– Мне голову, пожалуйста, этим не морочь. Может быть, кто то другой займет твое место. И проживет похожую жизнь, а отца твоего убивать не будет. И снова появишься ты, и тогда все снова… Да ну тебя!
Клод остался сидеть на палубе, а я, разозлившись, пошла к Моник. Только уже спустившись в трюм, где ей отгородили уголок, я сообразила, что так и не спросила у буканьера о Прозрачных. Ну зачем он заговорил об отце? Я больше не могла ждать. В конце концов, единственная причина, по которой Моник еще была жива и плыла на моем корабле – это возможность все исправить. Я хотела, чтобы отец снова был жив! Как говорят легенды, некоторые и с того света возвращались. И уж мой старик точно был способен на такой фокус, а я должна ему помочь! Вопрос только – как.
– Это ты? – Моник как всегда сидела рядышком с Отто и что то ему нашептывала в ухо. – Могла бы хоть иногда стучаться.
– А я такая же леди, как ты, и не обязана! – сказала я и поняла, что сказала глупость. – Нет, ошибка. Я не такая, как ты, и очень этому рада. Это раз. И я капитан этого корабля, это два.
Отто надулся, даже губы у него оттопырились – обиделся! Меня это только позабавило.
– Простите, лейтенант, но я хочу поговорить с Моник с глазу на глаз.
Она чуть хлопнула его по руке, и Отто тут же вышел, пряча глаза.
– Хорошо ты его выдрессировала, – я села на его место, чтобы не смотреть на Моник. Она немного отодвинулась. – Хватит тянуть, рассказывай.
– Нам еще долго идти до Африки… – протянула она. – А в общем… Главное вот что: нельзя вернуться в тот день и просто догнать «Ла Навидад» на еще одном «Ла Навидад». Нельзя увидеть самих себя.
– И что же случится?
Да, это, наверное, жутковато – увидеть саму себя… И как должна удивиться та Кристин, в тот злополучный день, когда Моник вздумалось убить капитана, чтобы восстановить контроль над нашей экспедицией! Что ж, придется через это пройти, и мне наплевать, кому это не понравится!
– Ты не поняла. Этого просто нельзя сделать. В одно и то же время рядом друг с другом не могут существовать два корабля с двумя командами. Я и ты не можем существовать одновременно в двух экземплярах. Вернее, можем, но совсем недолго, и не в одном месте. Если уж такое случится, нам придется действовать крайне осторожно, прячась и не оставляя следов. Понимаешь, мир сам собой избавляется от такой помехи, как человеческий организм выталкивает занозу – и никакие предметы нам не помогут. Мы никогда не догоним «Ла Навидад» в том дне – а если попытаемся, то, скорее всего, просто по какой то глупой случайности пойдем ко дну. Или, что более вероятно, остров забросит нас в другое время. Подальше. Так сказал мне Прозрачный.
Я постаралась успокоиться. Мысли разбегались. Нельзя помешать случиться убийству в тот день? Первое, что мне пришло в голову: если я не могу сделать этого сама, надо найти другой корабль и заплатить другим людям, чтобы они предупредили нас! Но Моник продолжала:
– Выход есть. Нужно просто, чтобы я получила от себя весточку. Чтобы я знала, что убивать твоего отца ни в коем случае нельзя. Чтобы была уверена, что эта весточка – от меня, понимаешь? – Моник задумалась. – Не так просто это сделать. Я думаю, как. Поверь мне, Кристин, я очень сожалею о том, что случилось. Но сначала мы вместе должны помочь Маурицию. Он спас нас, его план вытащил нас из под власти этого страшного Штеера. И вообще… – она вздохнула. – Если бы я не забыла, что сказала мне женщина возле костела, все пошло бы другим путем. Мауриций получил бы дельфина давно. Он его по праву.
Я силилась по ее лицу прочесть: искренне Моник сейчас говорит или нет? И почему она так поддерживает этого Бенёвского? Только потому, что он ее родственник? Это было не похоже на Моник.
