— Дюпон уже полностью перешел на «ты». — Это сложно объяснить… Именно там готовится будущее для человечества. Создается модель, так сказать. Строится Храм, и я пока не могу тебе рассказать, что это за Храм и какое к нему имеют отношение рыцари-тамплиеры. Кстати, говоря об Америке, о Франции, о политике вообще, люди привыкли упоминать масонов. Ты не находишь, что за этой таинственной маской так удобно прятаться тем, кто не должен быть замечен публикой до самого конца представления? Ты спросил, зачем аркам объединение Европы. Напомню: привести свои планы в исполнение они могут только с помощью людей. А кто владеет Европой, владеет миром. Именно Европа почему-то обогнала весь мир в развитии, здесь и кораблестроение, и новое оружие, и много чего еще. У арков древние планы, Александр, и они очень терпеливы. Мы даже не знаем, смертны ли они.
— Думаю, это все. — Штольц с тревогой смотрел в растерянное лицо Остужева. — Хватит на сегодня, Дюпон. Ему нужно переварить информацию. Ты и так много сказал.
— Время не терпит, Карл. Вот еще какое у нас дело… Заодно и покажем Александру кое-что. Мари!
В ту же секунду дверь отворилась, и мимо Остужева пронеслась тень, чтобы материализоваться перед Дюпоном в образе девушки.
— Положи льва на стол, — приказал он. — Рассмотри хорошенько, Александр. Это весьма интересная вещица.
Остужев взял предмет со стола и почувствовал странное ощущение в пальцах — то ли укол, то ожог. Он взглянул на Штольца, Карл Иванович улыбнулся. Александр внимательно рассмотрел фигурку льва. Не сказать, чтобы очень тонкая работа, но сделано затейливо. Немного удивил серебристый металл.
— Из чего это?
— А вот этого никто не знает, — усмехнулся Дюпон. — Точнее, никто из людей.
Остужев перевел взгляд на Мари. Девушка улыбалась, всем своим видом показывая: да, я давно знаю об арках, и гораздо больше, чем ты. Вздохнув, Александр взвесил предмет на руке. Что еще с ним делать, он не знал.
— Нет, не клади на стол! — остановил его Штольц. — Мари, подашь ему зеркало? Держи фигурку в руке и посмотри на себя.
Секретарь исполнил приказ и с ужасом увидел, что глаза у него стали разноцветными, в точности как у Бонапарта. Он несколько раз моргнул, но видение не исчезло.
— Что со мной происходит?
— Ты становишься арком! — громким зловещим шепотом сказала Мари. — Навсегда!
— Не глупи! — оборвал ее Дюпон. — Это воздействие предмета. Теперь ты знаешь еще больше.
— У Бонапарта тоже есть такой лев! — догадался Остужев, и Мари громко фыркнула.
— Нет! Предметов много, но все они разные, о двух одинаковых никто не слышал. — Дюпон протянул руку, забрал у Александра льва и передал Штольцу. — Ну вот, Карл, теперь тебе надо исчезнуть.
— Да. — Штольц бережно завернул фигурку в носовой платок и спрятал подальше. — Медлить не стоит, даже проверенные люди выдают секреты под пытками. Я уезжаю, Александр. И времени на раздумья у тебя нет. Согласись или откажись теперь же.
— Я… — Остужев снова заглянул в зеркало и успел заметить последний миг разноцветья. Глаза опять изменились и стали такими, как прежде. — Я согласен. Я вам верю.
— Куда бы он делся? — снова захихикала Мари. — Открыть часть тайны, а потом сказать: можешь уйти и забыть!
— Не все такие любопытные котята, как ты! — строго заметил ей Дюпон. — Тогда, Александр, ты переходишь в мое подчинение. Карл Иванович позаботится, чтобы по документам ты по-прежнему находился в заграничной командировке.
— Вы повезете льва в Россию? — Александр с большим удовольствием уехал бы со Штольцем. Уж как-нибудь в дороге заставил его рассказать больше, он не так строг, как француз.
Уж как-нибудь в дороге заставил его рассказать больше, он не так строг, как француз. — Зачем?
