- Он хмуро взглянул на
Стюарта.
- Я же сказал, забудьте, - повторил Стюарт.
- Так они все-таки запустили ракету?
- Только что.
- Из-за этого цирка мы сегодня не продали ни единого телевизора, -
заметил Фергюсон.
- Ничего себе цирк! - возмущенно воскликнул Стюарт, уселся на стул, и
повернулся так, чтобы видеть торговый зал. - Да это же история!
- Нет, это просто еще один повод увильнуть от работы. - С этими
словами Фергюсон снова занялся бумагами.
- Слушайте, все-таки, пожалуй, стоит рассказать вам, что натворил
Хоппи. - Стюарт наклонился к Фергюсону. - Там, в забегаловке Фреда.
Фергюсон снова оторвался от бумаг и уставился на него.
- У него случился припадок, - продолжал Стюарт. - Совсем крыша
поехала.
- Правда? - расстроено спросил Фергюсон.
- Все началось после того, как он выпил пива. И после этого смог
заглянуть на тот свет. И увидел, как я там жру дохлую крысу. Причем
сырую. Так он сказал.
Фергюсон громко расхохотался.
- Не вижу ничего смешного.
- Зато я вижу. Он просто разыграл тебя, в отместку за все твои
подначки, а ты оказался настолько глуп, что проглотил наживку.
- Да нет, он и вправду все это видел, - настаивал на своем Стюарт.
- А меня он там видел?
- Не сказал. С ним такое уже не в первый раз. Там, в кафе его поят
пивом, он впадает в транс, а посетители задают ему всякие вопросы. Вот
на что это похоже. Я-то там случайно оказался - просто зашел
пообедать. Даже не видел, как он укатил из магазина, и понятия не
имел, что встречу его в кафе.
Некоторое время нахмурившийся Фергюсон сидел молча, видимо обдумывая
услышанное, потом потянулся и нажал кнопку интеркома, соединяющего его
кабинет с мастерской.
- Хоппи, поднимись-ка в офис. Нужно поговорить.
- Я вовсе не собирался закладывать его, - сказал Стюарт.
- Еще как собирался! - отозвался Фергюсон. - Но я все равно должен
знать об этом. Это моя обязанность - знать, что делают мои сотрудники
в общественных местах, в особенности, если их поведение может
повредить репутации магазина.
Некоторое время они ждали. Вскоре послышался натужный скрип
поднимающегося по лестнице кресла.
Стоило Хоппи появиться в дверях, как он тут же заявил:
- Что я делаю в обеденный перерыв, мистер Фергюсон, это мое личное
дело. Во всяком случае, я так считаю.
- Ты заблуждаешься, - возразил Фергюсон. - Это еще и мое дело. Ты
видел там, в загробном мире, меня…ну, как Стюарта? Что я делал? Я
желаю это знать, и советую тебе, дать хороший ответ, иначе, считай, ты
уволен - в тот же самый день, что и принят на работу.
Калека негромко, но очень твердо ответил:
- Я не видел вас там, мистер Фергюсон, потому что ваша душа канула в
вечность, и никогда не возродится.
Фергюсон несколько мгновений молча пялился на парнишку.
- С чего бы это? - наконец спросил он.
- Такая уж ваша судьба, - ответил Хоппи.
- Так я вроде никогда не делал ничего противозаконного, или
аморального.
Калека пояснил:
- Это космический процесс, мистер Фергюсон. Я тут ни при чем. - После
этого он замолк.
Повернувшись к Стюарту, Фергюсон заметил:
- Вот тебе и на. Задашь дурацкий вопрос, получишь дурацкий ответ. -
Повернувшись к Хоппи, он спросил: - А еще кого-нибудь из знакомых мне
людей ты там видел? Ну, мою жену, например? Хотя нет, ты ведь ее не
знал. А как насчет Лайтхейзера? Что будет с ним?
- Нет, я его тоже не видел, - ответил калека.
