По крайней мере, в пределах, охватываемых
нашим воображением. Мое здесь присутствие и те феномены, что вы имели возможность наблюдать, – наилучшее тому подтверждение. Уверен, что
воздействовать на «настоящего бога» смертному вряд ли удалось бы.
– Вы меня не убедили, – вздохнул Суздалев. – Давайте пойдем дальше, если желаете. Ваша «Сеть» – мысль, вы сказали. Следующий вопрос – чья?
Если есть продукт, есть и его производитель. Или же источник…
За годы службы в своей должности генерал наверняка натренировался в богословских диспутах, хотя бы для того, чтобы «возвести в закон волю
господствующего класса», в его случае – обеспечить душевный комфорт тем, кто вынужден был принимать все те же «предложенные обстоятельства»
не под давлением силы или угрозы ее применения, а в полном согласии с проповедуемыми принципами.
– Георгий Михайлович, – расплылся в улыбке Шульгин. – Давайте согласимся, что правы вы, а не я. Тогда проблема, нисколько не решаясь,
поднимается еще на одну ступеньку вверх. Хорошо, есть тот, эманацией чьей мысли является Сеть. Один из моих знакомых назвал его «Великим
Спящим». Он где-то спит, а наш и окрестные миры – его сновидения, внутри которых субъекты обладают определенной свободой воли, заданной
внутри тех же сновидений. Тоже очень складная теория. У вас, простите, какое образование? – неожиданно спросил он, заодно извлекая из
внутреннего кармана серебряную фляжку, наполненную, прошу заметить, из посудины на КП князя Игоря в придуманном ХIII веке.
– Высшее военное, потом несколько спецкурсов, тратить время на полноценные университеты возможности не было.
– Ну, тогда глотните, – протянул он обтянутый кожей сосуд. Прием, отработанный профессором Удолиным. Сюда бы его пригласить, в качестве
научного резерва.
Суздалев приложился к горлышку. Старый солдат все-таки, отказываться статус не велит.
– И как? – заинтересованно, с лицом естествоиспытателя Паганеля, спросил Шульгин.
– Да ничего. Умело сделано. Чего я только не перепробовал в своей жизни, противнее бражки из маниоки ничего не знаю. А это годится. Типа
дешевого ирландского виски.
– Вот и доказательство. Причем – чего угодно сразу. Если этот напиток показался вам естественным по вкусу и убойной силе, а извлечен он из
реальности не второго даже, а третьего порядка, значит – либо реальность полноценная, либо мы с вами, люди иных миров, заметьте, вымышлены
столь же талантливо, что друг для друга выглядим живыми и вдобавок обладающими одинаковым метаболизмом…
Суздалев задумался всерьез. А что ж, с таким софистом, как Сашка, на равных умел общаться только Новиков.
– А если… – неуверенно произнес генерал.
– Если – то мы вернулись на круги своя, и о чем-то рассуждать вполне бессмысленно. Хотите _острый_ эксперимент? Я вообразил _ваш_ мир,
Игорь, – _тот_, вы воспринимаете окружающее как-то по-своему. Сейчас один из нас отключит автопилот, направит сей дископлан в отвесное
пикирование. Кто-нибудь должен выжить? А кто? Ваше мнение?
Суздалев рассмеялся раскованно, будто действительно услышал неубиваемый довод.
– Нет, Александр Иванович, с вами можно иметь дело. Мне ребята говорили, что вы изумительный мужик. Лично убедился, признаю: «Движенья нет,
сказал мудрец брадатый.
– Нет, Александр Иванович, с вами можно иметь дело. Мне ребята говорили, что вы изумительный мужик. Лично убедился, признаю: «Движенья нет,
сказал мудрец брадатый. Другой смолчал и стал пред ним ходить. Сильнее он не мог бы возразить…»
– «…Хвалили все ответ замысловатый», – завершил строфу Шульгин.
Дископлан начал заходить на посадку где-то среди заснеженного леса. Шульгин думал, что генерал пригласил его в свою московскую резиденцию
на углу Трубной, но, видимо, сейчас требовалось более уединенное место.
Он разбудил Ростокина. Тот проснулся в полном порядке.
– Что-то очень нехорошее произошло, Александр Иваныч? – спросил он.
– В пределах. Очередной раз проскочили. Придержать там тебя захотели, Елена или кто другой, но, как в одном фильме говорилось: «Боцмана без
хрена не съешь!» Пришлось тебя немного нейтрализовать, уж очень ты не хотел прощаться «с серебристой, самою заветною мечтой». Но ты не
переживай, чего-чего, а в те декорации мы вернуться завсегда сумеем.
– А сейчас что делать будем?
– Как обычно – врубаться в обстановку. Она для тебя, кстати, родная. Связи имеешь, помимо хозяина сего убежища, и очень неслабые, как мне
известно. Капиталец кой-какой, а это немаловажно. Одолжишь некоторую сумму, если что. Для чего-то же нам с тобой потребовалось здесь
встретиться? Но обсудим это завтра. Хозяина я попрошу, чтобы обеспечил тебе возможность выспаться по-человечески. Горячая ванна, душ,
парная – на твое усмотрение. Отдельная комната и охрана у двери.
– Александр Иваныч, о чем вы, я уже в полном порядке…
– Заткнитесь, поручик, – ласково сказал Шульгин. – Делать будешь только то, что я скажу. А о тонкостях наших взаимоотношений поговорим
как-нибудь в другой раз. Это тебе Великий Магистр говорит!
Ростокин кивнул, более не вдаваясь в рассуждения, и покорно направился в отведенное помещение.
На скольких загородных дачах, базах, виллах, лесных избушках привелось побывать Сашке только за этот виток судьбы! Наверное, в компенсацию
за предыдущее, когда сюжеты крутились вокруг грандиозных замков и многоквартирных домов в мегаполисах.
Здесь ему тоже понравилось. Можно было бы сказать, что дом Суздалева напоминает усадьбу утонченного японского князя, страдающего
гигантоманией. Восточного облика дом, но раза в три больше, чем храм Реандзи. Вместо четырех соток (в пересчете на наши меры) – два
гектара. Криптомерии, сакуры до плеча, прочие бонсаи заменяют уходящие в поднебесья деревья, высаженные «еще до исторического
материализма», как выражался Остап. Роль ручейков, которые можно перешагнуть, и водопадиков высотой по колено исполняла полноводная Истра с
мастерски оформленными берегами. Грудки камешков – гранитные валуны. И прочее в той же тональности и эстетике.
Само собой, вторая половина ХХI века – не то что начало ХХ: интерьеры другие, строительные технологии, оборудование. А так – примерно то же
самое. Если не слишком вникать. Вникать следовало в другое.
– Вы мне скажите, Георгий Михайлович, – настаивал Шульгин, – вы специально, исходя из _соображений_ в Ниловой оказались или случайно, с
плановой проверкой?
– Не заметили противоречия?
– Я все замечаю и оговорки допускаю обычно намеренно.