- Мэри, - тихо позвал он. - Мэри, что с тобой?
Она не реагировала.
Он слегка хлопнул Мэри ладонью по щеке, потом по другой. Мышцы лица Мэри расслабились, она вздрогнула, подалась вперед, протянула руку, чтобы не упасть вперед, - к нему или к тому, кого видела сейчас и только что в своем трансе.
Он успокаивающе прижал вздрагивающую девушку к себе. Она никак не могла успокоиться, начала всхлипывать тихо, сдавленно.
- Я разведу огонь, - сказал Юргенс, - и сварю кофе. Ей необходимо тепло. Внутри и снаружи.
- Где я? - прошептала Мэри.
- Здесь, с нами. Ты в безопасности.
- Это ты, Эдвард?
- Да. И Юргенс здесь. Он готовит тебе кофе.
- Я проснулась, а они... стояли, наклонившись надо мной. Они так смотрели...
- Тише, - сказал он. - Тише, успокойся, расслабься. Не волнуйся. Ты расскажешь все потом. А пока отдыхай. Ты в полной безопасности.
- Да, хорошо, - согласилась Мэри.
Некоторое время после этого она молчала. Лансинг почувствовал, как постепенно тело ее расслабилось, напряжение покинуло Мэри.
Наконец, она выпрямилась и отодвинулась от него.
- Это было так страшно, - тихо сказала она, глядя на Лансинга. - Я еще никогда не испытывала такого страха.
- Но все уже позади. Что это было... страшный сон?
- Это был не сон. Они в самом деле были там, висели в небе, наклонившись оттуда. Дай мне выбраться из мешка, я хочу сесть поближе к костру. Юргенс сделает кофе, да?
- Он уже готов, - ответил Юргенс, - и даже налит в чашку. Если я не ошибаюсь, вы обычно кладете по две ложки сахара?
- Правильно, - подтвердила она. - Две ложки.
- Вы тоже выпьете чашечку? - спросил Юргенс Лансинга.
- Да, будь добр.
Они сели втроем у костра. Хворост, который подбросил в костер Юргенс, разгорался все сильнее, языки пламени становились все выше. Они молча пили кофе.
Потом Мэри сказала:
- Я не из тех женщин, что при малейшей опасности плюхаются в обморок.
Вы это знаете.
Лансинг кивнул:
- Конечно. Ты тверже, чем железо.
- Так вот, я проснулась, - начала Мэри, - очень легко. Как будто сама проснулась после хорошего сна. И вот, я лежала на спине, поэтому проснувшись, я уже смотрела в небо.
Она отпила глоток кофе, помолчала, как будто стараясь взять себя в руки перед тем, как рассказать обо всем, что произошло далее.
Поставив чашку на землю, она повернулась к Лансингу.
- Их было трое. Да, кажется, их было трое. Но возможно, что и четверо. Только лица. Других частей тела не было. Только лица. Большие.
Больше человеческих, хотя я уверена, что это были люди. Они выглядели, как люди. Три больших лица, полностью закрывавшие собой небо. Они смотрели на меня, вниз. И я подумала, что за глупость, какие-то лица! Я моргнула, ожидая, что сейчас лица исчезнут, что все это только мое воображение. Но они не исчезли. И моргнув, я только стала лучше видеть их.
- Не спеши, - успокоил ее Лансинг. - Спешить некуда.
- Да никто и не спешит, черт подери! Ты думаешь, что это была галлюцинация?
- Абсолютно ничего такого я не думаю.
Если ты говоришь, что видела их, значит, ты их видела. Крепче железа, я тебе говорю.
Юргенс, подавшись вперед, снова наполнил их чашки.
- Спасибо, милый Юргенс, - сказала Мэри. - Ты приготовил отличный кофе.
Потом она продолжала:
- Ничего особенного в этих лицах не было. Довольно обычные, надо сказать, лица. Один был с бородой. Он же был и самым молодым. Двое остальных были уже пожилыми. В общем, как будто ничего такого. Потом я начала понимать. Они смотрели на меня. Внимательно. С интересом. Словно люди, наткнувшиеся на необыкновенное насекомое, или какое-то забавное страшилище, в общем, на какую-то новую форму жизни. Словно я не была существом, наделенным сознанием, а просто существом, предметом. Сначала мне показалось, что во взгляде есть какая-то искра симпатии. Потом я увидела, что это ошибка - скорее, это была смесь жалости и презрения. И именно жалость жалила больнее всего. Я почти читала их мысли. Бог мой, думали они, вы только взгляните! Взгляните на это... А потом - потом...
Лансинг ничего не сказал - он чувствовал, что сейчас необходимо промолчать.
- А потом они отвернулись. Не ушли, а отвернулись, позабыв обо мне.
Словно я была ниже предела их достоинства, ниже их уровня жалости и даже презрения. Я была недостойна всего этого. Словно я была пустым местом. Их безразличие обрекало меня на вечное клеймо пустого места. Может, это и слишком сильно сказано. Я была недостойна даже их проклятия. Я была нижайшей, низменной формой, на которую они более не собирались обращать внимания.
Лансинг перевел дыхание.
- Ради Бога, - сказал он, - и не мудрено, что...
- Верно. Не мудрено. Это меня поразило. Возможно, Эдвард, моя реакция...
- Не будем сейчас о реакции. Моя собственная была бы не лучше, если не хуже.
- Но как, по-твоему, кто это был? Кто или что?
- Не знаю. Как я могу знать? И даже предположений я пока строить не могу.
- Но это была не галлюцинация.
- У тебя не бывает галлюцинаций, - успокоил он Мэри. - Ты - инженер с твердокаменным сознанием. У тебя не может быть болезненных фантазий. Ты - реалист. Дважды два - четыре, и никогда - три или пять.
- Благодарю вас, - поклонилась Мэри, - за комплимент.
- Позднее, - сказал Лансинг, - у нас будет время подумать, кем или чем могли быть эти существа. Но не сейчас. Ты еще не пришла в себя как следует. Отложим все это на потом.
- Кто-нибудь другой, - сказала Мэри, - сказал бы, что это боги.
Сандра, например, так бы и сказала. А Пастор заклеймил бы их дьяволами, пришедшими по его душу. Скажу пока вот что - они вели себя с самоуверенностью, величием и безразличием богов - но богами они не были!
- Когда-то мы, роботы, думали, что люди - это боги, - заговорил Юргенс. - В каком-то смысле, конечно, это так и есть. И мы вполне могли так думать, потому что люди нас сотворили. Но мы преодолели этот период.
Мы поняли какое-то время спустя, что люди - всего лишь другая форма жизни.
- Не нужно меня успокаивать, - сообщила Мэри. - Я ведь сказала, что знаю - они не боги. И не знаю, существуют ли Боги вообще. Думаю, что нет.
Обратно в мешки Лансинг и Мэри уже не стали запаковываться. Никто не смог бы уснуть, да и рассвет был недалек. Они сидели у костра и разговаривали легко и свободно. Потом Юргенс занялся завтраком.
- Лепешки и ветчина, - сказал он.