Очевидно, вы выпрыгнули с парашютом?
– Да. Иначе у меня совсем бы не осталось шансов – им явно нужно было перехватить меня во что бы то ни стало. Сейчас они, без сомнения, нашли мой корабль, да и координаты колонии им уже известны.
– О, они им известны с самого начала, с момента основания нашей колонии, – заметил Рулман. – Вы смелы, мистер Свени, и вам сопутствует удача. С вашим появлением вернулось то тревожное чувство, которого я не знал уже много лет, с самого побега. Надо спешить… Но остается еще одна проблема.
– Какая? Если я могу вам помочь…
– Сделаем один анализ, – сказал Рулман. – Ваш рассказ кажется весьма правдоподобным, во всяком случае все факты сходятся. И я не вижу другого объяснения тому, что вы существуете. Но мы должны все же в этом убедиться.
– Конечно, – согласился Свени. – Не будем откладывать.
Рулман, приглашающе взмахнув рукой, вывел его из кабинета через низкую каменную дверку. Они оказались в коридоре, так похожем на многочисленные переходы подземных поселений на Луне, что Свени даже не обратил внимания на то, куда они идут. Естественная гравитация и свежий воздух действовали на него успокаивающе. Не тревожил Свени и предстоящий анализ, так как он твердо знал, что повлиять на результат не может. Или эксперты правильно «слепили» его, или… или у него уже не будет шанса стать человеком.
Кивком головы Рулман направил Свени в проем двери. Они оказались в прямоугольной комнате с низким потолком. На лабораторных столах поблескивало множество разнообразных стеклянных предметов. Как и во всех помещениях на Луне, чувствовалась работа кондиционеров. Из‑за пульта дистиллятора, в котором бурлила жидкость, навстречу Свени и Рулману вышла невысокая девушка с блестящими волосами, с очень белыми ладонями и аккуратными маленькими ногами. На ней были белая рабочая куртка и сливового цвета юбка.
– Здравствуйте, доктор Рулман! – обратилась она к ученому. – Я могу вам помочь?
– Можешь, если оставишь ненадолго без присмотра дистиллятор, Майк. У нас новичок. Нужен тест на идентификацию типа. Справишься?
– Думаю, да. Только приготовлю сыворотку. – Она подошла к другому столу, достала ампулы и принялась их встряхивать, рассматривая на просвет в лучах настольной лампы.
Свени наблюдал за ней. Он и раньше видел женщин‑техников, но все они были так… далеки, и никто из них не держался с такой свободной грацией. У него немного закружилась голова. Только бы его оставили в покое и ни о чем не спрашивали… Ладони вспотели, а в венах запульсировала кровь. Не хватало еще заплакать.
Он неожиданно оказался во власти пробудившейся зрелости, и ему это совсем не понравилось.
Но его обычная осторожность не уснула окончательно. Он вспомнил, что девушка совсем не удивилась его появлению, как и те двое, что привели его в колонию. Почему? Неужели доктор Рулман единственный, кто знает всех колонистов в лицо? У поселенцев было достаточно времени, чтобы изучить лица друг друга до мельчайшей морщинки, наизусть запомнить жесты, манеру поведения.
Девушка взяла Свени за руку и на миг цепочка мыслей прервалась. Что‑то больно укололо средний палец, и Майк стала отбирать капли крови Свени в лужицы голубоватой жидкости, по три в ряд расположенные на стеклянной пластинке. Такие стекла Свени уже доводилось видеть – предметные стекла микроскопов.
И все‑таки почему местная молодежь не удивилась его появлению? Может, все дело в возрасте? Основатели поселения должны знать любого товарища в лицо, а вот колонисты второго поколения… Второе поколение?.. Значит, колонисты могли иметь детей! Об этом Свени и не подозревал – на Луне об этом даже не упоминали. Конечно, лично для Свени это ничего не меняло.
Конечно, лично для Свени это ничего не меняло. Ни в малейшей степени.
