– Ты! – рявкнул Хачмен, все еще чувствуя необычную заторможенность мысли. – Одевайся и проваливай отсюда!
– Невероятно! – выдохнула Викки. – Как ты смеешь шпионить за мной и разговаривать так с моим гостем?
– Твой, с позволения сказать, гость не возражает. Или возражаешь, ты, гость?
Мужчина молча взял со стула пиджак.
– Это мой дом, Форест, – обратилась к нему Викки, – и ты можешь не уходить. Я даже прошу тебя остаться.
Форест посмотрел на Хачмена, постепенно избавляясь от смущения.
– О господи, – произнес Хачмен устало. Он вышел в коридор, снял с Крюков украшающее стену метровое мачете и вернулся в гостиную. – Послушай, Форест. Я не держу на тебя зла за то, что здесь произошло. Ты просто случайно оказался рядом, когда фрукт созрел. Но теперь ты мне мешаешь, и, если ты немедленно не уберешься, я тебя убью.
– Не верь ему, – Викки неуверенно засмеялась и двинулась ближе к Форесту.
Хачмен оглядел комнату, остановил взгляд на подаренном отцом Викки шикарном кресле и одним ударом разрубил спинку надвое. Викки взвизгнула, но этот акт бессмысленного вандализма, очевидно, доказал что-то Форесту, и он быстро направился к дверям. Викки сделала несколько шагов вслед за ним и остановилась.
– Не самый умный поступок, – бесстрастно произнесла она. – Кресло стоило денег.
Хачмен подождал, пока машина на улице заведется и отъедет, потом спросил:
– Скажи мне одну вещь. Это было в первый раз… Такой гость?
– Нет, Лукас, – ответила Викки спокойно неуместно нежным голосом. – Это не первый раз.
Реальная жизнь снова обернулась к нему своей раскаленной добела стороной.
– Тогда… Я опоздал…
– И намного, – опять та же издевательская нежность.
– Мне очень хотелось бы показать тебе, насколько ты не права, Викки. Я никогда не изменял тебе. Я… – Тут его горло сжал болезненный спазм. "Все эти годы, – подумал он. – Все эти красивые годы выброшены на свалку. Зачем?.."
– Ты сам все начал, Лукас. По крайней мере будь мужчиной и пройди все до конца. – Викки зажгла сигарету, и ее взгляд, жесткий и одновременно победный, неотрывно следовал за Хачменом из-за извивающейся маски дыма.
– Хорошо, Викки, – выдавил он из себя, и на мгновение перед его глазами мелькнула разделявшая их антиядерная машина. – Я обещаю тебе, что пройду до конца…
5
– Если у тебя что-нибудь случилось дома или еще что, почему бы тебе не рассказать мне об этом, Хач?
Артур Босуэл, начальник исследовательского сектора Вестфилда, надел очки в тонкой золотой оправе и пристально посмотрел на Хачмена.
– Да нет, вроде все в порядке, Артур. – Хачмен взглянул на него через стол красного дерева, раздумывая, не признаться ли в каких-нибудь трудностях хотя бы для того, чтобы облегчить себе несколько последующих дней.
– М-м-м. Ты не очень хорошо выглядишь в последнее время.
– Да. По правде говоря, я плохо сплю. Надо, наверно, сходить к врачу, выписать какие-нибудь таблетки.
– Это не дело. Хороший сон очень важен, – наставительно произнес Босуэл. – Что-нибудь случилось?
– Нет, так, без особых причин, – ответил Хачмен и подумал про себя: "Что-то у него на уме".
– Я думаю предложить тебе помощника, Хач.
– Но в этом нет необходимости. – Хачмен почувствовал смутную тревогу. Меньше всего ему хотелось, чтобы в его кабинете сидел кто-то посторонний.
Меньше всего ему хотелось, чтобы в его кабинете сидел кто-то посторонний. – Я имею в виду, что это лишнее. Чтобы ввести нового человека в курс дела, потребуется не меньше двух недель, а за это время я и сам закончу работу.
