- Представьте себе это, как длиннющее шоссе, - однажды сказал в
интервью Дэнджерфилд, отвечая на вопрос одного из журналистов по
поводу подстерегающих их опасностей. - Миллиарды миль десятиполосной
автострады… без встречных машин, без медлительных грузовиков. Ну,
скажем, как часа в четыре утра… на дороге только вы и ваш автомобиль,
и больше никого. Так что, как говорится, не стоит брать в голову. -
При этих словах на лице его расцвела привычная улыбка.
Бонни нагнулась и снова включила телевизор. И, конечно же, на экране
тут же появилось круглое лицо Дэнджерфилда в очках. Он уже был облачен
в скафандр, только шлема еще не было. Рядом с ним стояла Лидия и молча
слушала, как муж отвечает на вопросы.
- Я тут слышал, - протянул Уолт, как будто, перед тем как ответить,
пробовал вопрос на вкус, - будто в Бойсе, столице Айдахо какая-то ПОЛ
страшно беспокоится за меня. - Он взглянул на одного из
корреспондентов, очевидно задавшего какой-то вопрос. - Что за ПОЛ? -
переспросил Уолт. - Ну, это… в общем это сокращение придумал великий,
к сожалению ныне покойный Херб Канн, а означает оно Пожилая Одинокая
Леди… сами знаете, такие есть всегда и везде. Кстати, может и на Марсе
окажется одна из них, и нам придется жить с ней по соседству. Короче,
эта, из Бойса, насколько я понял, немного нервничает по поводу меня и
Лидии, опасаясь, как бы с нами чего не случилось. Поэтому, она
прислала нам талисман. - Он поднял его повыше, неуклюже сжимая рукой в
огромной перчатке. Журналисты оживленно зашептались. - Симпатичная
штука, верно? - спросил Дэнджерфилд. - Скажу вам больше: знаете, от
чего она лучше всего помогает? От ревматизма. - Присутствующие так и
покатились со смеху. - На случай. Если мы там на Марсе подхватим
ревматизм. А может, подагру? Да, кажется, она писала насчет подагры. -
Он повернулся к жене. - Верно ведь?
Вряд ли, подумала Бонни, существуют талисманы, предохраняющие от
метеоритов или радиации. Ей вдруг стало грустно, ее охватило горестное
предчувствие. А может, ей взгрустнулось потому, что сегодня Бруно
Блутгельд посещал психиатра? Печальные мысли, проистекающие из этого
факта, мысли о смерти, радиации, ошибках в расчетах и ужасной
неизлечимой болезни.
Нет, я все же никак не могу поверить, будто Бруно стал параноидальным
шизофреником, сказала она себе. Это просто временное недомогание, и
при квалифицированной психиатрической помощи - пара одних пилюль, пара
других, и он вскоре поправится. Скорее всего, это физическое
проявление эндокринных нарушений, а эндокринология в наше время
буквально творит чудеса. Это вовсе не какое-то психическое
заболевание, проявившееся под влиянием стресса.
Впрочем, мне ли судить, мрачно спохватилась Бонни. Только когда Бруно
стал в открытую утверждать, что «они» постоянно подсыпают ему в пищу
яд, мы с Джорджем, наконец, осознали, насколько он болен… а до это мы
считали, что, это просто депрессия.
Тут она представила себе Бруно, держащего рецепт на некое лекарство,
стимулирующее кору головного мозга, или подавляющее подкорку, впрочем,
в любом случае, в дело будет пущен некий современный эквивалент
китайского целебного отвара, полностью меняющий метаболизм мозга
Бруно, выметающий из него все ненормальное, как паутину из углов. И
все снова станет, как раньше, они с Джорджем и Бруно снова будут
вместе у себя в Уэст-Марино, слушая по вечерам Баха и Генделя…все
будет, как в старые добрые времена. Сначала будут записи, а потом она
сама усядется за фортепиано. Дом наполнится барочной музыкой, запахом
свежеиспеченного домашнего хлеба, а на столе появится бутылочка
«буэно-виста» с самой старой винодельни в Калифорнии…
Тем временем на экране Уолт Дэнджерфилд продолжал шутить в своем
обычном стиле, что-то вроде Вольтера и остряка Уилла Роджерса в одном
лице.