А уж благодарность за спасение совсем не по ее части. Она привыкла бить в спину. Вероятнее всего, Моник обдумывала какой то свой очередной план, чтобы действовать только в своих интересах, как всегда. О своей мысли нанять корабль и команду для спасения капитана Ван Дер Вельде я, конечно, сочла лучшим промолчать.
– Ладно, думай, – я встала. – Время еще есть. Только думай хорошо, Моник, потому что мое терпение не безгранично. А каждой ночью мне снится, что я ломаю тебе пальцы, как ты Клоду, и подвешиваю за руки на рее, как ты Джона. Подумай об этом.
– Вряд ли это понравится полковнику и его людям! – она хищно улыбнулась, словно оскалилась. – И хотя я сожалею о содеянном, у меня вся спина в шрамах от ожогов, капитан Крнстин!
На том мы с ней и расстались. Я поднялась на палубу и поняла, что теперь не спросила о Прозрачных у Моник. О чем они вообще с ней говорили, где, когда, зачем приходили?! Фыркая от злости на себя, встала за штурвал, оттолкнув ни в чем не повинного Роберта. Он обиженно хмыкнул, но не ушел.
– Кристин, я сказать хотел… В общем, парни Бенёвского рассказали нашей команде, что мы идем захватывать добычу Дрейка.
– Ну и что?
Я знала об этом и не мешала. В конце концов, команда должна знать, куда ведет их капитан. А так как я сама еще не решила, куда и зачем их веду, пусть узнают сами. Но не от меня – передумаю, так и обвинить меня не в чем.
– Как что?! – Роб воровато оглянулся, как он всегда делал, и заговорил мне почти в ухо: – Ты представляешь, что с Джоном творится? Он же ночами не спит! Боится, что мы не сможем остановить команду. И я тоже боюсь – сама посуди, сколько там всего, на одном единственном корабле! С учетом того, что у нас уже есть и того, что еще добудем – по окончании рейса каждый сможет себе корабль купить! Как их удержать?
– А ты уверен, что я хочу их удержать?
Роберт раскрыл рот от удивления. Конечно же, я не хотела обманывать Джона. Да и отбирать добычу у Дрейка в самом конце его полного опасностей путешествия – по моим понятиям недостойно. Я вообще немного сожалела о нашей затее с помощью более совершенных пушек и быстроходного корабля нападать на тех, кто заведомо слабее. Но Прозрачные… Зачем они втягивают нас в свои игры, а сами ничего не рассказывают?
– Кристин, ты ему сама скажи, что задумала, – попросил Роб. – Но знаешь, Джон наш друг. Я, конечно, с тобой… Но и с ним тоже.
Вот тут я посмотрела на Роба с уважением. Впервые набрался сил мне перечить. Так и надо, а то смотрит вечно в глаза… По крайней мере от него мне такое поведение не нужно. Хороший, но честный друг, вот каким я хотела видеть Роберта.
– Хорошо! – я отдала ему штурвал. – Поговорю.
Джон отдыхал в их с Робом каюте после ночной вахты. Как же, не спалось ему! Дрых как пьяный боцман. Мне пришлось пихнуть его в бок несколько раз, прежде чем Джон сел на койку и испуганно вытаращился на меня.
– Ты зачем Устюжина к карте подпускаешь? – спросила я для начала разговора. – Он не наш.
– Я штурман, он штурман… – пробормотал Джон, протирая глаза. Из под сдвинутой подушки показалась рукоять пистолета, что мне понравилось. – Понимаешь, я ведь только учусь. А он из другого времени! Эх, жаль, нет их карт. Они точнее и подробнее. Прятать от него наши карты – смешно, он по памяти лучше нарисует.
– Не так прост этот Иван, как хочет выглядеть! Полковника надуть проще, чем его.
– Это я понимаю! – Джон пригладил волосы и проснулся окончательно. – Поэтому с оружием не расстаюсь. Но как бы ограничить общение людей Бенёвского и особенно его самого с нашей командой? Моррисон говорит, все шепчутся: скоро разбогатеем как короли! Ты обещала мне, что Дрейка мы не тронем, только заберем дельфина.
– Если он отдаст! – я очень в этом сомневалась.