Юлия Славачевская
Марина Рыбицкая
История, изложенная в этой книге, полностью выдумана.
Любые совпадения случайны.
ОТ АВТОРОВ
Мы сердечно благодарим всех тех, кто помогал нам в написании этой книги — в первую очередь наших родных и близких, которые доброжелательно терпели наши частые побеги от семьи и прямых обязанностей.
Мы безмерно благодарны помощи наших самых преданных друзей и читателей: Ларисе Геймбух за неутомимую работу беты; Голубевой Анне, Юлии Алишевой, Людмиле Бессоновой, Баире Илупаевой, Валентине Глинской и Марии Лебедевой — за любезно предоставленные прототипы персонажей. А также мы благодарны нашим активистам: Светлане Исайкиной, Екатерине — Скай, Ольге Артамоновой, Анастасии Тютюнник, Елене Глазковой, Елене Ивановой, Инне Ермолиной, Марии Коломиец, Анне Бескоровайной, Светлане Плахуте, Анне Негазиной, Наталье Тереховой, Ирине Царевой, Наталье Веприковой, Анне Князевой, tanya9_73, Людмиле Москвиной и Anastasiya.
Нам бы пришлось туго без Инны Човбан, Вероники Науман, Ольги Булавиной, Иры Манко, Инессы Лаги, Ирины Киселевой, Ларисы Ивановой, Ольги Давыдовой, Екатерины Жигульской, Наталии Вожжовой, Виктории Буториной, Евгении Поликарповой и Ольги Назаренко.
Девочки, знайте — без вас и вашей поддержки эта книга никогда бы не была написана!
Горячо благодарим сотрудников издательства, работавших над книгой.
Спасибо также тем, кто нас неутомимо хвалит и ругает в любых электронных библиотеках, — благодаря вам мы не тратим лишнее время на самолюбование и больше трудимся на благо родины.
Но больше всех мы благодарим себя — за то, что превозмогли и смогли.
ПРОЛОГ
Наглухо занавешенные окна комнаты. Толстый слой пыли. Застоявшийся, спертый воздух и вязкая, сонная тишина. Брошенные как попало, сваленные в беспорядке вещи, ноутбук, застывший бесполезным томом пластика и металла. На столе нетронутый поднос с остывшей едой…
Худенькая девчушка с темными кругами под глазами сидела скрючившись и монотонно покачиваясь в глубоком кожаном кресле. Глаза безучастно вперились в тоненький золотой браслет с гравировкой «My love», который она держала в руках. Точно такие же надписи-татуировки пятнали щиколотку и бедро измученной пепельной блондинки.
Внутренности выжигала дикая непереносимая боль. В голове билась одна мысль:
Почему я должен оттяпать только руку по локоть? — подумал крокодил. — Если я могу съесть все?!!
— Да-а-а… Это не Рио-де-Жанейро, — сообразила я, рассматривая красивый лепной потолок.
В его центре был «небесный» медальон, на четырех позолоченных «веревочках» которого яростно надувал пухлые щеки, трубя в трубу, явно перекормленный ангелочек и стыдливо поддерживал что-то типа носового платка, прикрывая то, о чем в приличном обществе неприлично шепчутся.
— Феерично, — сказала вслух и попыталась встать с того, на чем покоилось с миром мое тело. Мое ложе оказалось кроватью, кстати такой же незнакомой, как и потолок.
— Привет! — решила я проблему и представилась: — Меня зовут Джул.
Просторная «пятизвездочная» кровать была предметом неодушевленным и, следовательно, невоспитанным. Она не поздоровалась.
Пахло розовыми лепестками и чем-то хвойно-терпким.
— Буду звать тебя кровать, — решила я, рыская глазами по ошеломляюще громадной комнате с архитектурно вычурными окнами, залитыми щедрым солнцем.
Стены роскошных апартаментов были украшены венецианской штукатуркой цвета слоновой кости с двойным широким золотистым ободком лепнины у потолка. Светлые деревянные полы, покрытые прозрачным лаком, дарили ощущение теплого живого дерева. Натяжной потолок с фотопринтом облаков создавали объемное впечатление круглого окошка в небо с подвешенным на цепях херувимчиком. Над окнами и дверью — белые арки с золотыми лепными узорами.
И никаких кресел или стульев! Голо.
— Кто-то очень пожалел мебели, — отметила я.
Судите сами: всю скудную обстановку составляла кровать со встроенными тумбочками, накрытая по-готически просто — черным шелковым бельем.
