Двое мужчин исчезли в облаке дыма, пыли и ошметков штукатурки. Затем все смолкло. Через несколько секунд на лестнице показались двое солдат в боевом снаряжении. Молча они вошли в комнату, встали по обе стороны от двери и навели на Хачмена автоматы, из которых еще змеился едкий дым.
Хачмен сидел неподвижно. Комната постепенно заполнялась людьми, большинство из них в штатском. Они глядели на него почти благоговейно, вбирая взглядом каждую деталь его внешнего вида и машины, на которой покоилась рука, но никто не проронил ни слова. На улице кратко взвыла сирена и тут же смолкла в разочарованном стоне. Хачмен задумчиво глядел на вошедших, смутно сознавая, что ситуация в чем-то становится почти комической, но судорожные толчки крови в раненой руке мешали ему сосредоточиться, и он призвал на помощь всю свою волю. Он взглянул на часы. Оставалось три минуты. "Уже скоро, – думал он. – Три минуты не делают разницы, но все же…"
В комнату вошел сухощавый, с проседью человек в дорогом костюме консервативного покроя, и кто-то закрыл за ним дверь. Хачмен узнал его и устало кивнул.
– Вы знаете меня, мистер Хачмен? – произнес тот с ходу. – Я сэр Мортон Баптист, министр обороны правительства Ее Величества.
– Я знаю вас.
– Тем лучше. Стало быть, вы понимаете, что я обладаю властью приказать расстрелять вас прямо сейчас, если вы не отойдете от машины.
Хачмен взглянул на часы. Две минуты.
– Нет смысла убивать меня, господин министр. Я отойду, если вы так желаете.
– Тогда отойдите.
– А вы не хотите узнать, почему те двое, что пришли сюда раньше вас, не тронули меня?
– Я… – Баптист взглянул на палец Хачмена, и его глаза померкли. – Вы хотите сказать…
– Да. – Быстрота, с которой министр оценил ситуаций, произвела на Хачмена впечатление. – Она сработает, когда я отпущу кнопку.
– Питание? – рявкнул Баптист, оглядывая комнату.
Один из тех, кто вошел вместе с ним, слегка покачал головой.
– Все автономное, – произнес Хачмен. – Пожалуй, единственное, что могло бы меня остановить, это атомная бомба, сброшенная на Хастингс прямо сейчас.
Человек, покачавший головой в ответ на вопрос о питании, подошел к министру и прошептал что-то ему на ухо. Тот кивнул и подал сигнал, после чего кто-то открыл дверь.
– Если вам только что посоветовали изменить положение машины, например автоматной очередью, не пытайтесь следовать этому совету, – сказал Хачмен. – Это хороший совет. В этом случае луч пройдет мимо Луны, но если кто-нибудь попробует выйти из комнаты или уйти с линии огня, я уберу палец.
Одна минута. Баптист подошел ближе.
– Есть ли смысл апеллировать к вашей лояльности?
– Лояльности к кому?
– К вашей… – министр запнулся. – Вы не дали нам достаточно времени. В эти самые минуты ваши соотечественники работают над боеголовками, пытаясь демонтировать их вовремя. Если вы включите машину…
– Плохо, – прокомментировал Хачмен. "Викки уже нет".
– Идиот! – Баптист ударил его по лицу. – Вы теоретик, Хачмен. Закрылись в своей башне из слоновой кости и отгородились от реальности. Неужели вы не понимаете, что ничего не добились?
– Поздно, – произнес Хачмен, поднимая руку. – Я уже сделал это.
ЭПИЛОГ
Счастье, как и многие другие понятия, – вещь относительная. Разумный компромисс между амбициями и способностями. И в какой-то мере мы трое достигли покоя.
Я только что закончил мыть Викки и уложил ее в постель.
