Зато порт – порт совершенно его покорил. Он был куда больше столичных речных пристаней. Полный самых разных и странных кораблей, диковинных людей и товаров. А над всем этим витал шум и запах моря – вечный, чуть солоноватый и какой‑то будоражащий. А когда парень протолкался по каменному причалу, лавируя меж штабелей бочек и тюков с незнамо чем, то перед ним раскинулась громадная, зеленовато‑серая гладь. Ух ты!
В конце концов запахи рыбы, смолы и соли, а также усиливающееся бурчание в животе привели Майкла к мысли об обеде. Понаблюдав сцены купли‑продажи в лавках, а также достоинство монеты, коей толстяк в полотняном сюртуке расплатился с извозчиком, он тихо присвистнул. Если в Лорндэйле кошель с золотом не был чем‑то таким уж из ряда вон выходящим, то здесь, похоже, на такую сумму можно было безбедно прожить пару‑тройку лет. И пришлось спешно искать лавку менялы, ибо золотых монет в обиходе Майкл что‑то не приметил. Худой и подозрительно зыркающий из‑под кустистых бровей субъект раз десять поинтересовался – а не краденые ли? не добытые ли в полночь на большой дороге? – и лишь потом нехотя обменял десять золотых кругляшков на весьма симпатичных размеров кошелёк серебра. Напоследок посоветовав молодому вельможе не спускать всё это на шлюх за седьмицу. М‑да, нравы здесь, однако, подстать ценам… Однако в таверне, куда Майкла по запаху безошибочно привёл нос, за серебрушку его накормили очень сытно и на удивление вкусно. А от свежезажаренной рыбы под каким‑то‑там соусом парень едва оторвался сам. Правда, вина он пить не стал. Не время, да и вообще бы неплохо отказаться от такой привычки – назло Хаосу. А когда хозяин выложил на стол три медяка сдачи, гость не спешил их убирать в кошель, а просто накрыл ладонью, многозначительно посмотрев на трактирщика. Или тавернщика? Да пёс его знает…
– Что угодно вашей милости?
– Я тут человек новый… Первое – где тут можно переночевать, чтоб недорого, но и не убого. И второе – как мне найти место на корабле… куда‑нибудь подальше? Выяснилось, что с первым совсем просто – прямо напротив очень приличный постоялый двор. Матросы, правда, иногда шумят, но хозяин – отставной боцман – безобразий не допускает. А затем трактирщик чуть помялся, и осведомился – от чего бежит молодой человек? Уж не скачут ли следом за ним, упаси боги, королевские сыскари с розыскными листами? Хоть здесь им власти и нету, а всё же… может, свести с ловкими ребятами из тех, что порой плавают без флага? Подняв глаза на хозяина, парень положил правую ладонь на сердце, и вовсе уж непонятно ответил, что нет, не скачут – а бежит он от самого себя. Как ни странно, но такой замысловатый ответ трактирщика почему‑то удовлетворил. Подумав – а какое ему, собственно, дело, даже если этот дворянчик бежит от разбитой любви – тот ответствовал, что у боцмана же можно полюбопытствовать насчёт кораблей – по старой памяти он привечает капитанов и других моряков, и уж где‑где, а именно там и следовало начать поиски. Майкл отнял наконец левую ладонь от стола, оставив там монеты. И судя по поклону хозяина на прощание, поступил абсолютно правильно. А если бы не наплывающая постоянно тоска по дому и воспоминания из прошлого, то такая жизнь ему, вполне возможно, начала бы и нравиться. Боцман из заведения напротив оказался верзилой с на удивление добродушной физиономией. Комната нашлась сразу, и за весьма смешную цену. А на вопрос, куда молодой господин хотел бы найти корабль, Майкл ответил – подальше, но не совсем уж в дикие края. Вроде этого города, где можно спокойно пожить, или даже наняться на не очень уж кровавую воинскую службу. Побарабанив в задумчивости пальцами, боцман кивком головы указал на столик в углу.
– Видите, там капитан «Росомахи» Калхан – в зелёном камзоле с серебряными пуговицами? Он из Ривердэйла. Место как раз вроде того, что вам надобно.
