Вплотную за ним несся обтекаемый триколес, медленно настигая,– все‑таки на прямой он оказался быстрей. Но куда большим было преимущество у Вадима, оседлавшего княжеский двуколесник. Срезая угол, он пронизал чахлый парк, слетел, будто с трамплина, с метрового обрыва, нависшего над шоссе, и приземлился в десятке метров позади Псов. До джипа тем оставалось еще меньше, но это не играло роли.
На полном ускорении Вадим догнал триколес, в момент сшибки вдруг вскинулся с седла и, подхваченный инерцией, перебежал со своей машины на чужую. Соскочив в люк, он аккуратно, в три касания, отключил всполошившихся Псов, тут же перехватил управление и затормозил. Затем, поднатужась, выворотил с корнями пульт, чтоб не шалили больше, и выбрался из машины, озирая окрестности. Других патрулей поблизости не наблюдалось, и слава богу.
Джипик уже подкатывал к нему, успев развернуться. Потом из кабины выпрыгнула Оксана и кинулась к Вадиму, будто не видела его год.
Ее личико оставалось столь же милым и по‑детски свежим, а роскошная коса короной венчала гордую голову. Но в глазах читалась усталость, пока затмеваемая возбуждением. Тяжкие потрясения, боль и горе – вот что он слышал в ее сознании. Это не считая бессонной ночи.
В отличие от прошлого раза, Оксана оказалась одетой в ситцевый сарафанчик, больше похожий на ночнушку, и вдобавок босой – будто ее застали врасплох. Такой наряд гляделся странно посреди города, зато открывал едва не больше, чем прятал. И теперь Вадим смог оценить кожу лесной ведьмы – матовую, как у ребенка, немыслимо гладкую, лишенную не только родинок или волос, но даже обычного девичьего пушка. Уходим от предков все дальше, да?
Вопросительно заглянув Вадиму в глаза, беглянка шагнула к нему и прижалась, пряча лицо на груди. Она не плакала, не жаловалась, однако все тело сотрясала нервная дрожь, не стихавшая, наверно, много часов. Отложив расспросы, Вадим закрыл ее спину руками, вбирая в себя горячку, гася вибрацию – благо весил против нее втрое. Умница Оксана не препятствовала, даже старалась помочь, как умела. Понимала: в таком состоянии от нее мало проку.
А за ветровым стеклом джипа виднелись головы других ездоков: ребячья, кудлатая, и звериная, будто медвежья. Обе напряженно пялились на Вадима, то ли узнавая, то ли испытывая.
– Ну,– наконец спросил он,– что стряслось?
– Папеньку изловили,– сообщила Оксана тихо.
– И в клетку посадили, и надпись написали… Что значит “изловили”?
Присев на массивный бампер триколеса, Вадим усадил девушку рядом, взял ее руки в свои, продолжая делиться теплом.
– То и значит,– сказала она.– Вы ж помните, как толковал он про своего нутряного Зверя? Его и подловил чужак, а с ним – папеньку.
– Какой чужак? – спросил он.– Хозяин? Мы ж его изолировали!..
Оксана помотала головой:
– Другой, в людском обличье. Ночью пришел.
– Ногами, что ль?
– Не своими – железными.
Все‑таки заразил Михалыч дочь странностью своей речи – вычурной, перенасыщенной образами. Теперь вот разбирайся!
– Ходульник, да? Так это был Шершень? Один?
– Много. Однако прочие не в счет. Да мы б и отбились, кабы не их главный.
– “Король”? – догадался Вадим.– Вот где он всплыл!..
– Он приказал, и папенька открыл ворота. Я не успела задержать, и вряд ли б смогла. Хорошо, пальнула из гранатомета по ходульнику, подбила лапищу, а то бы не спаслась. Папенька‑то гнался за мной, вместе с парой шипастых,– но, видно, не изо всех сил, иначе б не убежала. А со мной припустил Бэк, хитрюга мохнатый.
– Где машиной‑то разжилась?
– Так держали же в сарае на случай – всего и надо было, что рощицу пересечь!.