Сначала будут записи, а потом она
сама усядется за фортепиано. Дом наполнится барочной музыкой, запахом
свежеиспеченного домашнего хлеба, а на столе появится бутылочка
«буэно-виста» с самой старой винодельни в Калифорнии…
Тем временем на экране Уолт Дэнджерфилд продолжал шутить в своем
обычном стиле, что-то вроде Вольтера и остряка Уилла Роджерса в одном
лице.
- Ну да, конечно, - говорил он какой-то журналистке в забавной
большущей шляпке, - Само собой, мы собираемся обнаружить на Марсе
множество самых удивительных форм жизни. - С этими словами он перевел
взгляд на ее шляпку, будто говоря: «Вот, кажется, одна из них уж
нашлась». Перехватив его взгляд, репортеры дружно засмеялись. -
Кажется, оно шевельнулось, - продолжал Дэнджерфилд, обращаясь к своей
удивительно спокойной, хладнокровной супруге. - Похоже, собирается
напасть
А ведь он действительно любит жену, поняла Бонни, наблюдая за ними.
Интересно, испытывал ли когда-нибудь Джордж по отношению ко мне такие
же чувства, какие испытывает к своей жене Дэнджерфилд? Честно говоря,
сильно сомневаюсь. Если бы он по-настоящему любил меня, то никогда не
позволил бы сделать два аборта. От этой мысли Бонни стало еще
грустнее, она поднялась и повернулась спиной к экрану.
Надо им было на Марс отправить Джорджа, с горечью подумала она. А еще
лучше, всех нас, и Джорджа, и меня, и Дэнджерфилдов. У Джорджа мог бы
завязаться роман с Лидией Дэнджерфилд - если только он вообще на такое
способен - а я бы тогда могла затащить в постель Уолта. В таком
грандиозном приключении я стала бы для него вполне подходящей
напарницей. А почему бы и нет?
Страшно хочется, чтобы что-нибудь случилось, сказала она себе.
Например, позвонил Бруно и сообщил, мол, доктор Стокстилл вылечил его;
или, скажем, Дэнджерфилд вдруг отказался лететь, или китайцы вдруг
начали бы Третью мировую войну, или Джордж наконец решился бы и, как
много раз грозился, взял бы, да и впрямь отказался от своей дурацкой
школьной должности. В общем, ну хоть что-нибудь! Может, думала она,
стоит снова вытащить на свет божий, пылящийся в кладовке гончарный
круг и заняться керамикой, вернуться к так называемой творческой
деятельности, или заняться чем-нибудь еще. Кстати, у меня получился бы
вполне приличный неприличный горшок. Я сама вылепила бы его, обожгла в
печи у Вайолет Клатт, а потом продала бы в Сан-Антонио через
Ассоциацию народного творчества, эту женскую контору, которая в
прошлом году отказалась принять мою бижутерию. Но неприличный горшок
они обязательно возьмут, главное чтобы это был очень-очень неприличный
горшок.
В телемагазине собралась небольшая толпа. Люди смотрели по
выставленному в витрине большому цветному телевизору трансляцию отлета
Дэнджерфилдов, ведущуюся на всю страну с тем, чтобы ее мог посмотреть
каждый американец, независимо от того, дома он, или на работе. Стюарт
Маккончи тоже стоял неподалеку, сложив руки на груди, и тоже смотрел
передачу.
- Призрак нашего великого профсоюзного деятеля Джона Л. Льюиса, - как
обычно сухо и сдержанно говорил Уолт Дэнджерфилд, - наверняка одобрил
бы преимущества оплаты за время нахождения в пути… если бы не он, то,
скорее всего, правительство отделалось бы какой-нибудь жалкой пятеркой
на том основании, что наша работа реально начнется только, когда мы
окажусь на месте. - Выражение лица Уолта изменилось, теперь он был
серьезен: им с Лидией оставалось буквально несколько минут до посадки
на корабль. - Главное, помните… если с нами что-нибудь случится, если
связь прервется, ни в коем случае не пытайтесь найти нас.