— Декаданс, — фыркнула я, яростно почесывая бедро. — Причем моральный.
Точно такое же явление происходило в моей голове — полный упадок умственной деятельности и отсутствие какого-нибудь объяснения, почему я здесь нахожусь. Последнее воспоминание — укол в бедро на темной парковке — и… все. Финита ля комедия! Получите расписной потолок, монстра в траурном убранстве и амура вдогонку. Для пущего эффекта, наверное.
Я вздохнула, еще раз почесала пострадавшее бедро и пошла искать приключений на все части тела.
При более тщательном осмотре обнаружились четыре двери.
— Больше всего мне нравится та, что заперта, — призналась я себе и пошла в ванную.
Ванная встретила меня все тем же гигантизмом и розовым мрамором… с теми же ангелами. Только их стало больше, и они уже не трубили, а весело отплясывали сиртаки, размахивая крыльями. Но на данный отрезок времени меня это мало волновало. Даже если бы амуры отплясывали брейк-данс. Потому что я наконец-то углядела, во что меня нарядили — нет! — вырядили.
Эту полупрозрачную вульгарную тряпочку с разрезами со всех сторон, на мой взгляд, не просто нельзя носить, ее нужно спрятать! Далеко и глубоко. Под землю. Желательно тому, кто ее создал! Чтобы больше никого не позорить.
— Если ЭТО призвано соблазнять… — покрутилась я перед зеркалом во всю стену, отбрасывая за спину тяжелую копну золотистых волос, достигающих тонкой талии, — то у кого-то совершенно отсутствует чувство меры, вкуса, такта и воображение! Нужно срочно принять меры!
И я решительно направилась в гардеробную. Там меня постигло жуткое разочарование во всем человечестве, потому как в развалах дорогущего барахла не было ни одной приличной вещи. Совсем! Ни единой! Зато неприличных — целый мировой океан! Газ, органза, кружево, сетка, перья, стразы, блестки… Продолжать нужно? И заканчивалось все это безобразие на полметра ниже шеи и на метр выше колен.
— Если это одежда, то я Микки-Маус! — вконец обозлилась я и полезла на раскопки.
Первый раз мне повезло в залежах купальников. Среди бикини, мини-бикини, мини-мини-бикини и совсем уж лепестков на стратегически важные места мне — о радость! о счастье! — попался сплошной купальник.
Я зело возрадовалась, словно волею судьбы отрыла в песках Египта как минимум еще одного Тутанхамона… с золотым саркофагом в придачу.
Второй раз я пришла в восторг, когда среди тех штучек, призванных называться обувью (видимо, по чистому недоразумению!), отыскалась пара стильных греческих сандалий без двенадцатидюймовых каблуков, ноголомных танкеток, перьев, царапающихся страз размером с хороший булыжник и помпонов.
УР-РА-А!!!
Теперь мои раскопки ушли в недра парео и платков. Здесь долго копаться не пришлось, и вскоре я радостно сооружала тунику поверх сплошного купальника. Смотрелось если не стильно, то хотя бы прилично.
Следующим местом моего изыскательского досуга оказался широкий балкон, нависающий над ухоженным садом.
Перевесившись через перила, я путем несложных математических вычислений обнаружила, что меня и амуров заперли на втором этаже.
Под балконом простиралась роща из оливковых и кипарисовых деревьев.
— Это мне нравится! — поведала я себе, вися вниз головой.
— А мне нравится этот вид! — раздался сзади мужской голос.
Как пишут в женских романах: «Звук этого густого, сексуального голоса привел ее в замешательство и послал мириады иголочек по всему телу, оголяя нервные окончания», — да?
Просто урок анатомии какой-то! Так вот, на меня этот набор звуков оказал прямо противоположное влияние. Захотелось порвать и укусить.
— Ой! — подыграла я мужскому эго и, шустро развернувшись, выпрямилась, прижимая руки к груди, а попу к перилам.
На меня взирал с эдаким снисхождением великолепный образчик мужского шовинизма и эгоизма. Современный Геракл!
Темные, слегка вьющиеся волосы длиной до плеч зачесаны назад. Жгуче-черные, жестокие глаза под тяжелыми веками в тени густых длинных ресниц. Высокий рост, хорошая фигура. Словом, море мужского обаяния и воплощенного греха ростом шесть футов и три дюйма.[1] Тридцать два года. Холост. Грек. Никос Казидис.
Хм… Николаос… «победа народа»… Назвали небось в честь святого Николая…
Как же, как же! Плейбой, Казанова и бабник. Три в одном. Обширное либидо, гуляющее в разные стороны, но большей частью налево.