. А в ней ловушек полно. Кто‑то даже попался – из догонял.
– А это что за чудо? – Вадим кивнул на пацана, уже выбиравшегося из машины.
– То Алеха‑слухач, сын охотника Мирона,– ответила девушка.– Разве не помнишь?
– Такое не забывается – как страшный сон. “Ты не слухай их”, верно? – спросил он.– “Пусть себе зовут!”
Малец шмыгнул носом и кивнул с солидностью.
– На дороге подобрала,– добавила Оксана.– Взрослые подсмеиваются – вот он и решил добыть Хозяина.
– Не слабо! – качнул головой Вадим.– Старичок, ты показался мне разумней.
– А это видал? – распахнув пальтецо, Алеха показал гирлянду миниатюрных гранат, развешенных по груди.– Мне Гризли напривозил – по одной за ходку. Знаешь, как бахают!..
– Голову оторвать твоему Гризли,– проворчал Вадим.– И в гостиную вместо трофея. Чем он думает?
– Да ладно, чего там!..
– Дома не хватятся? Папка небось с ума сходит.
– А неча насмехаться! – непримиримо отрезал малец.– Умру, а себя докажу!
Из кабины скакнул к Вадиму косматый зверь и обрушил тяжелую башку ему на колени, словно давнему приятелю.
– И тебе привет, Бэксик,– обрадованно сказал Вадим, в две ладони меся могучий загривок.– Хорош, хорош!..
Песик и впрямь впечатлял. Конечно, не чистых кровей – так и не надо. Наверное, тут скрестили ирландского волкодава с кавказцем, а может, еще и с волком – судя по загадочным прозрачным глазам. И получился зверюга, превосходящий родителей силой и проворством. А имя пса указывало на известную начитанность Михалыча. Кто сейчас помнит Лондона с его “Зовом предков”?
– Ладно, поехали,– сказал Вадим, поднимаясь.– Теперь поведу я – никто не против?
Он уложил двуколесник, слегка помятый после падения, в кузов автомобиля и сел за руль. Джипик оказался вполне бодрым, несмотря на преклонные года. Пластиковые бронещиты, закрывавшие машину с боков и спереди, не слишком ее утяжелили, а мотор тянул как молодой. Лишь бы не случилось на пути новых загонщиков – но за этим приглядит мысле‑облако .
Оксана затихла в соседнем кресле, однако продолжала жаться к Вадиму, словно продрогла до костей. Алеха в своем углу смачно лузгал семечки, сплевывая в исцарапанный кулачок. По сторонам он поглядывал, но без особого интереса. Похоже, тутошняя жизнь была бы ему скучна. Вот гонять зверье по лесам – это да!.. Бэк дремал, едва уместившись у Алехи в ногах.
Проезжая помойки, Вадим почти у каждой замечал маргиналов, влезших в ящики едва не по пояс,– по двое, по трое. Если в Крепости расцвело махровое средневековье, то эти и вовсе вернулись к собирательству, точно пещерники. Сосредоточенно они разгребали мусор, набивая растянутые карманы, иногда сразу совали в рот. Рядом громоздились драные пластиковые пакеты, некоторые даже обзавелись колясками. Дворняги не гоняли их, и даже Псы словно не видели,– вероятно, потому, что маргиналы сильно облегчали вывоз мусора, устраивая вторичную переработку.
Бедняги казались пришельцами из иного мира, живущего по странным правилам. И какая судьба им уготована? Может, для того их и прикармливают, чтоб устроить Большую Охоту. Как на кошек и собак годом раньше. И похожие “дяди Проши”, местные цари природы, будут гоняться за маргиналами с железными крючьями, добивая тех, кто спасся от пуль.
– Вот и приехали,– сказал Вадим, впритирку проводя джипик меж гранитными надолбами, перегородившими улочку, словно погранстолбы. Колесник посолидней тут бы не протиснулся – хотя для таких найдутся другие ходы, возникни надобность.
Помимо укрепленного поселка росичи пустили прочные корни и в самом Городе.