Имена. Люди, потерявшие удачу, люди такие глупые, что подписывали не глядя, брали монету, не думая о грабительском проценте. Имена. У тебя в руках список дураков, Скорч. Бедных, тупых, безнадежных глупцов.
— А когда, — подхватил Скорч, — список кончается, уже готов новый для других безнадежно-тупых глупцов.
— Слушай, мы же теперь в пролете не останемся!
— Ну да? Мы в пролете, потому что Торвальд Ном испарился. У него есть мозги — признай, Лефф. Вот ты пытался изображать мозги, Лефф — и куда это привело? К списку с треклятыми именами.
Лефф воздел палец: — У нас есть Крюпп, и он нашел сразу шестерых.
— Вести о которых мы передали куда следует. Знаешь, что это означает? Головорезов, выламывающих ночью двери, несущих угрозы или что похуже. Люди из-за нас страдают, Лефф. Здорово страдают.
— Они страдают, потому что не платят. Или ты решил бежать? Говоря «бежать», я имею в виду — бежать из города за сотни лиг, в местечки, не имеющие связей с Даруджистаном. Вот они так не делают. Почему бы? Потому что все схвачены, пойманы в сети, не находят пути — у них есть родители и жены и дети и может быть это тяжело, зато по семейному. Сечешь, о чем я?
— Нет.
Лефф заморгал. — Я просто сказал…
— Они думают, что и нас поймали в сети? Разве что если мы решим плавать в Озере! Ведь на займах свет клином не сошелся? Есть еще шантаж, и у меня появилась парочка мыслишек…
— Хватит, Скорч. Не желаю даже слушать.
— Я только думал подкатиться к Тору, вот и все. Увидеть, что он замыслил.
— Это если Тор вообще покажется.
— Покажется, попомни меня. Он был нашим партнером. Был? И вернулся.
Тут разговор замер без видимой причины; они стояли и долго разглядывали друг дружку. Находились они снаружи «Гостиницы Феникса». Утро, самая хорошая пора для мыслей. Но утро быстро умирает, и к полудню они поймут, что снова уселись где-то, вялые как черепахи под градом, спорят ни о чем, бормочут нечто односложное и становятся все злее.
Без лишних слов они одновременно двинулись в «Феникс».
Ввалившись внутрь, огляделись — скорее ради порядка — и направились к столику Крюппа. Тот как раз воздел пухлые руки, пошевелил ладонями, словно двумя змеиными головами, и опустил их в одну из дюжины тарелок с выпечкой. Беспомощные сладости нанизывались на острые ногти и прямо-таки мелькали, попадая в рот Крюппа, глотавшего их без перерыва, рассыпавшего водопады крошек.
Несколько мгновений — и половины пищи как не бывало. Щеки Крюппа раздулись, измазанные джемом губы пытались сомкнуться; он одновременно жевал и глотал, останавливаясь лишь ради того, чтобы шумно вдохнуть через нос. Завидев, что подходят Скорч и Лефф, он молча повел рукой, приглашая садиться.
— В один прекрасный день ты взорвешься, Крюпп, — сказал Лефф.
Скорч смотрел с обычным своим выражением одурелого недоверия.
Крюпп наконец сумел проглотить все и вновь поднял руки, позволив им свободно парить. Глаза уставились на гостей. — Благие партнеры, разве утро не чудесное?
— Мы еще не решили, — ответил Лефф. — Мы всё ждем Торвальда — его посланец нашел нас и назначил встречу на пристанях. Уже второй вариант — похоже, он нам не доверяет. Скажу тебе, Крюпп, это тяжелый удар. На редкость тяжелый.
— Нет нужды столь высоко вздымать в небеса стяги воспаленного подозрения, о бегающеглазые друзья Крюппа. Знайте: печально известный и почти родной нам отпрыск Дома Ном верен слову, и Крюпп уверяет — с полной уверенностью — что из ужасного списка вскоре исчезнет первое имя!
— Первое? Как насчет шести…
— Вы не слышали? Ох, мамочки мои.
