В его бумагах сказано только, что он "ССО-мен".
— Кто? — переспросил Ломбар. — Это что, какая-нибудь земная раса? Вроде негров?
— Нет. Он белый, шатен. О, вот и остальное. Из карточек в его бумажнике явствует, что он нанят компанией Г. П. Л. Г. и приглашен работать по заданию Роксентера.
— Входит в организацию Роксентера! — вскричал Ломбар. — Скорее за этим землянином! Быстро доставь его сюда!
Теперь-то дело пойдет!
Все это настолько его поразило, что он даже не успел испугаться.
Затем вошла Крошка Буфер и сказала:
— Ну и бардак! Доберусь же я до этого (…) Инксвитча!
— Крошка! — крикнул он. — Мы в открытом космосе!
— А где же, черт побери, мы, по-твоему, должны быть? На острове Коуни, на каруселях?
— Я этого не понимаю! — сказал он.
— Ох, неужели, Мэди? — иронически воскликнула она. — Не будь таким идиотом. Ведь этот (…) Инксвитч — инопланетянин и зовут его Солтен Грис. Я всегда замечала в нем что-то чудаковатое. Что (…) и (…) были слишком уж велики для человека, а я-то в этом деле разбираюсь. Нас похитили! — Она здорово разошлась и выбежала, топая ногами.
Все это повергло его в большое уныние. Он присел на шарнирный стул и погрузился в мрачную задумчивость. Мэдисон думал о матери и отчаивался: больше уж ему не спать с ней никогда. А она была такой приятной.
В этих размышлениях прошел день, и к нему наведался какой-то тип, имя которого, как удалось ему разобрать, было капитан Больц. Узнав, что он не говорит по-турецки, Больц обратился к разговорнику для туристов, переводя с турецкого на английский, чтобы сказать, что Мэдисону лучше все-таки научиться есть эту пищу, поскольку другой тут нет, и спросить, как он относится к выпивке и не хочет ли купить бутылку настоящего поддельного виски. Мэдисон, чересчур угнетенный, не очень-то реагировал на вопросы. Больц постоял, почесывая волосатую грудь и глядя на пассажира, а затем наконец ушел.
Еще три дня мрачных раздумий он не видел Больца, а затем капитан заявился к нему с вопросом. Было довольно трудно общаться с ним с помощью разговорника. Но Мэдисон разобрал, что Больцу нужно узнать, имеет ли он влияние на Крошку Буфер.
Мэдисона это так озадачило, что Больц наконец провел его по коридору, открыл дверь в каюту и энергично взмахнул рукой, приглашая войти.
Там, лицом вниз, на постели лежал прехорошенький мальчишка с накрашенным лицом. Легкая улыбочка играла на его губах. Один из членов экипажа стоял возле него, натягивая на себя одежду. Он криво улыбнулся капитану Больцу и, застегивая ремень, вышел.
Мальчишка облизнул губы и улыбнулся ничего не значащей улыбкой. Он просто лежал, не обращая на вошедших внимания.
Внезапно из соседней каюты в коридор вышла Крошка. Она пересчитывала пачку того, что походило на золотую бумагу. Деньги?
— Привет, Мэди, — сказала она, увидев Мэдисона. — Как дела? — Не дожидаясь ответа, она вошла к ним в каюту, сунула в ротик красавчику «косячок» и дала затянуться.
— Крошка! — вскричал Мэдисон. — Что ты делаешь?
— А что я делаю? Стараюсь заработать немного деньжат, которые мы потратим, когда приземлимся. «Зелененькие» на Волтаре не пригодятся. А ты хочешь, чтобы мы голодали?
— Нет-нет. Что ты делаешь с этим мальчишкой?
— А, с ним? Это Туола по кличке Тик-Так. Он самый нимфоманный педик, которого мне приходилось встречать. И когда его вздрючат марихуаной, он может работать весь день и всю ночь! Он как губка! Да и головенка у неге варит. Может, хочешь?
Мэдисон в ужасе отшатнулся:
— Ты что, продаешь его этому экипажу?
— Конечно. Пять волтарианских кредиток зараз. Я уже заработала сто пятьдесят кредиток. Меня беспокоит только то, что у экипажа кончатся деньги. Они говорят, что полет длится шесть недель. Но у них есть драгоценности и всякие прочие штучки. И еще они могут воровать корабельное оборудование.
— Послушай, Крошка, капитан кипит от ярости. Он приходил ко мне и спрашивал, не могу ли я повлиять на тебя.
Крошка взглянула на Больца со странной улыбкой:
— О, с этим он ничего не сможет поделать. Капитан просто боится, что если он вмешается, то экипаж взбунтуется. Я это поняла, когда бросила в него в темноте нож. Так что теперь капитан пытается заставить тебя делать за него грязную работу и помешать мне. Он (…), Мэди. Но больше об этом не думай.
В этот момент вошел еще один член экипажа и, с усмешкой взглянув на Больца, передал Крошке пять кредиток. После чего стал снимать с себя форму механика.
Мэдисон открыл рот, чтобы возмутиться, но Крошка сказала:
— Если хочешь посмотреть, гони кредитку, а иначе проваливай. — И она захлопнула дверь перед носом у Мэдисона и капитана Больца.
Больц оставил его в покое, и Мэдисон уныло просидел в своей каюте еще одну неделю. Затем им овладело любопытство, и он стал бродить по кораблю.
Пройдя мимо открытой двери каюты, он догадался, что направляется к рубке.
Там сидела Крошка. В каюте капитана Больца! На затылке у девчонки красовалась капитанская фуражка, волосы были собраны в хвост. В руках Крошка держала гроссбух Больца.
— Привет, Мэди. Решил выползти из своей дыры?
— Что ты делаешь в каюте капитана Больца? Он же тебя убьет!
— О нет, не убьет. Старик Больц расстроился из-за (…), что происходит у него на корабле. Он мальчиков не любит, но треп среди экипажа так его распалил, что у бедняги брюки лопаются от желания. Но я все уладила.
— Ты хочешь сказать, что… спишь с капитаном Больцем?
— Да нет же, Мэди. У меня еще хватает ума. Просто я раз в день делаю на него налет, чтобы снять с него лишний жар. Беру десять кредиток и смотрю, много ли осталось. Слушай, у него денег куры не клюют.
— Хочешь его обобрать? Да он нас убьет!
— Мэди, нет. Никакого грабежа. Как грубо! Я-то любые деньги отработаю, и показала бы тебе это, если бы ты мне разрешил. Ты бы даже мог…
— Нет-нет! — вскричал Мэдисон с отвращением, ужаснувшись при мысли, что сотворит нечто подобное с девушкой.