Место как раз вроде того, что вам надобно. Злые языки поговаривали, что в молодости капитан немало провернул сомнительных делишек, на кои отнюдь не смотрят сквозь пальцы во всех портах мира. Упаси боже – какое пиратство? Просто, по правде говоря – а кто из нас откажется втихомолку наложить лапу на бесхозное добро? Даже если это отбившаяся от каравана купеческая лоханка – под исконно враждебным флагом и в пустынных водах. Честное каперство, господа, с грамотой от её сиятельства, всё честь по чести – как известно, дело солидное и почтенное. Но, сколотив изрядный капиталец и остепенившись, Калхан не усидел на берегу. Кликнув нескольких своих таких же беспокойных друзей, он выкупил продаваемый на дрова старый курьерский почтовик. Подлатал его, подремонтировал, зато теперь у него было совсем легальное и уважаемое дело – знай возил себе груз да пассажиров, прихватывая иногда и прочие попутные фрахты. Но ничего этого Майкл не знал, вежливо поздоровавшись и подсев к столу. Поговорил, сослался на боцмана. Капитан, степенный, с благородными сединами, снисходительно кивнул.
– Да, молодой человек – я вожу свою «Росомаху» сюда в Ронд и обратно, домой в Ривердэйл. Иногда делаю небольшой крюк на Зелёные острова. Ну что ж… Договорившись о плате и условиях, Майкл узнал, что ему повезло – корабль отходит завтра в девять, во время отлива. Правда, от предложения посидеть и выпить доброго эля он с извинениями отказался.
– Я впервые здесь – а возможно, и в последний раз. Похожу, посмотрю на город… Сидящий за этим же столом штурман с «Морского Змея» кивнул, вынул изо рта немилосердно чадящую крепчайшим кэпстеном трубку и посоветовал.
– А сходите‑ка в Купеческий квартал, юноша. Там когда‑то лорды жили, да и сейчас есть на что посмотреть. К тому же и красные фонарики светят совсем рядом – только через мост перейти… По правде говоря, пикантные развлечения молодого человека ввиду недавних событий интересовали меньше всего, но за совет он поблагодарил. На прощание капитан Калхан поинтересовался – а хорошо ли молодой лорд владеет той вострой железкой, что виднеется у него из‑за плеча? Получив ответ, что учил его отставной сержант королевской гвардии, моряки присвистнули, а штурман уважительно проворчал.
– Видал я однажды гвардию в деле, когда ваш король прислал помощь герцогу Непиру против соседей… Крепкие ребята – рубаки не чета нашим! Молодой парень отправился гулять в опускающиеся на пропахший морем и рыбой город сумерки, а моряки за столом затеяли спор. Со всё возрастающим интересом они обсуждали – кто этот молодой Майкл. В конце концов к ним присоединился и отставной боцман с его намётанным глазом, а уже к ночи вместе с кувшином вина вытребовали и хозяина таверны напротив. Хотя моряки так и не пришли к общему мнению – то ли не очень умелый шпион из королевства, то ли беглый дворянчик, стибривший золотишко из родового замка, но до рукоприкладства не дошло – штурман когда‑то начинал у Калхана совсем ещё зелёным юнгой и сохранил уважение к старому капитану. А пуще всего успокаивал один вид пудовых, не раз виданных в деле кулачищ бывшего боцмана… Ну и хвала богам, что почтенные моряки оказались весьма далеки от истины – особенно учитывая ту нежную любовь, что народы всех стран питают к брато‑, а пуще того к отцеубийству. Пусть и неудавшемуся… А Майкл бродил по вечернему городу, погружённый в какое‑то мрачное очарование. Сумерки скрыли мелкие недостатки, взамен набросив на Ронд флер таинственности и романтизма. Казалось – вон в той липовой аллее, за старым памятником бородатому вельможе целуется влюблённая парочка, а из переулка доносится не цокот копыт водовоза, а перезвон шпаг в споре за благосклонный взор прекрасной дамы. И у входа на мост, охраняемого двумя позеленевшими от времени крылатыми львами, не надушенная куртизанка ищет клиента, а графиня мечется, разыскивая своего сына… В конце концов он окончательно заплутал в лабиринте мощёных камнем улочек, небольших цветущих скверов и украшенных причудливыми статуями да старинными вензелями зданий.