А потом о нем позабудут и его случай отправится в архив, в компанию прочих неразрешенных происшествий. Каждый год случались непонятные исчезновения. Он принялся греть над пламенем костра руки. День был довольно теплый, но ему вдруг почему-то стало зябко.
Он и остальные, те многие, кто исчез - вдруг остальные исчезали таким же образом?
- Так почему ты удивился, - заговорила Мэри, - что мы сотрудничаем с русскими? Там, у куба, когда мы рассматривали доску. Почему ты спросил?
- В моем мире и в мое время, - объяснил Лансинг. - Соединенные Штаты и некоторые другие страны находятся не в очень хороших отношениях с Россией. Там после Первой Мировой войны произошла революция и Россия стала коммунистическим государством.
- Первой Мировой войны?
- Да. Потом была вторая. И атомная бомба.
- Эдвард, в моем мире никаких мировых войн не было. И не было... как ты это назвал?... Атомной бомбы...
Лансинг присел на пятки, немного отодвинувшись от костра.
- Значит, это и была критическая точка, отделившая твой мир от моего.
У вас не было Первой Мировой войны, а у нас была. А как у вас дела с Британской Империей?
- Жива-здорова. Стоит крепко. И над ней никогда не заходит солнце. Ты еще упомянул одно название... Соединенные Штаты... чего?
- Соединенные Штаты Америки.
- Но Северная Америка - это часть Британской Империи, а Южная Америка - часть Испании. Исключая Бразилию.
Он изумленно уставился на Мэри.
- Это правда, - сказала она. - Так все и обстоит на самом деле.
- Но американские колонии добились независимости. Была революция...
- Да, была. В восемнадцатом веке. Но восстание оказалось недолговечным. Его подавили.
- Значит, критическая точка удалена дальше первой мировой. Уходит в 18 век.
- Я не совсем еще разобралась во всех этих терминах, - призналась Мэри. - Но получается, что так. Ты говорил о предположении твоего друга.
Насчет критических точек и альтернативных разветвлений истории. Ты ему тогда не поверил. Ты думал, что он просто фантазирует, и он, наверное, сам так думал. Он просто развивал гипотезу. Когда ты рассказал нам об этом, еще в гостинице, я подумала - какая причудливая выдумка. Но, очевидно, это далеко не выдумка.
- Должно быть, твой мир гораздо лучше моего.
- Мой мир - устойчивый и спокойный. Почти никаких войн, только изредка - небольшие местные конфликты. Самые мощные союзы государств откусили свой кусок пирога и, кажется, довольны тем, что имеют. Раздаются, конечно, протесты против империализма, но никто не обращает на это внимания.
- В Индии голод, конечно?
Она пожала плечами:
- В Индии всегда голод. Там слишком много жителей.
- А Африку эксплуатируют?
- Эдвард, ты одобряешь или осуждаешь меня? Как ты относишься к Британской Империи?
- Не очень плохо. Иногда мне приходило в голову, что с ее развалом мы потеряли что-то громадное и привычное, даже удобное.
- С развалом?
- Да, она полностью развалилась после Второй Мировой.
На секунду ее лицо превратилось в маску, полную изумления, потом снова стало спокойным.
- Извини, если я тебя обидел, - сказал Лансинг.
- Извини, если я тебя обидел, - сказал Лансинг.
- Я приготовлю ужин. А ты собери хворост. Ты ведь проголодался?
- Как волк, - признался Лансинг. - Завтракали мы рано, а в промежутке больше ничего не было.
- Я помогу собрать топливо, - предложил Юргенс. - Несмотря на мою ослабленную двигательную способность, я могу еще быть полезным.
- Конечно, - сказал Лансинг. - Пошли.
***
После ужина они подбросили еще хвороста в огонь и уселись вокруг костра.
- Итак, мы постепенно начинаем выяснять, кто откуда попал в это мир, - сказала Мэри. - Но пока не имеем понятия, куда направляемся. Я попала сюда из мира, где продолжают существовать большие конгломераты государств - империи. Ты - из мира, где империи распались. Или исчезла только Британская Империя?
- Нет, не только. Все народы потеряли по крайней мере решающую долю своих колоний. В каком-то смысле еще имеются империи, только в другом виде. Например, Россия и Штаты. Мы их теперь называем сверхдержавами. Это уже не империи.
- Мир Сандры определить трудно, - задумчиво сказала Мэри. - Очень уж он по ее описанию смахивает на сказку. Какая-то комбинация эпоса Древней Греции, как его понимают сентименталисты, и повторяющегося Возрождения.
Как она сказала - Третий Ренессанс? Во всяком случае, звучит нереалистично. Восхитительно расплывчатый сказочный мир.
- Мы еще мало знаем о Пасторе и Бригадире, - напомнил Лансинг. - Не считая упоминаний Бригадира о военных играх.
- Кажется, он хотел создать впечатление, что не одобряет обычаев своего мира. Ему показалось, что мы смотрим на него с презрением, и он пытался изобразить войну, которая правит миром в виде благородных рыцарских турниров. Но, подозреваю, что это только его военная хитрость.
- А Пастор наш - весьма молчаливый человек, - заметил Лансинг. - Грядка репы и нисходящее на голову Пастора Благословение - вот и все, что он нам рассказал.
- Но в его словах чувствовалось смятение, - сказала Мэри. - Смятение и святость. Эти два качества зачастую идут рука об руку. Но мы забыли об Юргенсе.
- Прошу прощения, но меня увольте, - попросил робот.
- Ну что ты, конечно, - сказала Мэри. - Мы просто болтаем.
- Что меня приводит просто в отчаяние, - сказал Лансинг, - так это то, что не могу понять, что у нас всех общего. Нас подцепили на крючок и перебросили сюда. И единственная причина, которую я вижу - это если все шестеро, все мы - люди одного рода. Но разве это так на самом деле? У нас ведь довольно мало сходного, если разобраться.
- Профессор колледжа, - стала перечислять Мэри, - военный, поэтесса, пастор и... а ты, Юргенс, как ты себя определишь?
- Робот. Вот и все. И даже не человек.
- Брось! - резко перебил Лансинг, - тот, кто послал нас сюда, не делал различия между человеком и роботом. Значит, ты один из нас, на равных правах.
- Возможно, потом станет ясно, - предположила Мэри, - что собой представляет этот общий доминатор. Наш общий признак, объединяющий нас.
Пока что я ничего подходящего не вижу.
- Мы - не исключение, - сказал Лансинг. - До нас тоже отправлялись подобные группы, и наверняка за нами пойдут другие. Все это говорит о том - что мы стали невольными участниками какой-то программы. Хотел бы я знать, что это за программа. Что это за проект. Мне тогда было бы легче на душе.