Каждый из них уплыл за мгновение до появления ночных лупильщиков. Редкостнейшее невезение.
Скорч вцепился ногтями в лицо: — Боги, мы опять там, откуда начинали!
— Невозможно, Крюпп! Кто-то их предупредил!
Косматые брови Крюппа взлетели и зашевелились вразнобой. — Но точность ваших сведений никем не оспорена. Радуйтесь. Посему, вы преуспели в отработке сказанных шестерых, и составителям списка далеко до вашей скорости. Сколько же осталось? Двенадцать, верно? Конечно, не считая одурманенного Торвальда Нома.
— Он не обдурманен или как там, — сказал Скорч. — На самом деле вчера он выглядел вполне здоровым.
— Возможно, радостное воссоединение высосало из него все соки. Крюпп посчитал его одурманенным, поскольку бездумное и жалкое явление в этом заведении… ага, наконец он увидел нас!
Скорч и Лефф повернулись на стульях и увидели спешащего к ним Торвальда Нома. Широкая улыбка вызвала у них облегчение, но одновременно и беспокойство.
— Извиняюсь за опоздание, — сказал Торвальд, садясь на свободный стул. — Мне пришлось побриться, а потом старушка — парикмахерша бесплатно подрезала мне ногти — сказала, что без зарослей я оказался на удивление милым, и если это не хорошее начало дня, то что назвать хорошим? А ты — Крюпп. Должен быть им — кто еще в городе пытается есть носом, когда рот занят? Я Торвальд Ном.
— Садись, новообретенный друг. Крюпп слишком великодушен сегодня утром, чтобы заметить сомнительные похвалы его привычкам и привычкам его носовых ходов. Далее Крюпп наблюдает, что ты, некогда отчаявшийся бедняк, внезапно приобрел завидное богатство, став столь изысканно одетым и причесанным. Вскоре Скорч и Лефф с великим облегчением нанесут долгожданный визит Гаребу — ростовщику. И в тот день, смеет надеяться вышеназванный, Гареб редкостно размягчится при виде возвращенного долга.
Торвальд взирал на Крюппа с очевидным восхищением.
Левая рука Крюппа метнулась, пленила пышную булку (которая, вроде бы, попыталась сбежать?) и целиком затолкала в рот. Жуя, он лучился улыбкой.
— Деньги нашел? — спросил Лефф.
— Что? О. Вот, — он вытащил кошелек, — вся сумма. Крюпп свидетель, так что, Лефф, даже не пробуй. И ты тоже, Скорч. Идите прямиком к Гаребу. Заставьте дерьмеца подтвердить, что мы в расчете. Потом прямиком сюда, я куплю вам обед.
Скорч смотрел то на Торвальда, то на Крюппа, в конце концов спросив последнего: — Что ты там рассказывал про Гареба?
Крюпп проглотил, облизнулся и ответил: — Только то, что какой-то подлый грабитель вломился ночью в его особняк и утащил все состояние. Бедняга! Говорят также, что вор украл и намного большее — то есть честь его жены, или по меньшей мере ее непорочность, насколько неженатые люди могут судить о подобных вещах.
— Погоди, — сказал Лефф. — Вор переспал с женой Гареба? А где был он сам?
— Как понял Крюпп, на совещании ростовщиков, обговаривая важные вопросы и, без сомнения, пожирая гроздья винограда и всего прочего.
— Что же, тогда, — заметил Торвальд Ном, — он будет рад получить с меня долг.
— Воистину так! — снова просиял Крюпп.
Лефф взял мешочек с деньгами и поглядел внутрь. — Все тут?
— Все тут, — ответил Торвальд.
Лефф встал: — Давай покончим с этим, Скорч.
Когда парочка ушла, Торвальд Ном откинулся на спинку стула и улыбнулся Крюппу.
Тот ответил улыбкой.
Когда они покончили с улыбками, Крюпп взял еще одну булку и подержал перед губами, чтобы внимательнее разглядеть всю ее восхитительность, а может, чтобы немного помучить перед отправлением в зубастую, как у медведя, пасть.