Шринк выпрямилась в кресле.
– К несчастью, для оздоровления подвал не самое подходящее место. Они копали чересчур близко к туннелю метро, а там почва слишком пористая. Туннель был закончен всего лишь в тысяча девятьсот восьмом году. Не все, что расшевелило это вторжение, успокоилось даже сейчас.
– Не успокоилось? Спустя сто лет? – удивился я.
Шринк сложила пальцы домиком.
– Крупные создания внизу пробуждаются медленно, Малыш. И медленно успокаиваются.
Я сглотнул ком в горле. Во всех старых городах мира существует свой вариант Ночного Дозора, и все они нервничают, когда граждане ведут земляные работы. Асфальт существует по очень веской причине – чтобы проложить что‑то твердое между нами и созданиями, обитающими в подземном мире.
– Не исключено, что новое рытье вскрыло нижние слои, – продолжала Шринк, – и нечто очень древнее полезло наверх.
– Думаете, они вскрыли крупное скопление крыс?
Ни тот ни другая не ответили.
Помните, что я рассказывал о крысах – разносчиках нашего заболевания? Как «семья», потерявшая инферна, сохраняет паразита в своей крови? Такие «семьи» могут долгое время после смерти своих инфернов передавать заболевание от поколения к поколению. Старые города носят паразита в собственных «костях», вроде того как ветряная оспа живет в вашем позвоночном столбе на протяжении десятилетий, дожидаясь, пока вы состаритесь и она сможет вырваться наружу ужасными волдырями.
– Центр здоровья, да? – Я покачал головой. – Вот, оказывается, из‑за чего все неприятности.
– Возможно, это нечто большее, чем скопление крыс, Кэл. Возможно, нам придется столкнуться с созданиями крупнее крыс и инфернов. – Шринк помолчала. – И потом… есть же владельцы.
– Владельцы? – спросил я.
Человек из архива бросил взгляд на Шринк, а она посмотрела на меня.
– Первые поселенцы, – сказала она.
– Вот дерьмо!
Кое‑ что о носителях Ночного Дозора: они особо неравнодушны к семьям, именами которых названы старейшие улицы города. В 1600‑х Новый Амстердам был маленьким городком, на несколько тысяч человек, и все приходились друг другу кузенами, или дядями, или работниками по контракту. Преданность уходит корнями далеко в прошлое, она в крови.
– Кто это? Бурамы? Стайсы?
Глаза Шринк превратились в щелочки, рука сделала неопределенный жест в сторону полузабытого мира за стенами дома.
– Если память мне не изменяет, Джозеф когда‑то жил на этой самой улице. И Аарон построил свой первый дом на Годден‑хилл, там, где сейчас пересекаются Голден‑стрит и Фултон‑стрит. А ферма Медкефа Райдера была чуть севернее – он выращивал пшеницу на поле позади Зеленой улицы, хотя в наши дни это поле носит название Таймс‑сквер. И в Бруклине они имели другие участки обрабатываемой земли. Славные были парни, эти Райдеры, и, уверена, Ночной Мэр поддерживает отношения с их потомками.
Я с трудом смог заговорить.
– Райдеры, вы сказали?
– Да, – подтвердил парень из архива.
Я снова сглотнул.
– Мою предшественницу зовут Моргана Райдер.
– Ну, тогда у нас точно проблема, – сказала Шринк.
Парень из архива – его, как выяснилось, звали Чип – отвел меня вниз, в свой крошечный кабинет.
Мы занялись изучением истории туннеля метро Хобокена, которая оказалась гораздо более волнующей, чем вы можете себе представить.
– Первый инцидент произошел в тысяча восемьсот восьмидесятом, погибли двадцать рабочих, – сказал Чип. – Во время второго, в тысяча восемьсот восемьдесят втором, погибло чуть больше.
Предположительно в обоих случаях произошли взрывы, в доказательство чего компания продемонстрировала куски тел.
– Удобно, – заметил я.
– И зрелищно. – Чип усмехнулся. Вне пристальных взглядов бездушных кукол Шринк он мог позволить себе маленькое нарушение в виде смеха. – В результате проект заморозили на два десятилетия. Инциденты зафиксировали и в Джерси, но на этой стороне реки мы никогда не верили в их «легенду».
– Почему?
– Существуют древние туннели, проходящие через скальную породу в этих местах. Однако вокруг туннеля подземки они… новее. – Его палец заскользил вдоль туннеля по разложенной на столе светокопии. – Заметь, Кэл, если сложить число всех растений и животных, существующих под землей, получится больше того, что обитает наверху. Около миллиарда организмов в каждой щепотке почвы.
– Да, но никто из них не велик настолько, чтобы сожрать двадцать человек.
Он понизил голос.
– Однако именно это и происходит после того, как человека похоронят, Малыш. Твари в земле сжирают его.
«Великолепно! – озлился я. – Теперь уже архивист называет меня Малышом».
– Ладно, Чип. Однако черви не едят человека, пока он жив.
– Существует пищевая цепочка, и что‑то должно быть на ее вершине.
– У вас, так я понимаю, нет никаких зацепок?
Чип покачал головой.
– Почему же? Есть зацепки. Эти туннели очень похожи на те, которые прорывают земляные черви.
Я нахмурился и опустил взгляд на светокопии дома Ласи. Выполненные тонкими линиями эскизы – точно масштабированные, усыпанные крошечными символами – демонстрировали исключительно очертания ходов, прорезанных в почве человеческими машинами. Ни намека на то, с чем сталкиваешься, опустившись под землю.
– Думаешь, там живут гигантские черви? Мне казалось, вы у себя в архиве склонны немного больше… придерживаться фактов.
– Ну, да… нам приходится читать много странных материалов. – Он ткнул ручкой на край уровня с пометкой «Фитнес‑центр». – Кто‑то, должно быть, заметил вот эту несуразность – и не поленился заполнить огромную форму эс‑тэ пятьдесят семь. – Он постучал ручкой. – Выемка грунта происходила слишком глубоко, чтобы воспринимать это спокойно. Всего несколькими ярдами выше вытяжной системы метро. Малейшее отклонение от этих планов, и они соединились бы.
– Соединились с чем?
– Ты когда‑нибудь видел большие вышки у реки? Вентиляторы около восьмидесяти футов в поперечнике круглые сутки всасывают там воздух. Плохо.
– Воздух плохой?
– Они качают туда кислород! – Чип покачал головой и с видом отвращения бросил ручку на планы. – Это все равно что лить удобрения на сорняки. Нехватка кислорода – фактор, ограничивающий рост подпочвенного биома!
– Ах, значит, твари растут. Однако, в конце концов, эти «взрывы» в Джерси произошли сто двадцать лет назад. В наше время мы просто говорим «крысы», правильно?
– Наверное.
– Наверное. Замечательно.
Стоя здесь в полутьме, я внезапно осознал, что вообще‑то мы с Чипом прямо сейчас находимся под землей и над нашими головами тонны скрепленных известковым раствором кирпичей. Под потолком поскрипывал вентилятор, нагнетая кислород; без трепещущего света флуоресцентных ламп здесь было бы слишком темно даже для моих глаз инферна. Ниже лежала враждебная территория – место для трупов, и червей, и более крупных тварей, пожирающих червей, и еще более крупных тварей, пожирающих этих тварей…
– Однако наши парни из подземки говорят, что под вытяжными вышками есть места, которых рабочие избегают, – добавил Чип.