Я на Корфу.
— Привет! — сказало это воплощение вселенского соблазна и радостно улыбнулось всеми еще оставшимися зубами, посверкивая на солнце ровными рядами будущих зубных имплантов.
Я решила побыть сегодня ради разнообразия вежливой и тоже ощерилась в ответ. И, поверьте, я совершенно не виновата, если моя улыбка напоминала оскал некормленой гиены!
— Ну, милая, давай познакомимся поближе! — на английском радостно продолжил общение баловень судьбы. Бывший, но он об этом еще не знает!
Красавчик попытался приблизиться…
Я улыбнулась еще шире и, сделав немыслимый кульбит, перепрыгнула с балкона на оливу и быстро спустилась вниз, цепко и осторожно перемещаясь по хрупким колючим веткам и морщинистому стволу.
Древнегреческие легенды гласят: из оливы были сделаны те самые знаменитые палицы Геракла. У Гомера заостренной палкой из оливкового дерева Одиссей победил циклопа в одноименной поэме. Для меня же олива стала залогом моей будущей победы. Что сказать, символично.
— Стой, вернись! — заорал мигом потерявший большую часть спеси черноглазый мужчина.
И я называла Никоса Гераклом? Не права, каюсь. Он Геракакл.
— Сумасшедшая! — Глаза у мужика стали огромными. Просто чудеса безоперационной хирургии.
Как, птенчик?! Уже не «милая»?.. Быстро меня разжаловали!
— Немедленно вернись!
Угумс. Щас! Жди!
Я подмигнула растерянному мачо и резво поскакала в нужную сторону, прячась за кустами.
Отойдя на некоторое расстояние, провела рекогносцировку.
Итог: Божьей милостью меня занесло в окрестности не просто виллы, а шикарнейшего греческого поместья. Потому что на громадной территории в добрый десяток гектаров этих самых вилл было целых две, не считая вспомогательных построек. И обе — каменные домины немаленьких размеров.
Первая, так сказать, штаб-квартира — думается, имела площадь в полгектара, не меньше. Грубо обтесанный светлый камень, массивная кладка с декоративными вкраплениями кирпича, множество арок и удивительное изящество линий.
Строение венчала светлая черепичная крыша под старину.
Словом, типичная греческая архитектура. Мало того, в здание виллы привнесено все самое лучшее, что отличает архитектуру эллинов от любой другой — воздушность конструкций, натуральный материал, тонкий вкус и поразительно гармоничное сочетание с окружающим ландшафтом.
Вторая вилла немного уступала первой в размере, но предназначалась, скорее всего, для функции пляжной или гостевой. Меньше этажей, половина помещений полуоткрыта, выходы направлены в сторону моря.
Многочисленные, по краю увитые плетями цветущей бугенвиллеи и винограда изумрудные террасы плавно спускаются к дикому каменистому пляжу. Несколько небольших полос виноградников вдоль лестниц. На каждом шагу сторожевые лепешки опунций с желто-оранжевыми плодами, декоративные гибискусы, гранатовые деревья, сделанные в виде бонсай, с алеющими шариками гранатов.
Недалеко от главной виллы расположен большой бассейн с кристально чистой водой, выложенный светлой мраморной плиткой и кое-где изразцами с высокохудожественными изображениями а-ля Древняя Эллада и оснащенный современной подсветкой.
А сама территория — изумительный сад, зеленый и живой, дышащий прохладой и дающий тень. Даже не сад — сады на террасах! Вьющиеся и кустовые розы, плантации диких лечебных трав, среди них — пахучий тимьян и средиземноморская душица, которую здесь нежно называют «ригани». Пальмы, оливы, огромное количество разнообразных фруктовых деревьев — от лимонного и апельсинового до мушмулы и айвы. Каждый клочок земли ухожен и обихожен. Все на капельном поливе, все бурно растет, цветет и плодоносит.
Голоса птиц, шум моря и ментальная тишина. Рай, да и только!
Рай для богачей, да. Вот только мне тут не место!
Отдалившись на достаточно безопасное расстояние, засела в кустах. Пока рассматривала основную виллу и прикидывала некоторые догадки, заплела косу и обмотала голову еще одним куском ткани.
— Это есть гуд! — уверила себя. — Робин Гуд! — И короткими перебежками направилась обратно к зданию.
Трехэтажное строение по форме напоминало прямоугольник, и мне понадобилось совсем немного времени, чтобы обнаружить бойлерную.