Нет, ее не убили в тот день в Хастингсе, хотя сломали шейные позвонки, и доктора говорят, что она выжила чудом. Пожизненный паралич. Мне приходится кормить ее, следить за чистотой ее тела, быть постоянно на подхвате. И Викки (разумеется, не позволяя даже самой себе в этом признаться) находит известное удовлетворение при мысли, что теперь наконец-то она безраздельно владеет мной. Мы больше не устраиваем тех ужасных ссор по поводам, которые могла придумать только прежняя Викки.
Власти обошлись с нами достаточно мягко. Это «заведение» представляет из себя примерно то, что я и ожидал. Глушь, но недалеко есть деревня, куда Дэвид ходит в школу. Учится он лучше, чем в Кримчерче, и Викки уверяет, что это от того, что я уделяю ему больше внимания. Может быть, это и так. Меня самого немного загружают работой по специальности, но никто не требует сроков и работу предоставляют, просто чтобы меня занять.
Я не могу сказать, что я несчастлив. Лишь изредка на память приходят воспоминания о событиях в октябре-ноябре. Самый главный вопрос, возникающий вместе с этими воспоминаниями, заключается вот в чем: отпустил ли бы я кнопку, если бы свой последний аргумент министр привел первым?
Без сомнения, он был прав относительно меня: я действительно всего лишь теоретик и поступил по-идиотски. И как он объяснил мне позже (когда все было кончено), единственным результатом моих действий стал невероятно дорогостоящий виток гонки вооружений. Ядерное оружие не исчезло, как я по глупости надеялся. Они просто поменяли конструкцию на тот случай, если где-то функционирует "триггер Хачмена". На смену классической схеме с двумя массами радиоактивного материала, одна из которых близка к критической, пришла новая схема с множеством докритических элементов, собираемых вместе, когда ракета находится у самой цели. Если когда-нибудь кто-либо воспользуется этим новым оружием и где-то на планете будет действовать моя Машина, боеголовка взорвется лишь долей секунды раньше. А с мегатонными характеристиками, столь популярными в наши дни, это не имеет никакого значения.
Теперь вновь будут потрачены миллиарды на ненужный объезд в гонке вооружений. Скольким человеческим жизням будут эквивалентны эти деньги, если пересчитать на непостроенные больницы, отмененные программы помощи, недоставленные медикаменты и продукты питания? Сколько умерших от голода детей будет еще похоронено в коробках из-под обуви?
Я многое понял за время "пребывания в эпицентре". Возможно, Викки была права. Природа еще не создала нервной системы, способной в одиночку выдержать груз вины за действия многих других. Побеждает особь, которая многочисленна. А я был один.
Я часто спрашиваю себя: "Был ли смысл в моей попытке?" Был?
РЭЙ БРЕДБЕРИ
РЖАВЧИНА
– Садитесь, молодой человек, – сказал полковник.
– Благодарю вас. – Вошедший сел.
– Я слыхал о вас кое-что, – заговорил дружеским тоном полковник. – В сущности, ничего особенного. Говорят, что вы нервничаете и что вам ничего не удается. Я слышу это уже несколько месяцев и теперь решил поговоритьс вами. Я думал также о том, не захочется ли вам переменить место службы. Может быть, вы хотите уехать за море и служить в каком-нибудь дальнем военПечатается по изд.: Брэдбери Р. Ржавчина: Пер. с англ.-М.: Молодая гвардия, 1964 (Современная зарубежная фантастика).-Пер. изд.: Bradbury R. The Piece of Wood: в сб. Esquire, June 1952. ном округе? Не надоело ли вам работать в канцелярии? Может быть, вам хочется на фронт?
– Кажется, нет, – ответил молодой сержант.
– Так чего вы, собственно, хотите?
Сержант пожал плечами и поглядел на свои руки.
– Я хочу жить без войн. Хочу узнать, что за ночь каким-то образом пушки во всем мире превратились в ржавчину, что бактерии в оболочках бомб стали безвредными, что танки провалились сквозь шоссе и, подобно доисторическим чудовищам, лежат в ямах, заполненных асфальтом.