– Вы дрожите! – обеспокоилась девушка. – Больно? Может, вы лучше присядете?
– Садитесь, садитесь! – тут же воскликнул Рулман. – Вам и так пришлось перенести большое напряжение. Ручаюсь, все пройдет через минуту.
Свени благодарно опустился на табурет и постарался побыстрее освободиться от посторонних мыслей. Девушка и Рулман тоже сели на табуреты возле стола, изучая в микроскоп небольшие пятнышки крови.
– Группа крови нулевая, резус‑фактор отрицательный, – сказала девушка. Рулман стал записывать. – Ц – отрицательная, CDE/CDF, Лютерн‑А – отрицательная, Колли‑Седане – отрицательная, Льюис‑А – минус, Б – плюс.
– Гмм, – буркнул Рулман, слив все звуки в один. – Даффи‑А – минус, Джейн‑А, У – плюс, иммунопластичность по Бредмери – 4, несерповидная. Очень чисто. Что скажешь, Майк?
– Хотите, чтобы я сравнила данные? – спросила девушка, задумчиво глядя на Свени.
Рулман кивнул, девушка подошла к Свени и уколола другой палец, потом отошла к столу. Щелчок пружинного ланцета – игла коснулась пальца девушки. Наступила тишина.
– Совпадает, доктор Рулман.
Рулман повернулся к Свени и впервые с момента встречу улыбнулся.
– Вы прошли тест, – сказал он с неподдельным удовлетворением. – Добро пожаловать, мистер Свени. Вернемся в мой кабинет и поговорим о том, как вас устроить. Работы у нас очень много. Спасибо, Майк.
– Всегда к вашим услугам, доктор Рулман. До свидания, Свени, очевидно, мы с вами еще не раз встретимся.
Свени неуклюже кивнул в ответ. Только в кабинете Рулмана он мог снова спокойно говорить.
– Для чего был нужен этот анализ, доктор Рулман? Вы определяли параметры моей крови? И что вы скажете?
– Тест подтвердил вашу искренность, – сказал Рулман. – Группа крови и другие факторы передаются по наследству. Они очень строго следуют законам Менделя. И параметры вашей крови показывают, что вы в самом деле тот, за кого себя выдаете, – потомок Боба Свени и Ширли Леверо.
– Понимаю. Но вы сравнивали мою кровь с кровью девушки. Для чего?
– Для уточнения некоторых частных факторов, встречающихся только внутри семьи. Видите ли, мистер Свени, по нашим данным, Микаэла Леверо – ваша племянница.
4
По крайней мере в десятый раз за последние два месяца Майк в изумлении уставилась на Свени. Она была удивлена и встревожена одновременно.
– И кто только, – спросила она, – вбил тебе это в голову?
Вопрос, как и все ее вопросы, таил в себе опасность, и Свени медлил с ответом. Майк уже привыкла, что он отвечает не сразу, а иногда словно и вовсе не слышит. Пока что явная патологическая интроверсия Свени оберегала его от подозрений, что он сознательно избегает трудных или опасных тем.
Но рано или поздно подозрения возникнут – в этом Свени был уверен. Он не имел опыта обращения с женщинами, но успел убедиться, что Майк – незаурядная женщина. Быстрота ее восприятия иногда казалась ему равной телепатическому ясновидению. Он обдумывал ответ, облокотившись на поручень и глядя вниз, во Впадину. С каждым днем время обдумывания приходилось сокращать, хотя вопросы не становились проще.
– Полиция, – сказал он. – Если я не мог узнать что‑то от мамы, тогда источником информации для меня была полиция. Их разговоры я подслушивал по уцелевшим линиям связи.
Майк тоже смотрела вниз, в туман Впадины. Был теплый летний день, очень долгий – в три с половиной земных дня. Спутник сейчас подошел к солнечной стороне Юпитера и вместе с ним приближался к Солнцу.