Фергюсон спросил:
- А как ты починил тот проигрыватель? Я имею в виду как ты на самом
деле его починил? Это было больше похоже на то, как если бы ты исцелил
его.
Мне показалось, что ты не заменил сломанную пружину, а снова
сделал ее целой. Как это произошло? Может, это одна из так называемых
экстрасенсорных, или как их там, способностей, а?
- Я починил ее, - холодно ответил Хоппи.
Обернувшись к Стюарту, Фергюсон пояснил:
- Он ни за что не признается. Но я все видел собственными глазами. Он
как-то странно сконцентрировался на ней. Может, Маккончи, в конечном
итоге ты и был прав: может, все же не стоило брать его на работу.
Однако, самое главное - это результат. Послушай, Хоппи, теперь, когда
ты работаешь у меня, я не желаю, чтобы ты на людях баловался этими
своими трансами. Раньше это касалось только тебя, теперь - нет. Хочешь
впадать в транс, будь добр, занимайся этим дома, ясно? - С этими
словами он снова взялся за бумаги. - Это все. А теперь, ребята,
довольно прохлаждаться. Марш по местам, и займитесь делом.
Калека тут же развернул кресло и покатил прочь. Стюарт, сунув руки в
карманы, последовал за ним.
Спустившись вниз, и подойдя к окружающей телевизор толпе, он услышал,
как диктор взволнованно сообщает, что по предварительным данным, все
три ступени ракеты сработали как надо.
Хорошие новости, - подумал Стюарт. Светлая глава в истории
человечества. Теперь он чувствовал себя немного лучше, поэтому отошел
к прилавку, и встал возле него так, чтобы бы видеть телевизионный
экран.
И с чего это мне жрать дохлую крысу? - спросил он сам себя. Должно
быть это ужасный мир, мир этой следующей реинкарнации, если в нем
приходится совершать подобные вещи. Даже не поджарить ее, а просто
поймать, и обглодать до косточек. А может, подумал он, сожрать с
костями и шкуркой, а то и с хвостом заодно. От этой мысли его
передернуло.
Интересно, как же мне теперь следить за историческими событиями? -
возмущенно подумал Стюарт. - Когда приходится раздумывать о всякой
гадости, вроде дохлых крыс - ведь мне хочется полностью
сосредоточиться на разворачивающемся перед моими глазами великом
действе, а вместо этого голова моя забита мерзостью, вложенной в нее
этим юным садистом, этим радиационно-таблеточным уродом, которого ни с
того, ни с сего нанял Фергюсон. Проклятье!
Тут он представил себе Хоппи, но не как нуждающегося в кресле,
безрукого и безногого калеку, а как существо, обладающее способностью
летать, ставшего каким-то непостижимым образом владыкой всех
остальных, владыкой - как сказал сам Хоппи - мира. Эта мысль оказалась
даже еще более противной, чем мысли о крысе.
«Он наверняка видел много чего еще, - подумал Стюарт, - о чем просто
не собирается рассказывать, нарочно умалчивает. Он рассказывает нам
ровно столько, сколько нужно, чтобы нас покорежило, а потом
затыкается. Если он может впадать в транс и видеть загробный мир, то,
значит, видит практически все, потому, что там все и есть. Только вот
не верю я в эти восточные штучки. То есть в то, что не относится к
христианству».
Однако он верил тому, что сказал Хоппи, верил, поскольку все видел
собственными глазами. Это был самый настоящий транс. Это-то уж, во
всяком случае, точно было правдой.
Хоппи явно видел что-то. И это что-то было поистине ужасным, в этом
тоже сомневаться не приходилось.
Интересно, что же еще он видит? Вот бы заставить засранца выложить
все. Что еще узнал обо мне, обо всех нас этот извращенный, порочный
разум?
«Жаль, - думалось Стюарту, - что я сам не могу туда заглянуть». Это
казалось ему крайне важным, важным настолько, что он даже отвел глаза
от экрана. Сейчас он совершенно забыл об Уолтере и Лидии Дэнджерфилд и
о том, что на его глазах творится история.