— Тебе незачем знать, куда я его повезу! — Карл Иванович погрозил бывшему секретарю пальцем. — Ты теперь служи Бонапарту своему. О чем вы с ним сговорились, велико ли жалованье?
— Про жалованье не спросил. А генерал сказал мне, что планируется поездка на юг, но больше ничего не сообщил. Это государственная тайна.
— Война, — отрезал Дюпон. — Он давно носится с идеей похода в Италию. Его многие уже поддержали в Конвенте, и Баррас, конечно, тоже. Хочет убрать слишком популярного генерала из Парижа. Представляю, какое снабжение старый жулик организует его армии! И себе карманы наполнит, и Бонапарта поставит в безвыходное положение. Не знаю… Побудь пока рядом с ним, а уж ближе к делу решим, стоит ли тебе ехать. Пока все, ступай, прощайся с шефом. Завтра Мари скажет тебе, что делать.
Остужев повернул голову к девушке, которой уже не было в комнате. Штольц и Дюпон тепло простились, а потом та же карета, что привезла Александра в переулок, доставила обоих в гостиницу. Молодой человек всю дорогу сидел как на иголках, ему очень хотелось узнать больше. Но разумом он понимал: ему раскрыли лишь то, что врагам известно и так.
Штольц не стал ждать утра. Он наскоро собрался, и Остужев помог ему вынести чемоданы. Карла Ивановича ждала все та же карета, на козлах теперь сидели двое. Третий открыл дверцу экипажа изнутри.
— Дюпон позаботился о моей безопасности. Хотя главное — безопасность предмета, — шепотом сказал Штольц на прощание. — Береги себя, Саша. Но ради благого дела и жизни, полной приключений… Я думаю, ты правильно сделал, что согласился. Ты подойдешь для этой работы.
Когда цокот копыт по мостовой стих, Остужев вернулся в комнату и попробовал уснуть. Незачем и говорить, что ему это не удалось. Рассвет застал его с книгой, Александр пытался чтением отвлечь себя от будоражащих мыслей. Вскоре он почувствовал какое-то движение в комнате, сразу все понял и продолжил делать вид, что читает.
— Ты не закрыл окно, — тихо сказала Мари.
— И тебе доброе утро. Ты не могла бы в следующий раз постучаться и войти в дверь?
— Я думала, посмотрю — не спишь ли ты. Если спишь — загляну попозже. — Мари присела у него в ногах, совершенно не смущаясь некоторой неприличности ситуации. — Значит, так: мсье Дюпон решил познакомить тебя с Антоном Гаевским. Он тоже из России, из Варшавы, что ли, я не помню. Совсем молоденький мальчик, служит в доме Богарне, дорогу ты знаешь. Позади дома есть сад, он тебе, кажется, тоже знаком. Вот там и прогуливайся, пока не придет Антон. Хоть до вечера, хоть до ночи, это важно. Не задерживайся! Дело связано с поездкой твоего Штольца. Гаевский должен кое-что передать, и сообщение ты срочно доставишь вот сюда. — Она положила на кровать клочок бумаги. — Лучше запомни адрес и сожги записку. Ну, вставай же!
— Мари, я не вылезу из-под одеяла, пока ты в комнате! — строго сказал ей Александр. — И вообще, малышка, если ты продолжишь общаться со мной в таком тоне, придется нам с вами снова перейти на «вы».
— Да вы воспитаны в строгости! — Мари поднялась и не спеша вышла из комнаты, демонстративно не прикрыв за собой дверь.
Остужев вскочил, захлопнул и дверь, и на всякий случай окно и быстро привел себя в порядок. Что еще за русский мальчик Гаевский? Что он тут делает, кем служит у Богарне, как выглядит? Чертова девчонка не сказала ничего. Вот только слова «дело связано с поездкой твоего Штольца» прозвучали немного тревожно. Значит, надо поспешить — путешествие бывшего шефа явно было небезопасным.
Прибыв к дому Богарне со двора, то есть оказавшись в том самом злополучном месте, где погиб Ханс, Остужев принялся, как и было приказано, бесцельно бродить.