– Две недели. Хорошо. – Босуэл с готовностью ухватился за конкретный срок. – Мы едва ли можем позволить на эту работу большее время. Совет директоров хотел бы наконец прийти к определенному решению по поводу "Джек-и-Джилл".
– Мне вполне хватит двух недель, – заверил его Хачмен.
Если работать быстро и не делать ошибочных ходов, то за две недели можно успеть осуществить задуманное. Объявить миру о том, что его машина уже существует. Необходимо немедленно составить описание конструкции и математическое обоснование, размножить все это в нескольких сотнях экземплярах и разослать по всему миру организациям и частным лицам по заготовленному списку. Отправить письма так, чтобы они достигли своих адресатов приблизительно в одно и то же время – проблема несложная. Гораздо большая проблема возникнет, когда письма будут вскрыты и прочитаны, когда многие из тех людей, кому они направлены, людей могущественных и безжалостных, пожелают его убрать. Единственный способ избежать опасности – продолжать держаться скрытно и осторожно. До сих пор Хачмен считал, что запирающийся ящик в его столе вполне надежное место для хранения схем и выкладок, но сейчас, преследуемый беспокойными мыслями, он даже не мог вспомнить, запер ли он стол, перед тем как уйти. Он прибавил шаг и почти бегом ворвался в свой кабинет. У стола стоял Дон Спейн и с напряженным интересом копался в содержимом секретного ящика.
– Ой, Хач, – спросил он, улыбаясь, – где ты держишь точилку для карандашей?
– Разумеется, не здесь, – резко ответил Хачмен и, не удержавшись, добавил: – Наглая любопытная свинья!
Улыбка Спейна тут же растворилась.
– Ты что, Хач? Я только хотел одолжить точилку.
Хачмен захлопнул дверь в комнатушку Мюриел и спокойно произнес:
– Это ложь. Я прекрасно знаю, что ты лжешь, потому что ты рылся в моем столе столько раз, что точилку нашел бы и в темноте. Ты просто наглая любопытная свинья!
На серых впалых щеках Спейна появились два пятна кирпичного цвета.
– Ты…
– И если я еще раз застану тебя в моем кабинете, я тебя пришибу!
Спейн открыл рот в замешательстве, но через секунду растерянное выражение на его лице сменилось злостью.
– Не слишком ли ты много о себе думаешь, Хач? Меня абсолютно не интересуют твои каракули, и я не позволю такому…
Хачмен взял со стола обкатанный камень, которым прижимал бумаги, и сделал вид, будто собирается бросить. Спейн проворно нырнул в дверной проем. Сев за стол, Хачмен стал ждать, пока успокоятся нервы. Сделать что-нибудь подобное ему хотелось уже несколько лет, но в этот раз, пожалуй, следовало бы сдержаться. Спейн и Мюриел непременно распустят сплетни об этом инциденте по всему Вестфилду, а как раз сейчас Хачмену хотелось выглядеть как можно неприметнее.
Он обследовал ящик с бумагами и с облегчением обнаружил, что заготовленный список правительственных учреждений, политиков и видных ученых лежал в самом низу, да еще был сложен таким образом, что Спейн, очевидно, его пропустил. С сегодняшнего дня придется носить все бумаги с собой.
Но что делать с машиной? Хачмен опустился в кресло и задумчиво посмотрел через расчерченное редкими каплями дождя стекло на украшенные осенью деревья за окном. Машину, которую вряд ли кто назвал бы портативной, нельзя оставлять в лаборатории. Для того чтобы шантажировать людей, владеющих ядерным оружием, чтобы успешно превратить мегасмерть в мегажизнь, машину надо спрятать понадежнее в каком-нибудь укромном месте. Даже если его выследят, это уже не будет иметь значения: когда люди узнают, как построить подобную машину, кто-нибудь где-нибудь обязательно это сделает.