Ну, а новых адвокатов Ронсару, когда его возьмут с
поличным, найти будет очень непросто.
Жюльен взял папки и ордера. На лице его была смесь восторга, изумления и лёгкого недоверия. Он покачал головой.
— Не понимаю, шеф. Почему вас до сих пор маринуют на этой должности? Почему не переводят в министерство?
— Наверное, из-за возраста. Мне всего тридцать восемь. У меня ещё всё впереди, как и у вас, Жюльен.
— Кстати, о том, что всё впереди. Вы собираетесь идти с нами, а ведь дело-то опасное. Партия дури небывалая. Они могут отчаянно
сопротивляться.
— Это — вряд ли. Клод, хотя и потерял голову, но не настолько, чтобы не сообразить, что даже пожизненное заключение предпочтительней
гильотины. И потом, ты несколько минут назад обиделся: я, мол, вам не доверяю. Выходит, ты сам не доверяешь своим людям. А вот я доверяю
твоим ребятам настолько, что даже не возьму с собой оружия.
С этими словами я достал из ящика стола свой пистолет и запер его в сейф. Жюльен только головой покачал. Он откинулся на спинку кресла и
смотрел на меня каким-то странным взглядом.
— Что это вы так смотрите на меня, Жюльен?
— Завидую вам, шеф. Мне бы такую уверенность и такой дар предвидения!
“Нашел чему завидовать! Да ты бы на второй день повесился.” Так я подумал про себя, а вслух сказал:
— Весь секрет в умении быстро находить то, самое главное, что скрыто в потоке информации. А это приходит с опытом. Сколько у нас осталось
времени в запасе?
— Четыре часа, — ответил Жюльен, взглянув на часы.
— Отлично! У нас ещё есть время поужинать. Ты где обычно ужинаешь в таких случаях?
— Здесь за углом есть небольшое кафе с домашней кухней и неплохим выбором вина и пива. На крепкие напитки у них лицензии нет, но в данном
случае оно и к лучшему.
— Превосходно! Сводишь меня туда? А то я весь желудок себе испортил в этом мексиканском ресторане напротив.
— Хорошо, шеф. Через двадцать минут спускайтесь в холл.
— Хорошо, шеф. Через двадцать минут спускайтесь в холл.
После ужина в маленьком, уютном кафе с действительно неплохой кухней я вернулся в свой кабинет и в спокойной обстановке составил систему
уравнений. Моё участие в операции по аресту Клода Ронсара не предусматривалось сценарием. С моей стороны это был экспромт, и мне надо было
знать: не повлечет ли это за собой осложнений. Нет, детерминант получился положительным, намного больше нуля. Бросив взгляд на часы и
убедившись, что времени ещё достаточно, я стал полностью решать систему. Раз значение детерминанта увеличилось, значит, моё вмешательство
будет иметь положительные последствия. Я хотел знать: какие.
Минут через сорок я выяснил, что мой выход на сцену создаст образ этакого классического сыщика, который всё знает наперёд и от которого
невозможно ничего утаить, невозможно скрыться. Это сыграет свою роль в криминальном мире, и Мафия надолго затаится, свернёт свою
деятельность. Я немного подумал, затем смоделировал некоторые детали поведения комиссара Мержи в момент ареста Клода Ронсара, его манеры,
высказывания. Детерминант ещё несколько увеличил своё значение. Отлично! Я начал отрабатывать эту линию дальше и увлёкся настолько, что
перестал следить за временем. От этого занятия меня отвлёк звонок Жюльена.
— Шеф, вы не передумали? Пора выезжать.
Мы прибыли на место и заняли позиции за полчаса до прибытия туда людей Клода Ронсара. Заключительный акт трагикомедии должен был
разыграться в большом портовом пакгаузе, принадлежащем фирме, которая была под полным контролем синдиката Ронсара. Я выбрал себе место в
будке машиниста малого крана, который был в ремонте. Вместе со мной в будке разместилась молодая сотрудница Жюльена. Она должна была
фиксировать всё происходящее на видеоплёнку. Кроме неё съёмку с разных точек производили ещё пять сотрудников.
— Не боитесь, что нас здесь застукают? — спросил я девушку, которая явно волновалась.
— Что вы, господин комиссар, наши ребята своё дело знают.
— Что же вы так волнуетесь?
— От нетерпения. А вы разве не волнуетесь?
— Отнюдь. Я точно знаю, что охранники Клода появятся, — я бросил взгляд на часы, — через двенадцать минут, сам Клод приедет через двадцать
пять, а ещё через два часа прибудет трейлер с наркотиками. А пока что можно даже и покурить. Мы с вами на верхотуре, здесь хорошая тяга, и
дым вниз не попадёт.
— Завидую я вашему спокойствию!
— Вот станете начальником отдела, выйдете замуж, нарожаете детей и тоже будете спокойной как я. А пока сидите и ждите. Это, конечно, не
очень приятно, но в нашей работе без этого не обойтись. Одно утешение: ждать осталось не долго. Иногда ждать приходится всю ночь и без
всякого результата. А на этот раз, уверен, нас ждёт богатый улов.
Вскоре на улице послышался шум подъезжающих машин. Они притормозили и быстро уехали. А в пакгаузе появилось пятнадцать человек. Это были
боевики, «торпеды» Клода Ронсара. В два раза больше их рассыпалось по окрестностям порта, вокруг пакгауза. Осмотрев свои участки, они
должны были дать сигнал о том, что всё чисто или, наоборот, поднять тревогу.
Выведенный из состояния равновесия последними провалами, Клод Ронсар сильно опасался, что если «торпеды» будут передавать сообщения
открытым текстом, полиция сможет засечь передачи и запеленговать их. Он перестраховался и совершил очередную глупость.